Бейтс Болдуин - Воин султана

• Название: Воин султана
• Автор: Бейтс Болдуин
• Издательство: Крон-Пресс
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-232-00319-4

Эжени попала в Марокко пленницей султана. Здесь она встретила человека, которого когда-то нежно любила — шотландца Дика Мак-Грегора, теперь офицера султанской службы в красной феске. По воле судьбы Дик вынужден был покинуть родину, принять ислам, изменить всю свою жизнь — но он никогда не переставал любить подругу далекой юности. Тогда почему же он так гордится двумя женами и множеством наложниц? Как же он может осквернять свою любовь, предлагая Эжени стать третьей женой в его гареме?

---

Девушка сидела за спиной, и Дик направил лошадь из лощины по тропе вверх, по опушке леса, к краю утесов, а потом свернул через зеленеющие поля к лесу на гребне холма плантации Бак-Хилл.

Белые звездочки кизила и яркие бутоны какого-то другого кустарника покачивались над маленькой поляной. Среди луговой травы и свежего мха поднимались узорные листья папоротника, кивали головками желтые фиалки, жимолость обвивала ограду, весенний воздух был наполнен дурманящим ароматом миртов.

Дик остановил лошадь, спрыгнул на землю и повернулся, протягивая к девушке руки.

— Ричард! Ты думаешь… А если папа найдет нас?

Юноша нахмурился.

— Ничего с тобой не случится, Эжени. Мне просто нужно кое-что сказать тебе.

Он взял ее за плечи и повернул так, чтобы через поля и утесы ей были видны бухта, Родстед, весь нижний конец полуострова и даже часть усадебного дома.

— Смотри! В один прекрасный день все это станет моим. Я оправдаю прозвище, которое мне дали! Меня называют Дьяволом! Я предлагаю все это тебе!

Девушка резко повернулась и ударила его в грудь кулачком.

— Ричард! Прекрати свои дурацкие разговоры о дьяволах!

— Хорошо.

Он смотрел на нее сверху вниз с улыбкой, притянув так близко к себе, что их тела словно целовались.

— Но неужели я не ввожу тебя в искушение?

— Еще бы! — честно ответила она. — Конечно, вводишь, но совсем не этим… Ты — главное мое искушение.

— Эжени!

У него не было слов.

— Я…

— Нет, Ричард! На такое я не пойду — сначала ты должен поговорить с моим отцом!

— Сегодня же, Эжени! И тогда — когда уйдет корабль — ты будешь со мной, станешь моей женой?

Она скользнула ладонями вверх по рукам и плечам юноши.

— Ричард! Мой Ричард, я хочу быть с тобой всегда. При чем здесь корабли? Пусть они приходят и уходят. Я не стыжусь, Ричард, сказать, что я так тебя люблю, так хочу быть твоей…

— Эжени! Сегодня же — клянусь — я поговорю с твоим отцом!

— Я боюсь. — Она придвинулась ближе. — Папа не любит англичан, хотя с некоторых пор и делает вид…

— Тогда я последую за тобой куда угодно. Я готов на край света идти ради тебя!

Неожиданно он признался, как взволнованный мальчишка, столкнувшийся с непреодолимым препятствием:

— Но меня беспокоит мой отец! Он терпеть меня не может! Он никогда не понимал веселого легкого нрава моей матери, так же, как…

— Тише! Тише, Ричард! Пойми, твоя мать ушла туда, где уже ничто не может огорчить ее, а он остался здесь, один, и ходит по тем же дорожкам, где ходила и она. Наверное, когда отец видит тебя, его одолевают воспоминания. Потому он и кажется сердитым. Но он просто не может не любить тебя; мой Ричард, в этом я убеждена!

— К сожалению, я не настолько уверен в этом!

Дик улыбнулся, глядя на нее.

— Но, что бы он ни сказал, я люблю тебя, Эжени! Клянусь, ему не встать на моем пути! Если ты хочешь быть со мной…

— Ричард! Mon grand coeur![1]

Они и не заметили, как бросились в объятия друг друга. Эжени подняла к нему лицо, ее руки скользнули по его плечам и обхватили шею; он обвил руками ее талию, прижав к себе, и их исполненные нетерпения губы встретились. Они долго стояли, замерев, и тела их были так напряжены и охвачены желанием, что даже через корсет и ткань платья Дик чувствовал трепет ее горячей груди.

Под изгородью, позади них, был чуть покатый берег, покрытый мягкой зеленью. Они не помнили, как оказались там. В памяти остались лишь жаркие, нежные, торопливые, безумно сладкие поцелуи, прерывающееся дыхание, горящие губы, дерзкие и ласковые руки на бархатистой щеке, на напрягшейся груди, на шелковой коже бедра.

Конечно, влюбленные не заметили запыхавшегося лиса, который выскочил из зарослей, бросил на них озадаченный взгляд и ринулся вдоль изгороди, а потом через зеленое поле табака. Не видели они и молчаливых, напряженно нюхающих воздух собак, которые промчались мимо, а кровь, гудящая в головах, заглушила приближающийся стук копыт. И только когда первый всадник, обливаясь потом, вылетел на поляну и шоколадная кобыла затанцевала в изумлении в дюжине шагов от них, двое вернулись к действительности.

Дик инстинктивно бросился вперед, телом заслоняя девушку от неожиданной опасности. В то же самое мгновение еще с полдесятка всадников продрались сквозь заросли, но, конечно, ближе всех оказался сам Ранальд Мак-Грегор.

Бросая изумленные взгляды на перепуганную парочку, всадники в красных сюртуках скромно удалились с пылающими от смущения ушами, вслед за собаками. Но четверо задержались.

Ранальд Мак-Грегор, застигнувший их раньше всех, первым остановил коня и соскочил с седла. За ним последовал виконт де Керуак. На его бледном, сосредоточенном лице застыли изумление и гнев. Двое других были два здоровенных грума Мак-Грегора — Алек и Гарри, повсюду следовавшие за своим господином и готовые действовать по его первому слову.

Дик встал на ноги и помог подняться Эжени. Девушка поспешно оправляла платье, приглаживала волосы, но стояла рядом с ним гордо, даже с вызовом. Когда Мак-Грегор-старший налетел на них подобно буре, заикаясь и спотыкаясь от бушующей ярости, Дик шагнул вперед, чтобы защитить ее. Лицо отца покрылось красными пятнами, жилы на шее натянулись, словно веревки.

— Ну, — заорал он хрипло, будучи совершенно вне себя от унижения и возмущения, — вы довольны спектаклем?

— Мсье! — попыталась вмешаться Эжени.

Ранальд резко обернулся и яростно уставился на нее.

— Ты еще будешь спорить со мной, ты, французская…

Всем им бесконечно повезло, что в это время виконт с шумом спрыгнул с коня. Его примеру тут же последовали оба грума, и стук копыт и топот людей заглушили последние слова Мак-Грегора. Виконт, к счастью, не прислушался и не попросил повторить, а, напротив, бросился прямиком к Дику.

— Ah, ga! Des bleues![2] Так, значит, англичане доказывают свою дружбу?

— Мсье виконт! — вскричал Дик.

Ради Эжени он старался держать себя в руках и попытался объяснить то, что им казалось необъяснимым.

— Пардон, мсье. Почему вы так плохо думаете о своей дочери? Ничего не произошло. Просто мы…

Но его отец все испортил. Грубым, хриплым голосом, фыркая от возмущения и не дослушав сына, он рявкнул:

— Просто вы были уже недалеко от завершения, да?

Все благие намерения Дика испарились, сожженные яростной вспышкой гнева. Он резко обернулся к отцу.

— Черт бы тебя побрал, глупое животное! Ты хочешь очернить имя достойной девушки? Клянусь Господом, я бы расквасил…

Но свист клинка, вырванного виконтом из ножен, приглушил его возмущенные вопли.

— Eh, alora! — взревел француз. — Ce vin pique le gosier! И мало того, ты еще угрожаешь родному отцу! Sacre salaud![3] Пора срезать эту перезрелую гроздь!

Он поднял шпагу. Дик выхватил из ножек свою. Но Эжени бросилась между ними и схватила отца за руку.

— Нет, нет, папа! Ты ничего не знаешь!

Охваченный яростью виконт не слушал ее и отчаянно дергался, пытаясь вырваться.

— Вот как? Ты, стало быть, прячешься за женщину? Вот каковы вы, англичане…

Ранальд Мак-Грегор тоже потянулся за шпагой, и это движение вывело Дика из терпения. Он обнажил клинок, парировал неловкий выпад виконта, которому мешала вцепившаяся в него дочь, и свирепо повернулся к отцу.

— Ладно же, — закричал он, — если уж приходится драться…

Эжени еще крепче вцепилась в руку виконта.

— Папа, не надо!

Ранальд Мак-Грегор торопливо попятился и завопил:

— Скорее, Алек!

В ярости Дик позабыл про грумов. Они набросились на него из-за изгороди; один крепкой рукой схватил за горло, другой за руки, так что шпагой орудовать было невозможно.

Несомненно, их вмешательство спасло жизнь Дика. Он слыл хорошим фехтовальщиком, но против такого опытного дуэлянта, как виконт, не устоял бы. Однако Керуак был джентльменом. На миг острие его шпага почти коснулось горла юноши, но от тут же бросил ее и с отвращением отступил назад.

— Sacre nom![4] Я не могу заколоть его как барана. Если надо, нанимайте своих убийц. А я бы встретился с ним завтра поутру, когда в его руке будет шпага!

— Ради Бога, папа! Ты только выслушай!..

Эжени снова схватила его за руку.

Отец грубо оттолкнул ее.

— Тебе недостаточно этого скандала? Подумать только, я возлагал на свою дочь такие надежды, так доверял ей!

Дик яростно вырывался. Ему хотелось кричать, втолковать этим дуракам, что она, по крайней мере, невинна. Пусть думают о нем, что хотят. Но грум крепко придавил ему горло, и язык не слушался его.

Отец шагнул вперед.

— Я очень сожалею, мсье. Если бы я имел хоть малейшее подозрение… Но мне ничего подобного и в голову не приходило, думаю, и вам тоже. Приношу вам самые искренние извинения и обещаю, что задам парню такую трепку, что он долго не забудет! Предоставьте это дело мне, мсье, и проблем с ним больше не будет. Можете на меня положиться!