Татьяна Назарова - Первые шаги

• Название: Первые шаги
• Автор: Татьяна Назарова
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1957

---

С самого начала организации Петропавловского биржевого комитета во главе его твердо стал Савин. Выгодная сделка с Джаманшаловым, ставшим постоянным поставщиком первосортных баранов для Савина, приобретение в собственность кожевенных и салотопенных заводов, расширение торговых операций со степью — все это помогло Сидору Карпычу решить спор о первенстве с Разгуляевым в свою пользу. Семену Даниловичу пришлось довольствоваться положением второго купца в городе.

Сильно страдало самолюбие Разгуляева, еще больше стал он куражиться в купеческом клубе, над своими служащими и всеми, кого мог придавить рублем. Но Савину он внешне спокойно уступал везде первое слово, хотя и питал к нему ненависть. Сотни тысяч не пожалел бы он, чтобы унизить мужа дворянки, верховодившей в городе не только над купчихами, но и благородными дамами.

В богатом доме Савиных, внутри не похожем на купеческие особняки, каждый четверг собирался весь «город», все начальство. Заезжал на четверги Савиной и Семен Данилович. Давно он понял, что в делах Савину помогают и связи его с начальством.

Когда купечество ходатайствовало об открытии регулярного движения специальных поездов для вывозки масла к портам Балтийского моря, откуда его на пароходах направляли в Англию, первое слово принадлежало Савину. И не потому, что у него миллионы — у Разгуляева ненамного меньше их, — а потому, что Савин лично знаком с генерал-губернатором. Один раз приезжал губернатор в Петропавловск, а все же пожаловал на обед к Сидору Карпычу, целовал красивые ручки хозяйки, беседовал с хозяином о торговых делах.

«Большое приданое я получил за Секлетеей, купеческой дочерью, а Савин свою дворянку голой взял, и все же, пожалуй, выгоду большую получил он», — часто думал Разгуляев, сидя в гостиной у Калерии Владимировны и наблюдая, как она всеми вертит. Его женушка обычно забьется в уголок, шепчется с какой-нибудь купчихой, никому не видная, и, вспоминая о Калерии Владимировне, он завидовал Савину.

В последнее время местная газета «Степной край» в своих статьях часто задевала экспортеров. Разгуляев злорадно думал: «Покрепче б били писаки! У нас ведь главный-то экспортер Савин. Наше дело — торговля с киргизцами, нас это мало касается».

Однако, когда Сидор Карпыч пригласил членов биржевого комитета к себе в контору обсудить очередное нападение газеты, Разгуляев явился вместе с другими беспрекословно: он член комитета, а зовет его председатель, пока что первейший купец. Угостив биржевиков своим традиционным «холодным чаем», Савин, потрясая газетным листом, заговорил:

— Что ж, купцы, долго мы будем терпеть разные нападки? Послушайте, что опять настрочили газетные писаки. — И прочитал: — «Наши сырые продукты идут в Америку, Бельгию и другие страны, возвращаются потом к нам в обработанном виде, и мы оплачиваем их втридорога…» Ведь это нас обвиняют, а кто, как не мы, создает богатство края? — Отбросив газету, Савин внимательно оглядел своих соратников.

— Может, надо редакторишке куш подсунуть? Поди, от писания живот подвело, вот он от зависти и вякает, — тяжело сопя, проговорил купец Черемухин. Даже среди дородных купцов он выделялся своей тучностью.

Разгуляев зло покосился на Черемухина. «Порядка не знает. Чего суется первым? Не по капиталам лезет…»

— Пробовал уже, купцы! Не клюет. Тут ведь тоже осторожность нужна, — ответил Савин.

В самом деле, он поручил своему Никите поговорить с редактором. Тот, вернувшись, кратко сообщил: «И пытаться нельзя. Еще пропечатает, что купцы подкупить хотят. Одержимый какой-то этот редактор, да и глуп, силы денег не понимает».

Разгуляев, выслушав ответ Савина, злорадно усмехнулся. «Всякая мелочь с советом лезет, путного-то все равно не предложит».

— Я так думаю, Сидор Карпыч, — выждав, заговорил он важно, — с начальством тебе надо поговорить с глазу на глаз. Намордник наденут — брехать попусту перестанут…

— Правильно говоришь, Семен Данилович, — после короткого раздумья поддержал его Савин, а затем и все остальные участники беседы согласились с ним.

Разгуляев самодовольно усмехнулся: «Слава создателю, разумом не обидел».

Побеседовав еще с полчаса, выпив по чарочке первосортного коньяку «на дорожку», отцы города ушли. Хозяин решил до поездки к полицмейстеру посмотреть сводки о работе разъездных доверенных, но не успел вызвать Никиту, как в кабинет вошел сам полицмейстер Александр Никонович Плюхин.

…Тридцать шесть лет назад из Степного генерал-губернаторства была выделена огромная Акмолинская область, по территории равная чуть ли не всей Европе. Считалось, что в будущем центр области перейдет в Акмолинск, но пока что все областное управление находилось по-прежнему в Омске, Акмолинск и Петропавловск оставались уездными городами. Областное жандармское управление также было в Омске. Его функции в Петропавловске перешли к полицмейстеру, официально числившемуся по жандармскому управлению помощником начальника. Плюхин возглавлял полицию города с тысяча девятьсот первого года. Когда-то он мечтал стать крупным юристом, даже учился два года на юридическом факультете, но потом ученье бросил. Однако он понимал, что не всего можно достичь одним мордобоем, иногда надо действовать и другими, более тонкими способами, особенно с политическими.

С начала своей деятельности в Петропавловске Плюхин зорко присматривался к политическим ссыльным, которых много было в городе, постоянно ожидая от них неприятностей. Он исподволь принялся создавать шпионскую сеть и первый уловил революционные настроения железнодорожников еще в девятьсот третьем году. Удалось ему через своих доносчиков узнать и о том, что из Омска приезжают подпольщики, но поймать кого-нибудь из них полиция пока не могла: слишком поздно доносили шпионы, а главное — никак не удавалось установить, где же собираются бунтовщики.

«Надо иметь хороших провокаторов, — думал он, — тогда я сумею с корнем вырвать зло. Омским тоже нечем похвастаться: у них под носом подпольная организация существует…»

Задолго до событий пятого года Александр Никонович начал следить за всеми вновь приезжавшими в город, а не только за ссыльными. Так, он обратил внимание на Вавилова — нового служащего купца Савина.

Вначале было установлено, что тот, приехав из России, сперва проехал в Омск, а оттуда вернулся в Петропавловск. Затем выяснилось, что приезжий с первых же дней стал ходить к железнодорожникам, политическим ссыльным. Плюхин сделал запрос через жандармское управление о нем и спустя полгода получил в пакете дело Вавилова — «Вербы» — с его фотографией и подпиской, данной им охранному отделению. Петропавловский полицмейстер перелистывал маленькую папочку с волнением влюбленного. Это то, чего ему до сих пор недоставало.

Он не сделал ошибки, не поторопился вызвать к себе «Вербу»: нельзя компрометировать его в глазах рабочих связью с полицией. За ним просто продолжали вести наблюдение.

А сам Александр Никонович по-прежнему чутко следил за все возрастающим стачечным движением в России, читал попавшую в руки жандармов подпольную литературу, листовки. «Чтобы вернее бить врага, надо знать его сильные и слабые стороны», — говорил он шефу жандармов, и тот, согласившись с ним и высоко оценив петропавловского полицмейстера, предложил ему быть своим помощником.

Через конфискованную литературу узнал Плюхин о расколе партии на большевиков и меньшевиков. «Бороться надо с большевиками, эти опаснее для правительства», — решил он, ознакомившись с программой меньшевиков.

Когда в августе пятого года к нему все чаще стали поступать от полицейских листовки, обнаруженные на территории города и даже в ближних селах, Плюхин, читая их, решил, что пора использовать основной резерв — «Вербу».

По наблюдениям было известно, что служащий Савина часто днем бывает на меновом дворе. Там можно с ним на виду у всех поговорить. Ничего подозрительного. Мало ли что полицмейстер может спросить у служащего крупнейшего купца…

Плюхин зачастил с выездами на меновой двор. Один раз он увидел Вавилова и, выскочив из пролетки, подозвал его к себе.

— Здравствуйте, господин Верба! — любезно приветствовал его Плюхин и с удовольствием заметил, как тот побледнел. — Пора вам приступить к исполнению ваших прямых обязанностей. Вы здесь обжились и вошли в курс нужных нам событий. Дело мы ваше давно получили, — продолжал он благодушно. И вдруг, сразу переменив тон, строго приказал: — Сообщите, кто распространяет листовки.

— Какие? — запинаясь, пробормотал Вавилов.

— Вы не знаете, какие бывают листовки? — понизив голос и саркастически усмехаясь, бросил Плюхин. — Советую не притворяться, господин Верба!

Растерянно бегая глазами по сторонам, Вавилов несколько раз беззвучно открыл и закрыл рот, наконец выдавил: