Карина Дёмина - Владетель Ниффльхейма

• Название: Владетель Ниффльхейма
• Автор: Карина Дёмина
• Жанр: Фэнтези

Осиротел Ниффльхейм, страна мертвецов и туманов, последнее прибежище тех, кому в мир яви заказана дорога. Льды сковывают сердце мира, и скор тот день, когда иссякнет Горячий ключ, последний источник волшебства. А с ним исчезнут коварные гримы и кровожадные драугры, кроткие ульдры и безголовые тролли, драконьи корабли и чудовищные усебъёрны. Если не найдется того, кто сумеет достичь чертогов Хель, взойти на опустевший трон и объявить Ниффльхейм своим владением. Вот только забыли герои северный путь. И не по своей воле трое подростков попадают на изнанку привычного им мира. Они — последний шанс сказочной страны. Но какова цена этого шанса?

Автор предупреждает, что книга создана на основе скандинавской мифологии, а потому добротой не отличается. Любовная линия очень слабая. И финал специфический.

Книга написана в 2011 г.

---

— Бьорн, отойди. Ты пугаешь мальчика, — рядом с этим человеком Ульдра выглядела хрупкой, как тростиночка, хотя прежде никакой такой хрупкости Алекс в ней не заметил.

— Я не боюсь, — хриплым спросонья голосом ответил Алекс и покрепче сжал рукоять молота.

С Мьёлльниром точно не страшно.

— И правильно. Алекс не боится Бьорна!

— Все равно прекрати, — она посмотрела на Бьорна так, как Аллочка никогда не смотрела на отца, и Алексу стало стыдно, а еще завидно.

Наверное, Бьорн никогда бы не оставил своего сына наедине с тенью.

Глупая мысль.

— Иди за стол, — сказала Ульдра. — Вам всем надо хорошенько поесть.

Стол стоял тут же. И не стол вовсе — гладкий камень, на камни положенный. Вдоль стола — лавки вытянулись. Джек сидит у стены, вжался в угол. Крышкина-Покрышкина к нему наклонилась, шепчет чего-то и на Алекса поглядывает. Рассказывает? Не хватало, чтобы она этому уроду протрепалась.

Нет, конечно, у Алекса нет секретов. Но неприятно и все.

Он нарочно сел на другую лавку, чтобы не рядом с ними. Молот на колени положил. Сидеть неудобно, зато Мьёлльнир под рукой.

— Мьёлльнир, — шепотом повторил Алекс, обкатывая имя на вкус. — Мьёлль-нир…

— Сокрушитель, — Бьорн садился не на лавку — на дубовую колоду, но и та затрещала под весом. — Бьорн знает. Бьорн помнит старые песни. Мьёлльнир сделали цверги, когда еще помнили, как делать чудесные вещи. И отдали асам, потому как звали их судить спор. Но асы судили не честно. Они признали умение цвергов, но заклад не отдали.

— А что было закладом?

Руки у Бьорна поросли коричневым кучерявым волосом, за которым виднелась смуглая кожа. Кривыми швами на ней проступали вены.

— Голова злоязыкого Локки. Асы не позволили убить аса. И цверги ушли в горы, чтобы не иметь больше дела с теми, кто не держит слово. Вранье — это гниль, которая точит корни Великого Ясеня.

— Ты сегодня разговорчив.

Закатав рукава, Ульдра вытащила из огня котелок и поставила его на ладонь. Она шла вдоль стола и наполняла костяные миски душистым варевом. Запах от него шел одуряющий. Будь варево чуточку менее горячим — Алекс пил бы прямо из миски. Бьорн и пил, поднимая посудину обеими руками. Глотал шумно и после каждого глотка отфыркивался.

Аллочка не потерпела бы за столом подобного поведения. Вечно она на отца ворчала. И на Алекса тоже. И вообще обеды заканчивались или отцовским криком, или Аллочкиными слезами. Или молчанием, которое хуже всего было.

А здесь все иначе.

Разве сложно было сделать, чтобы вот как здесь?

— Кушай, — пальцы Ульдры коснулись макушки, и ком в груди растаял.

Нету тут ни Аллочки, ни отца, только Ульдра, Бьорн, пальцами подбирающий с тарелки куски рыбы, и Джек с Крышкиной.

— А Советница где? — спросил Алекс.

— Ушла.

— Куда?

Ульдра отвернулась и сказала быстро, как будто опасалась, что Алекс и дальше будет спрашивать:

— Вы еще встретитесь. Тогда и спросишь.

Только вряд ли Алексу ответят. Ну да он привык. Отец никогда не отвечал, он вообще слишком занят для вопросов. Аллочку же спрашивать бесполезно. У нее в голове — лапша глянцевая со шпинатом, кондиционерами и одеялами из ягнячьей шерсти.

— Алекс много думает. Алекс пусть лучше ест. Все едят.

Крышкина вот кушает аккуратно. Она долго дует на каждую ложку, потом складывает губы трубочкой и втягивает суп. Как это у нее получается без хлюпанья? А Джек локти на стол поставил, сгорбился весь, миску закрывая, и работает ложкой быстро. Боится, что заберут?

На столе тем временем возникло блюдо с печеной рыбой.

— Море дичится, — Бьорн потер щеку, оставляя на коже жирный след. — Бьорн до Соленого зуба дошел. И назад. Совсем дичится. Но Бьорн косатку видел. Бьорн завтра возьмет свои копья и пойдет на косатку. Бьорну надоело мелочь ловить.

Он указал на рыбин, каждая из которых была с Алексову руку длиной.

— Косатку? — Джек, ухватив рыбину, вытянул в свою миску. Он пальцами разодрал тонкую кожу и принялся растирать крохкое мясо. Кости рыбьи он выкладывал на стол, а пальцы постоянно облизывал.

— Ага.

— Бьорн — хороший ловец, — сказала Ульдра, выставляя костяные чаши с белым напитком. Молоко? От прошлого молока Алекса вырубило, небось, подсыпали чего-то. Но он не в обиде.

Как можно на Ульдру обижаться?

— Никак, — Бьорн подмигнул и, наклонившись, прошептал: — Алекс громко думает. Бьорн слышит. А случилось все так. В начале времен не было ничего, ни неба, ни земли, ни какого иного мира. А была чёрная бездна. Называлась она Гинунгагап. К северу от неё лежал Ниффльхейм, а к югу — Муспелльхейм. Но однажды в Ниффльхейме раскололся камень, и с ним треснула жила Хвергельмира, горячего ключа, и родила двенадцать потоков. Двенадцать это больше, чем вот…

Бьорн растопырил пальцы на руках.

— Родник растопил ледяные глыбы и понес их к землям огня. А когда лед подошел совсем близко, то искры обожгли его. А из ожогов появились великан Имир и волшебная корова Аудумла. Великан был мал… меньше Бьорна, а Бьорн так и вовсе в роду последок, заморыш. Бьорна матушка тюленьей печенкой выхаживала, да все одно…

Он говорил, не прекращая есть. Рыбу Бьорн разламывал пополам, а куски заталкивал в рот. Со словами летела слюна и кусочки рыбьего мяса.

Аллочка точно в аут ушла бы.

— Но не о великане речь, а о том, что без молока Аудумлы он бы не вырос.

— И что потом? — подала голос Крышкина и при этом глянула на Алекса так, как будто виновата была в чем-то. Пусть себе сидит, где хочет. Алексу нету до нее дела! И не было никогда.

— Алекс врет, — тут же сказал Бьорн, хрустя зажаристой рыбьей головой. — А потом не стало Имира и Аудумлы, другие пришли им на смену. Но кровь не убить. Кровь всегда в ком-то да оживет.

— Мы чтим Аудумлу и первую руну, которую вы зовете рогатой, — Ульдра присела на самый краешек скамьи, но Алекс и отсюда чувствовал исходящее от нее спокойствие.

И вспомнилось вдруг, что когда-то он мечтал о собаке. Или о брате. Или о друге. О ком-нибудь, чтобы в доме не было настолько пусто. Собаку Аллочка завела — мелкую, лысую и пучеглазую. Собака постоянно мерзла и пряталась, на Алекса рычала, а потом по недосмотру горничной выскочила из дому и потерялась. Аллочка плакала.

Теперь собаку было жаль, а тогда Алекс понадеялся, что Аллочка другую купит, нормальную.

— Аудумла — первая матерь. Молоко ее питало Имира, а от него взяли род йотуны, инеистые великаны, а также тролли и многие иные. Когда умер Имир, тело его стало телом мира. Аудумла же вылизала из камня Бури. Он был хорош собой и сильно могуч. И дал начало асам и альвам. Сам Всеотец, чье копье ты держишь, мальчик, был внуком Бури.

— Мое, — Джек накрыл древко копья ладонью.

— Джека. Бьорн видит, что Змеязыкая выбрала Джека. Бьорн не спорит со Змеязыкой. И с Сокрушителем не спорит. Сокрушитель признал руку. Алекс — молодой герой.

Кто герой? Алекс? И что такого героического он сделал? Ничего. А то, что сделать собирается… лучше не думать, раз уж Бьорн умудряется мысли подслушивать.

Телепат?

— Оборотни мы, усебьёрны, — пояснил Бьорн, вытирая руки о медвежий мех. — Настоящие. Бьорну рассказывали. Тогда зима злой была, и хозяин лесной объявился. Он бродил по ограде, кричал. Звал, стало быть. А вёльва гадала на козлячьих потрохах. И на рунах еще. Все выпало, что тоскливо хозяину без жены. Стали выбирать среди трэлей, чтоб помоложе. Выбрали праматушку Бьорна. Ну а раз так, то надо идти.

— Куда? — Крышкина решилась к рыбе притронуться, положила на тарелку и принялась крутить то в одну сторону, то в другую. Вилок тут нету, а ножом ей непривычно.

Ну и нефиг выпендриваться. Здесь ей не ресторация.

Отец всегда на Аллочку кричал, что он дома, а не в ресторации. Аллочка же отвечала, что и дома нельзя свиньей быть.

— В лес. Юлла руками пусть ест. Руками вкусней. Бьорн не врет. Праматушку Бьорна травами напоили, жиром тюленьим смазали и в шкуры медвежьи завернули. Ну, чтоб не померзла.

Ерунда, конечно, потому что такого быть не может. А если подумать, то выходит жуть полная. Но разве возможно, чтобы с живым человеком поступить так? Это варварство!

— Обычай, — возразил Бьорн. — Алекс пусть сам посудит. Кабы праматушку Бьорна не отнесли в лес, сидел бы Бьорн тут?

Алекс надеялся, что мысли, пронесшиеся в его голове, Бьорн не услышал. К счастью, Крышкина-Покрышкина отвлеклась от рыбы и задала вопрос.

— И ты оборотень?

— Я — ульдра, — ответила Ульдра, как будто это что-то объясняло. — Ульдры от Аудумлы род держат.

— Ага. Ульдра. И хвост есть.

— Бьорн!

— Что? — Он улыбнулся широко, счастливо. Ульдра же взъерошила волосы и сказала:

— Есть у меня хвост. А вы пейте.

— Пейте, пейте… Нет в мире ничего слаще молока от ульдриных коров. И болезни лечит, и век длит столько, сколько хочешь, и…