Ольга Озаровская - Старины и сказки в записях О. Э. Озаровской

• Название: Старины и сказки в записях О. Э. Озаровской
• Автор: Ольга Озаровская
• Издательство: ОГИ
• Жанр: Сказки
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-94282-509-6

Перед вами переиздание двух ставших классическими собраний фольклорных текстов: былин (старин) и сказок, записанных О. Э. Озаровской на русском Севере (в основном на Печоре, Пинеге и Мезени) в 1915 и 1928 годах.

---

Ишша ждет:

— Вот такой, сякой уехал, гуляет верно там с ей; другого пошлю, ишша верней и лучша! Триста денег дам!

У купця все рубашка бела.

Другого послал посыльника. Другой таким же случаем приехал в город: к ей подбиваться стал:

— Эка ты красива, эка хороша! Не можно-ле с тобой позабавиться? Вот тебе триста денег.

Она с їм таким же побытом в спаленку пошла, да бух его в погреб!

Одному пишша уж хороша идет, а другому ишша худа пишша.

Король весь прихлопотался. Хлопочет, хлопочет: куда девались, нету, нету!

— Гуляют там видно с ей! Сам поеду!

Посмотрел, у купця рубашка все бела.

— Накладу яшшик денег, неужели нельзя подбиться к этой хозейки?

Вот и поехал сам в тот город, в тую деревню.

Народ:

— Из Пруссии король! Из Пруссии король! Куда ему фатера?

— Фатера ему у купцевой хозейки: у ей чисто, у ей бело. Ну, вот и у хозейки.

Хозейка принимает хорошо, поїт и кормит. Она его чаем, кофием, всякима напитками угошшает.

Он стал ей говорить:

— Эки вы хороши, да эки вы красивы. Возьмите эдакой яшшик денег, согласитесь со мной, — говорит король.

Она говорит:

— Не соглашусь. Поежжай на полсутки в город, а я схожу к бачьку-духовнику, спрошу, простимой-ле грех. Как простимой, дак соглашусь, а непростимой, дак и на деньги не обзарюсь.

Он и уехал. Вот она и пошла к бачьку. Бачько выходит из байны: запарел, заруменил.

Она и говорит:

— Простимой-ле грех из-за мужа грех согрешить?

А он говорит:

— Непростимой, большой. А согрешим со мной, дак грех не будет, за нас мир замолит.

Она говорит:

— Приежжай часу в девятом вечера.

И вышла.

— Пойду схожу в блаhочинному.

Пришла к блаhочинному.

— Простимой-ле грех из-за мужа согрешить? Блаhочинному эта красавица нать:

— Нет, непростимой, большой грех, а со мной дак не будет грех: епархия замолит.

— Приежжай в часу десятом.

Пошла к архирею:

— Простимой-ле грех из-за мужа согрешить?

Архирей тоже на эту красавицу обзавидовал:

— А согрешим со мной, дак вся империя замолит.

— Приежжай в часу одиннадцатом.

Она ушла домой.

Там она яшшик опорожнила и склала деньги куда-ле.

Вот живет, поживает. И звонок у ворот.

— Хто, хто приехал?

Бачько заехал в гости. Она потихоньку да помаленьку самовар наставляет. Чай попивают. С час немного и време.

Опеть звонок у ворот.

— Хто, хто приехал?

— Блаhочинной!

А чин чину повинуется ведь. Чин чина боїтсе. Бачько дрогнул.

— Я-то куды, я-то куды?

Она говорит:

— У меня яшшик есь большой, ты в яшшик.

Стала опеть блаhочинного угошшать, с час време прошло, а тут звонок у ворот.

— Хто, хто у ворот?

— Архирей.

Блаhочинной архирея боїтсе:

— Ох, ох, я-то куды деваюс? Што архирей скажот: зачем к женщины пришел. Я-то куды?

— В яшшик!

И два там собрала.

Стала архирея угошшать. Король-ат и садит! Едет. Звонок.

— Хто, хто у ворот?

— Из Пруссии король!

Испугался архирей.

— Я-то куды? Расстригет меня!

— В яшшик!

Король приехал:

— Ходила к попу духовнику? Спрашивала-ле?

— Ходила. Грех большой, непростимой. Не буду грешить!

— Скорей, — король-от разгорячился, — несите мой яшшик в сани!

Слуги вынесли. Король поехал домой с яшшы…

(Хохот пресек рассказ.)

Я яшшыком!

Вот и поехали. Едет, гонит! А у купця все не мараетця рубашка. Приехал король, кликал пир и выпустил ейного мужа. Пировал-жировал.

— Есь-ле в Пруссии эка хозейка, штоб не согрешила, на эки деньги, на эдаки деньги не обзарилась?

Отворяет яшшик: тут поп, блаhочинной, архирей…

Три штуки запёрано.

А у хозеина все рубашка бела.

— Поежжай домой да выпусти, там сидят двое ишша.

Бабушка закончила сказку при общем смехе не только договорившихся, но и всех бывших на берегу, которые все в большем числе подсаживались к холмику. Московка ничуть не удивилась, что Махонька рассказала такую сказку сразу после усердной молитвы. Она понимала, что северный народ, где много беспоповцев, не смешивает отношения к слабым смертным из духовенства с религиозным чувством, подобно многим из горожан.

Но едва остыло веселое впечатление, как старая пинежанка без всяких упрашиваний или уговоров начала.

2. Моряжка (как быдто быль бывала)

В одной деревни был один боhатеюшших родителей молодец (а бывает в городу. Нет, в деревни). Этого молодця здумали родители женить его. Ну, как, где невеста будем приїскивать? Этот жених говорит:

— Вот, папенька и маменька! Вот рядом невеста, Моряжка, ей и возьму. Они говорят:

— Таку нам хрестьянского сословия, нам не приходится брать, нам нать дворяньского.

— Нет, мне Моряжка нать.

А їм нать из другого города достать, дворяньского сословия. Он родителей не огорчил и достали невесту. Невеста сидит на лошади, на верховной и говорит:

— Пусть мое сужоно выйдёт и меня соймёт с лошади. Не соймёт, я еду обратно.

Ну, он вышел, снял и повенцялись. Ну, пир отошел и молодых свели на спокой. Этот молодой сел писать. Написал и отдал жоны.

— Как у меня написано, так мои родители пусть и делают.

Повалилса на колени жоны и умер.

То время подошло, што молодых будить пошли.

Здучатца у дверей, она плачот.

Родители говорят:

— Он, што, тебя обижат разве?

— Он меня не обижат, а умер. Вот вам письмо. Родители прочитали:

«Как у меня написано, пусть так они и делают. Редите меня в чисто платьё: понесут хоронить холостым, нежонатым, против Моряжкина двора остановятца, пусть Моряжка наредитця в чистом платы и выйдет на улицю проститься в губы. На веку мы с ей не челаївались».

Так родители и сделали. Против Моряжкина двора остановились. Ну, Моряжка наредилась в чистом платы, вышла не улицю, и простилась в губы, и тут сконцялась. Моряжки стали гроб делать. А егов не можут с места двигнуть. Моряжкин гроб сготовили и понесли обех к церкви и отпели, похоронили в одну могилу.

Там сколько-ле, мало-ле времë, через лето выросло у їх древо на этой могилы. На веку такоhо, нихто, ниhде не видал: очень прекрасное.

Отец, мати стали там правительство просить разрыть эту могилу.

Разрыли. Доски боковы отвалились у гробов, рука за руку захватились, в руках у їх корень, и от этого корня пошло древо.

Отец, мати горько плакали, прошшались в таких грехах, што напрасно сделали.

После этой сказки наступило сразу молчание. Лишь через некоторое время Печорец негромко начал.

3. О Новой Земле

— Да. Это все сказки, а я взаболь расскажу. Лонись я на Новой Земли был, не долышко: от рейсу до рейсу. Там только два рейса и быват за год. Туда везут провианту на год для служашших и для промышленников, а как обратно, — то все, што упромыслили, везут в Арханьгельско. Ну, промышленники, которы не жалают зимовать, возврашшаются. Я скольки раз зимовал, промышлял. Она ведь Нова Земля, как… хто раз побывал, дак она тенет. Хошь на смерть, хошь на болесь, а тенет! Это понеть надо. Край земли, да бох, да зверь. Нет, это не понеть! Дак сказывали, што один человек, с этих жа как раз мест, с Пинеги, в 12-м году прибыл, с русскима не захотел селиться, а к самоедину ушол. Там все боле вдруг живут: русские с русскима — вдруг, и самоеда все — вдруг. А быват с русскима самоедин или два вдруг живут. А тот приехал, и сразу с самоедином отошли и живут на единасьве и промышляют петь лет. А как я лонись был, сказывали, што самоедин его приучал и все показывал, а он и уйди, и уж шесть лет на одинке живет. Мне любопытно. Обсказали, как найти, а тут случай такой вышел, што встретились, и пришлось у его петь ден полежать: обезножил. Лежу да и говорю:

— Как это ты один живешь?

— Я не один.

— Хто жа ешшо?

— Собака.

И боле ни слова. Молтяжливой! А потом развезался езык: обрадел живому человеку. Как на долонь положил.

Ну, был он тут на волости молодцом и нашел тоже себе таку жа, должно моряжку, тожа родителям в ноги пал. Извесно, што уже это созначает, как молодец в ноги повалилса. Родители говорят: «Мы сами думали, што пора, говори, хто люб?» Он сказал. «Нет, уж ю некак! Бери инну». А он на отрез: «И вовсе не женюс»! И та тоже своїм: «Нейду». И год, и другой и третей и пятой. Он не женится, она нейдет. Наконец того, девку обломали: дала согласье. Ей выходить, а он на Нову Землю. Здесь, конечно, никакого древа не выросло. Она здесь детьми усыпана, а он на Новой Земли одиннадцать уж лет живет, один с собакой. Древа то нет, а как будто оказывает.