Барбара Такман - Ода политической глупости. От Трои до Вьетнама

• Название: Ода политической глупости. От Трои до Вьетнама
• Автор: Барбара Такман
• Издательство: АСТ
• Жанр: История
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-17-078928-3

От Троянской войны — до раскола католической церкви и Реформации.

От позорного поражения Британии в Войне за независимость США — до не менее позорной катастрофы, постигшей США во Вьетнаме.

Можно ли было всего этого избежать?

От верного или неверного решения политиков зависит многое, временами — даже слишком многое.

Так что же заставляет власть имущих снова и снова совершать роковые ошибки, имеющие зачастую чудовищные последствия?

Глупость? Некомпетентность? Злой умысел? Чрезмерные амбиции? Или что-то еще?

Барбара Такман, дважды лауреат Пулитцеровской премии, размышляет в своей интересной и увлекательной книге о самых известных роковых ошибках политиков в истории человечества…

---

Во II веке путешественник и географ Павсаний, автор путеводителя «Описание Эллады», затронул тему исторической обоснованности легенды о деревянном коне. Он решил, что конь, должно быть, представлял собой разновидность «стенобитной машины» в форме коня: нельзя же, в самом деле, считать троянцев полными дураками. Этот вопрос, однако, вызывает споры и в XX веке.

Если этим осадным орудием был таран, то почему греки им не воспользовались? Если же это было устройство, с помощью которого нападающие забирались на стены, то со стороны троянцев было бы еще большей глупостью втащить его в город, не сломав и не проверив, что у него внутри. Сейчас гипотезы можно строить до бесконечности. Хотя на стенах древних ассирийских дворцов имеются изображения стенобитных машин, не существует свидетельств о каком-либо осадном орудии, которое использовали бы греки во времена Микен и Гомера. Павсания подобный анахронизм не обескуражил, потому что не только при нем, но и в более поздние годы люди рассматривали прошлое в категориях настоящего времени. В библейских землях во втором тысячелетии до новой эры таран использовали при осаде крепостей и городов, в этот период входит и столетие, к которому относят Троянскую войну. Если армия не могла взять город с помощью силы, она пыталась войти туда с помощью хитрости, входила в доверие к защитникам крепости. Один военный историк отметил, что само существование легенд, рассказывающих о взятии городов с помощью какой-либо уловки, подтверждает эту теорию.

Хотя в V столетии до новой эры Геродот ни словом не обмолвился о деревянном коне, он попытался дать более рациональное объяснение поведению троянцев, нежели Гомер. На основании того, что рассказали ему египетские жрецы, Геродот утверждает, что на протяжении всей войны Елены не было в Трое, она оставалась в Египте, на берег которого высадилась вместе с Парисом, когда их корабль сбился с курса. Произошло это после ее похищения из Спарты. Местный царь, возмущенный тем, что Парис соблазнил жену хозяина, приказал ему убираться, и в Трою с Парисом явился только фантом Елены. Если бы Елена была настоящей, уверяет Геродот, Приам и Гектор наверняка передали бы ее грекам, чтобы их народ не претерпел столько смертей и несчастий. Они не могли быть настолько очарованы и не стали бы переносить столько горя ради нее или ради Париса, семья которого относилась к Елене крайне недружелюбно.

Так говорит рассудок. Но «отец истории» Геродот наверняка знал, что в жизни людей здравый смысл редко выступает определяющей силой. По его словам, троянцы убеждали греческих послов, что Елены в Трое нет, но им не поверили, потому что боги хотели войны и уничтожения Трои: им нужно было показать, что за плохими поступками следует суровое наказание.

Докапываясь до смысла легенды, не следует забывать, что боги (или Бог) — представление человеческого ума; они — создание человека, а не наоборот. Боги необходимы для придания значения и цели загадке жизни на земле, они объясняют странные и необыкновенные природные явления, неожиданные события и — что самое главное — иррациональные поступки людей. С их помощью можно объяснить то, чего нельзя понять, сославшись на сверхъестественные силы.

Это особенно верно в отношении греческого пантеона, боги ежедневно, по-родственному вмешиваются в человеческие дела, и им свойственны все чувства смертных, а все отличие — в пределе их существования. По греческой концепции, боги лишены морали и этических ценностей, и потому они капризны и беспринципны, словно человек, лишенный тени. Следовательно, они не испытывают угрызений совести из-за своих деяний, спокойно нарушают слово и совершают другие бесчестные поступки. По воле Афродиты Елена сошлась с Парисом, Афина хитростью заставила Гектора сражаться с Ахиллом. Постыдно и глупо люди поступают по воле богов. «Ты предо мною невинна; единые боги виновны»[3], — плачется Приам, забывая, что он мог положить конец всему, в любой момент отослав Елену домой (если она находилась в Трое, а у Гомера она там была и вела себя весьма активно), и он мог отдать ее, когда пришли Менелай и Одиссей и стали требовать ее выдачи.

Вмешательство богов не избавляет человека от глупости; напротив, это человек старается переложить ответственность на них. Гомер понимал это, когда в самом начале «Одиссеи» заставил Зевса жаловаться: мол, люди винят богов в своих злосчастьях. «Странно, как люди охотно во всем обвиняют бессмертных! / Зло происходит от нас, утверждают они, но не сами ль / Гибель, судьбе вопреки, на себя навлекают безумством?»[4] Это — важное замечание, ибо, если результат получается хуже, чем уготовила судьба, то здесь все зависит от свободного выбора, а не от уготовленного предназначения. В качестве примера Зевс упоминает Эгиста, укравшего жену Агамемнона и «при возврате в отчизну» убившего ее супруга Атрида, ибо «гибель грозящую знал он: ему наказали мы строго / Зоркого аргоубийцу Гермеса послав, чтоб не смел он / Ни самого убивать, ни жену его брать себе в жены / Месть за Атрида придет от Ореста, когда, возмужавши / Он пожелает вступить во владенье своею страною». Короче: Эгист прекрасно понимал, каким злом обернется его поступок, но тем не менее сделал так, как сделал, за это и поплатился.

«Безрассудная страсть лишает человека разума», — сказал Геродот. Древним это было хорошо известно, ведь у греков была богиня Ате, являвшаяся персонификацией помрачения ума. Она приходилась дочерью Зевсу, причем по некоторым генеалогиям — старшей дочерью. Мать Ате — богиня раздора Эрида (в некоторых версиях она выступает другим воплощением Ате). Дочь — богиня всяческих злосчастий — ослепления, заблуждения, помрачения ума — либо по отдельности, либо всех вместе. Ате лишала свою жертву способности делать рациональный выбор, и та не видела разницы между моралью и целесообразностью.

Сложная родословная Ате повлияла на нрав богини: в нее была заложена способность к причинению вреда, более того, Ате стала первопричиной раздоров еще до суда Париса и до Троянской войны. Если судить по более ранним версиям — «Илиаде», «Теогонии» Гесиода, жившего почти в то же время, что и Гомер, и являвшегося главным авторитетом в области генеалогии олимпийцев, а также «Киприи», — то в рассказе об Ате говорится о первоначальной причине ее вражды. Дело в том, что Зевс не пригласил ее на свадьбу Пелея и греческой богини моря Фетиды — будущих родителей Ахилла. Явившись без приглашения в пиршественный зал, Ате покатила по столу золотое яблоко раздора с надписью «Прекраснейшей», что тотчас вызвало спор между Герой, Афиной и Афродитой. Будучи мужем одной и отцом других поссорившихся женщин, Зевс не захотел навлекать на себя неприятности, вынося свое суждение, а потому послал всех трех к горе Иде, чтобы красивый юный пастух, по слухам знаток в любовных делах, принял трудное решение. Это, конечно же, был Парис, чье неблагородное занятие было вызвано обстоятельствами, на которых мы сейчас не станем останавливаться. Сделанный им выбор и привел к конфликту, куда более великому, чем могла даже предполагать Ате.[5]

В другой раз, без тени сомнения, Ате затеяла сложную игру, в результате которой было отсрочено рождение сына Зевса Геракла и прежде него на свет явился недоношенный ребенок, что лишило Геракла права на первородство. Возмущенный проделкой Ате (простить ее невозможно даже бессмертным богам), Зевс прогнал дочь с Олимпа, и с тех пор Ате жила на земле среди людей. В ее честь землю назвали «поляной Ате», а не «лугом Афродиты», и не «садом Деметры», и не «троном Афины», и не как-нибудь еще, однако древние с горечью сознавали: земля — царство глупости.

Греческие мифы заранее просчитывают всякие неожиданности. В «Илиаде» Зевс, сожалея о том, что наделал, произвел на свет четырех дочерей, их звали Литами, или Молитвами о раскаянии. Дочери предлагали смертным избавление от несчастий и безумия, но только если те откликнутся. «Хромы, морщинисты, робко подъемлющи очи косые, / Вслед за Обидой они, непрестанно заботные ходят». Люди называли Ате Безумием, иногда Обидой:

Кто принимает почтительно Зевсовых дщерей прибежных,
Много тому помогают и скоро молящемусь внемлют.
Кто ж презирает богинь и, душою суров, отвергает, —
К Зевсу прибегнув, они умоляют Отца, да Обида
Ходит за ним по следам и его, уязвляя, накажет.

Тем временем, находясь среди людей, Ате даром времени не теряла и вызвала знаменитую ссору Ахилла с Агамемноном, чем породила гнев в герое, ставший побудительным мотивом «Илиады», и гнев этот всегда казался непропорционально большим. Когда ссора, столь навредившая всем, наконец-то улаживается, Агамемнон обвиняет Ате за то, что она пробудила в нем необузданную страсть к девушке, из-за чего он увел ее от Ахилла:

Дщерь громовержца, Обида, которая всех ослепляет,
Страшная; нежны стопы у нее: не касается ими
Праха земного; она по главам человеческим ходит,
Смертных язвя; а иного и в сети легко уловляет.

От себя добавим, что она уловила и многих других. Обида появляется в воспаленном воображении Брута, когда он смотрит на труп подле своих ног: «Дух Цезаря подымется на мщенье / И голосом державным прокричит: / „Всем смерть!“ — собак войны с цепи спуская…».[6]