Клаудио Наранхо - Революция, которую мы ждали

• Название: Революция, которую мы ждали
• Автор: Клаудио Наранхо
• Издательство: Независимая фирма "Класс"
• Жанр: Психология
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-86375-189-4

Книгу «Революция, которую мы ждали» всемирно известный психотерапевт-гуру Клаудио Наранхо называет своим политико-социальным завещанием. Из множества психологических течений и религиозно-духовных практик он отбирает самое полезное и действенное для достижения Мудрости. Созданная им и постоянно обновляемая авторская программа развития личности за почти полвека изменила жизни огромного числа людей. Автор считает, что для построения лучшего общества необходимо изменить также систему образования, нацелив её на гармоничное развитие. Клаудио Наранхо надеется, что распространение его идей послужит изменению сознания молодежи в глобальном мире.

Книга адресована будущим строителям нового мира и будет интересна психологам, политологам, медикам, педагогам и их студентам, а также кругу образованных читателей.

---

В конце книги Крис Хеджес и Джо Сакко, из которой я взял предыдущий отрывок, говорят об одной финансовой компании, чей индекс является наиболее котируемым в мире, и которая

…набирает фьючерсы на рис, кукурузу, сахар и скот, увеличивая их цены до двухсот процентов на глобальном рынке, так что бедные семьи уже не могут себе позволить удовлетворить базовые нужды и буквально умирают с голоду. Сотням миллионов бедных в Африке, Азии, на Ближнем Востоке и в Латинской Америке не хватает еды из-за подобного пристрастия к наживе. За терминологией, изучаемой в бизнес-школах и употребляемой там, где совершаются биржевые транзакции, скрывается реальность происходящего, которую нельзя назвать ничем другим, как массовое убийство.

Следующая фраза напоминает нам о суде над Адольфом Эйхманом, главным участником массовых уничтожений в концентрационных лагерях, чье преступление, как выяснилось, было вызвано экзальтированным чувством бюрократического долга и эффекивности:

Холодный и нейтральный язык бизнеса и коммерции разработан для того, чтобы системы работали с жестокой эффективностью, даже если это системы смерти.

В конце своей книги Хеджес пишет, испытывая огромную боль из-за пропасти между мотивацией, которая движет бюрократами финансового мира, и той, что толкает его самого на возмущенный протест, и намекая на видение зла в тоталитарной современности, обозначенное Ханной Арендт, — слепое, банальное зло, лишенное корней, худшее, чем примитивное зло, представляемое демоническими существами:

В моих легких были фиброзные каверны туберкулеза, которым я заразился, когда в окружении сотен суданцев, умирающих от голода, работал иностранным корреспондентом. Я был сильным, и мой иммунитет помог мне выздороветь, но суданцы не смогли победить болезнь, и их тела, среди которых было много детских, бросали в наспех вырытые групповые могилы. Рубцы, которые я ношу в своих легких, — шепот этих мёртвых, отметины от тех, кто не получил возможности стать мужчинами или женщинами, влюбиться или родить детей. Я донёс их до дверей «Голдман Сакс», я опустился у ног этих продавцов финансовых продуктов, чтобы воззвать к справедливости, потому что мёртвые и умирающие в поселках и лагерях беженцев в разных концах планеты не могут позволить себе прийти сюда. <…> Они заставляют меня помнить, они заставляют меня выбирать, с кем мне быть.

Наверняка самого глобального осознания реальности нашей политико-экономической аберрации хватило бы — как и достаточно глубинного понимания индивидуальных невротических механизмов, — чтобы начать освобождаться от неё; но в какую сторону мы пойдем по мере удаления от ужасного зверя современного коммерческого патриархата, которое потребовало монополии терроризма?

Первая идеологическая альтернатива находится между мнениями Ганди, который был убежден в необходимости отказа от индустриального развития, лежащего в основе капитализма, и его современника Тагора.

Ясно поняв патологический и дегуманизирующий характер западной цивилизации, Ганди предложил Индии отвергнуть технологический прогресс, защищая свой традиционный и простой образ жизни. Но другой его современник — Рабиндранат Тагор, который к тому же был первым, кто дал Ганди имя Махатма, — был не согласен с ним, считая, что Индия должна принять позитивные результаты прогресса. И сейчас, когда наша технология привела нас к этому «закату Европы», который так проницательно описал Шпенглер в начале XX века, по-прежнему актуален вопрос, кто из них был прав.

Я думаю, что Тагор выдвигал свою идею в соответствии с этапом развития индивидуального разума. Поскольку мы рождаемся в больном мире, мы заболеваем и у нас развивается невроз, который можно представить как нарост, который первое время помогал нам защититься от окружающей нас в детстве среды. Мы можем называть эту часть разума, что служила нам защитным панцирем, нашим Эго или личностью — название не так важно. Важно понять, что здоровое развитие человека — это не просто физический рост и взросление, а процесс понимания своей ограничивающей личности, который делает возможным (с помощью оздоровляющего и освобождающего самопознания) убрать этот нарост с приходом зрелости. Те, кто достигают этого, знают, что способности, которые они изначально развили как часть своего невроза, не теряются, а просто остаются в распоряжении взрослого освобожденного разума.

Тем самым, надо полагать, не только индустриальное развитие, но и многое из коммерческой и предпринимательской жизни могло бы быть полезно нам в будущем, только уже не ради стремления к безудержной наживе, а на благо общества.

Поскольку я не специалист в этой теме, то не решусь представлять, как мог бы произойти переход существующей технологии из рук патриархальной власти к власти общенародной, или коммерции от погони за прибылью к социальной ответственности, или наращивания экономики в угоду богатым — к распределению по справедливости. Для этого было бы достаточно отказаться от современной убежденности (антисоциалистической и ультралиберальной) в регуляторной функции правительств и найти способ борьбы с коррупцией и превышением экономической власти.

Но я также думаю, что нам нужно быть осторожными с чрезмерным планированием событий, которые должны пройти через эволюционный процесс и диалог, занимающий определённое время и свободный, насколько это возможно, от идеологических догм. И в первую очередь, я верю, что в этом, как и в других вопросах, нам стоит заниматься собственным разумом как гарантией успеха наших действий. Если мы стремимся к гуманизации наших предприятий, ничто не может быть полезнее личностного развития работающих там людей. И если мы хотим когда-нибудь добиться политического здоровья, важнее идеологий будет ситуация, когда политики станут цельными и свободными людьми, эмоционально здоровыми и солидарными. Рассуждая глобально, ни от чего мы не можем ожидать большего в отношении трансформации наших патриархальных институтов, как от изменений сознания людей, которые их составляют.

Как изобретатель очень эффективной и беспрецедентно быстрой методологии, естественно, я ожидаю такого же результата от программы SAT в обучении управленцев компаниями и государственных чиновников, как это было полезно при подготовке терапевтов и учителей, но думаю, что её использование в новых контекстах потребовало бы творческих доработок, и когда я говорю, что готов доказать, что выработал эффективный метод личностного развития, я не пытаюсь претендовать на то, что моя форма работы с группами является единственно возможной.

Недавно Джерри Мандер опубликовал новую книгу[34] о капитализме, подзаголовок которой воплощает ясность мнения, которое уже становится мнением большинства, начиная от финансового кризиса и заканчивая успешной убедительной кампанией нового мирного движения гражданского неповиновения: «Фатальные ошибки устаревшей системы». Посвятив предпоследнюю из её глав теме «Капитализм или счастье», он заканчивает свою последнюю, двенадцатую, главу тем, что можно назвать наиболее крайним из всех мнений, которые я читал об альтернативах будущего. Мне понравилось, что, как и «Возмущенные», он не опирается на власть и не рассуждает как фанатик какой-либо из идеологий. Он рекомендует нам быть открытыми не только к диалогу, но и к экспериментам с разными экономическими моделями, как китайцы, и из перечисленных им альтернатив мне кажется многообещающей модель кооперативов, в которой владельцами компаний являются её служащие, как в сегодняшней Мондрагонской компании в Испании. Но важнее проекта альтернативного мира наверняка будет план переходного процесса от сегодняшней экономической диктатуры глобальной империи к самоуправлению мирового сообщества, и Росс Джексон пишет об этом в своей книге «Захвати Уоллстрит: Глобальный план развития радикальной и политической реформы», предлагая стратегию, которая объединяла бы в планетарную лигу (Лигу гайанистов) небольшое количество наций вместе с бесчисленными гражданскими организациями и представителями международного сообщества для формирования радикального ядра альтернативной системы со своей собственной организацией торговли, банков, правосудия и других институтов.

Зная о том, что оздоровительная трансформация мира, такая необходимая для нашего коллективного выживания, должна включать новую экономическую практику и даже новую экономическую науку, которая бы не закрывала глаза на то, что коммерческие транзакции представляют собой систему, закрытую от окружающей среды и человеческих потребностей, я склоняюсь к мысли, что первоочередная наша задача состоит не столько в том, чтобы создать новую теорию, сколько в том, чтобы вернуть власть сообществу и поставить на первое место экологию и справедливость, а особенно то, что вынесено в название этой главы, — глобальное сознание, — и этим я хочу обозначить нечто большее, чем манеру думать и даже действовать.