Рози Томас - Чужие браки

• Название: Чужие браки
• Автор: Рози Томас
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1994
• ISBN: 5-85585-123-0

Роман современной английской писательницы Рози Томас рассказывает о сравнительно коротком периоде в жизни нескольких супружеских пар маленького городка неподалеку от Лондона.

Размеренный и спокойный уклад жизни нескольких семей, связанных, казалось, искренними и прочными отношениями, неожиданно рушится. Причиной, вызвавшей все эти непредсказуемые перемены, явилась красивая светская молодая женщина Нина Корт. Нина выросла в этом городке, но потом уехала в Лондон, вышла замуж.

Ничто не предвещало трагедии, но вдруг внезапная смерть мужа заставила Нину изменить свою жизнь…

Нина Корт — молодая красивая вдова — после смерти мужа возвращается из Лондона в свой родной город, в котором не была много лет.

Приезд Нины, которая как редкостная экзотическая птица приковывает к себе внимание многих мужчин, невольно повлиял на всех членов небольшого круга ее друзей.

Бурная связь Нины и Гордона Рэнсома обнажила подводные течения еще недавно казавшихся такими счастливыми браков, взорвала видимое благополучие супружеских отношений. И тайное стало явным…

---

— Он ушел на пенсию в прошлом году, — сказала Стелла. — Я стала вместо него заведующей отделением.

Стелла как будто завязала какой-то узелок, связывающий сегодняшнюю жизнь Нины в Графтоне со знакомыми до боли образами детства. Она не вспоминала о мистере Дженкинсе лет пятнадцать, но теперь как будто наяву слышала его тонкий, скрипучий голосок, с идеально правильным произношением декламирующий Мольера, и видела красные крылья его носа и допотопный плисовый пиджак, которые одевал он каждое утро, прежде чем предстать перед недружелюбной аудиторией.

— Достаточно услышать его имя, чтобы вновь почувствовать себя семнадцатилетней.

Стелла пожала плечами.

— Я и так почти все время чувствую себя семнадцатилетней. Когда дети начинают носиться по коридору, если бы вы знали, какого труда стоит мне не побежать вместе с ними, а начать их отчитывать.

Нина рассмеялась.

— Вы совсем не похожи на мистера Дженкинса. Наверное, дети любят вас.

— Большинство, — сухо, в своей обычной манере ответила Стелла.

Женщины обошли собор и подошли к кафе. Одна часть кафе была одновременно книжным магазином и небольшой чайной. Нина и Стелла прошли мимо полок с книгами по истории и архитектуре собора, стендов с чайными скатертями и еженедельниками с картинками на обложках. Они остановились перед буфетной стойкой, на которой стояли блюда с салатами, сэндвичами и пирожными, а также овсяным печеньем и другими сладостями. В стороне стояли широкие столы со скамейками. Почти все они были заняты женщинами, сидевшими по двое, по трое, жующими салат и мирно беседующими.

Стелла окинула их пренебрежительным взглядом.

— Может, лучше было пойти в «Игл» и выпить в мужской компании?

— Да нет, здесь очень хорошо, — быстро сказала Нина.

Они взяли кофе и направились к свободному столику, неся высокие керамические кружки. Стелла села, повесив пальто на спинку стула. Она зажгла сигарету и стала смотреть на тисовое дерево, которое росло в небольшом зимнем садике посреди кафе. Нина незаметно изучала ее лицо. У Стеллы были высокие скулы и довольно большой рот, волосы она носила зачесанными за уши. Стелла не красилась, у нее была красивая чистая кожа. Она не была красивой, но высокий рост и томные неторопливые движения делали ее, безусловно, интересной.

Через несколько секунд Стелла тоже взглянула на Нину. Она подняла свою кружку с кофе и сделала жест, как будто хочет чокнуться с Ниной.

— Добро пожаловать домой, — сказала она. — Я рада, что вы нас не бросили.

Нину приятно удивили ее слова. И она неосторожно произнесла:

— А что все говорили обо мне?

Брови Стеллы поползли вверх.

— Все? Я не знаю, что говорили все. Ни в центральной прессе, ни даже в «Графтон эдветайзер» я не нашла отчетов о вашем романе. Вы ведь это имеете в виду?

Нина почувствовала, что краснеет. Ее раздражало саркастическое замечание Стеллы, и в то же время она не могла не признать, что заслужила такой ответ, задав дурацкий вопрос. Живя в одиночестве, она слишком зациклилась на своих проблемах.

— Не только это. Я хотела знать реакцию графтонского общества на мое неожиданное и не очень приятное вторжение в вашу жизнь.

Стелла улыбнулась.

— Я в общем, так и подумала с самого начала, что вы имели в виду именно это. Но было ли ваше вторжение действительно неприятным?

— В том смысле, что я причинила боль…

— А, — Стелла насыпала в кофе сахар и принялась методично размешивать его. Наступила тишина, затем Стелла тихо сказала:

— Я всегда думала, что если я решу завести роман с чужим мужем, то это будет именно Гордон.

Нина подумала, что их беседа развивается что-то уж чересчур быстро, или же от нее просто ускользают какие-то важные моменты, связывающие воедино разные темы. Она неуверенно произнесла:

— Я не знала этого. Я все время натыкаюсь на историю… вашу общую историю, которая тянется за каждым из вас и за всеми вместе. Помнишь, когда вы пили этот тост, на обеде у Дженис? Вы пили не просто за дружбу, а за любящих друзей. На меня произвело это тогда огромное впечатление — и сам тост, и вы все — такие счастливые и веселые, и то, как вы прекрасно ладите друг с другом.

Стелла пожала плечами, очевидно, это был характерный для нее жест.

— Я всегда впадаю в романтическое настроение после двух бокалов вина. За мной и Гордоном Рэнсомом не тянется никакая история. К великому моему сожалению.

Нина вспомнила вдруг, что в тот вечер, когда она беседовала в гостях у Дженис с Дарси Клеггом, она одновременно потихоньку наблюдала за Стеллой и Гордоном, мирно беседующими в углу. И ей показалось тогда, будто бы Стелла плачет.

Стелла погасила одну сигарету и немедленно зажгла вторую. Уже перевалило за два часа, и женщины, допив и доев, начинали потихоньку расходиться по своим офисам и магазинам. Девушка в зеленом переднике собирала на поднос чашки и тарелки.

— Как это было с Гордоном? — спросила вдруг Стелла.

Нина подняла голову, и взгляды двух женщин встретились. После такого вопроса неудивительно было бы почувствовать в этой женщине своего врага, но прямота Стеллы и безыскусная простота ее манер импонировали Нине. Из ее вопроса следовало, что ей очень-очень хотелось знать то, о чем она спросила, и Стелла надеялась, что Нина способна понять почему.

И Нина, не размышляя не секунды, ответила также просто:

— Думаю, самое главное в нем было то, что он отдавался сексу целиком и полностью. Он предлагал себя с таким энтузиазмом, что это было не только эротично, но и трогательно. Он всегда шел прямо к цели. Не то что бы у него не было воображения, но поэтичным Гордона ни в коем случае не назовешь. Он употреблял запросто такие слова, как «член», «трахаешься», но делал это так, что вызывал и во мне желание говорить и делать такое, чего я раньше не могла себе даже представить. Я чувствовала себя так, словно сорвалась с цепи. — Через несколько секунд Нина мягко добавила. — Думаю, это был самый замечательный любовник в моей жизни.

Возможность поговорить о Гордоне после того, как два месяца Нина запрещала себе даже думать, да что там думать, даже вспоминать о нем, была как бы неожиданным подарком.

Стелла кивнула головой и грустно произнесла:

— Да. Я так себе это и представляла.

Нина почувствовала, что способна сейчас выплеснуть на этот деревянный стол самые сокровенные детали своего романа.

Женщины опять посмотрели друг на друга.

Между ними установилась какая-то незримая связь, которая, как осознали обе они в одно мгновение, не имела никакого отношения к Гордону.

Момент этот длился довольно долго, Нина слышала, как официантка вытирала столовые приборы, пристально глядя на собственную руку, лежавшую на столе.

Стелла дотронулась кончиками пальцев до руки Нины.

— Мне жаль тебя. Должно быть, это было больно.

— Да, это было больно. Это больно и сейчас. Но я это заслужила. Надо было подумать об этом заранее.

— Никто никогда и ничего не знает заранее. — Стелла убрала руку. — Будто бы всем нам вечно семнадцать.

Кафе, столы, чашки — все постепенно приобретало свои прежние очертания.

— Больше всего я мучаюсь из-за того, что пострадала Вики, — сказала Нина.

— Ты это серьезно? Ты думаешь Вики так уж безгрешна?

Стелла не стала дожидаться, пока Нина ответит. Она окинула взглядом почти опустившее уже кафе и поплотнее запахнулась в свой макинтош, как будто желая отгородиться от всего этого.

— Погуляем где-нибудь?

Нина собиралась проработать весь день, но теперь она готова была переменить свои планы. Вернувшись в Графтон, Нина возобновила свои одинокие прогулки, но теперь она гораздо болезненнее воспринимала свое одиночество. Но сегодня вдруг появилась Стелла…

К тому же, Нина хотела продолжить их разговор, интересно было, куда он их заведет. Неожиданная близость, так быстро возникшая между ними, заставила Нину понять, насколько сильно нуждалась она в подруге. Ей казалось, что и Стелле необходимо то же самое.

Они пересекли лужайку и направились в сторону, противоположную Аллее Декана. Стелла шла быстро, высоко подняв голову и засунув руки в карманы.

Они прошли по Саутгейт, лучшей улице Графтона. Ее украшали в основном фасады магазинов, расположившихся в зданиях восемнадцатого века, среди которых был и «Ля Кутюр» Ханны Клегг. На Саутгейт не было движения. С каждой стороны посреди улицы стояли две черные бетонные тумбы, вдоль тротуаров городской совет решил установить красочные зеленые с золотом мусорные баки, а на декоративных фонарях, выполненных в викторианском стиле, висели корзинки с цветами. Зимой в корзинах красовались традиционные анютины глазки и плющ, но листья давно завяли от ветра и недостатка влаги.

Нина и Стелла шли по середине мощеной улицы. Нина, как всегда, наблюдала за хозяйками, с пластиковыми сумками направляющимися за покупками. Все они выглядели весьма респектабельно, даже самые молодые. Одеты они были так, как будто все их костюмы смоделировали в одном и том же отделе муниципалитета, отвечающем за то, чтобы магазины на Саутгейт посещали только безукоризненно одетые покупатели. У всех пешеходов был такой вид, словно они не потерпят никаких отклонений от установленного ритуала. Эта самодовольная солидность Графтона иногда ободряла Нину, иногда же, наоборот, действовала ей на нервы.