Мария Ермакова - Хозяйка

• Название: Хозяйка
• Автор: Мария Ермакова
• Жанр: Космическая фантастика

Где бы человек ни оказался, как бы ни прятался, ни пытался забыться — рано или поздно прошлое настигнет его. И может поглотить, навсегда укутав в слепом пробуждении давно истекшего времени. Из мутного ужаса последних лет она бежала в стерильный покой коридоров станции, здесь обрела смысл жизни и твердую уверенность в том, что нашла свое место в этом мире. А теперь тоскующее сердце пыталось разбить эту тишину плачем о новой боли. О новой, яркой и острой боли, которая приносит лишь потери и разочарования…

---

Ночью, словно теплая рука толкнула в сердце. Постучалась.

Татьяне снился странный сон: пронизанный блеклым желтым светом фонарей, напитанный ранними осенними сумерками. Будто гуляет она в одиночестве долгими дачными дорожками. Любуется домиками, украшенными хозяевами на разнообразный манер, улыбается покосившимся заборам старых дач, словно добрым знакомым, запрокинув голову, дивится новомодным хоромам, окруженным коваными решетками. На душе тихо. Не сквозят сомнения, мысли не путаются, текут вяло, ровно, словно речка-журчунья, которую она переходит по легкому мостику. Гладит перила, смотрит вниз — в коричневую блестящую воду, несущую яркие листья, палки, мусор, подмигивающую огоньками склонившихся в поклоне фонарей. Постояв над водой, не задерживается. Впереди подъем — не крутой, но долгий. Горка кажется залитой светом. Листья ясеней желтеют в призрачном свете так ярко, что глазам больно. Она, наконец, добирается до верха. Перед ней пустая аллея. Не освещены дома по обеим сторонам, заборы увиты сухими зарослями девичьего винограда и кучными кустами жасмина. Фонари остались внизу. Здесь темновато, лишь далеко впереди стоит одинокий столб, на котором неверно горит лампа, похожая на ртутную каплю. В круге света под ней — закутанная в темное фигура…

Теплое прикосновение не враждебно. Оно призвано разбудить, а не напугать…

Открывшая глаза Татьяна долго не могла понять, где находится. Так реален был свежий загородный воздух, сырость у берегов, ветерок, ласкающий щеки, запах только начавших преть листьев, наступающих холодов.

Она села, едва не наступив на спящего на коврике у кровати Бима. Коврик был любимый, связанный когда-то в незапамятные времена мамой крючком из разных тряпок. Одна из немногих вещей, перекочевавших через Вселенную, чтобы оказаться вместе с Татьяной Викторовной в Лазарете на перекрестке миров сектора Див. Бим сонно поднял голову, вяло повилял хвостом. И отвалился обратно.

Лягушата «спали» в дальнем углу, устроив кучу малу, из которой торчали то тут то там длинные худые лапки и лупатые головы.

Шуня, приобретший странную привычку залезать на ночь под ее подушку, вовсе не выказывал признаков жизни. За прошедшее время она так и не поняла — нуждался ли розовый тамп во сне, или ему просто нравилось замкнутое и душное пространство?

Чтобы не побеспокоить настоящую и виртуальную «живность», Татьяна тихо оделась и вышла в коридор. Огни были притушены. Э включал частичный слип-режим на станции тогда, когда Татьяна засыпала — уменьшал внутреннее освещение, отключал некоторые приборы. Снаружи станция всегда была ярко освещена — маяк в пустоте, луч света в темном царстве, место, где врачуют печали и хвори.

Засунув руки в карманы, она медленно шла по круговому коридору. За прозрачными дверями промелькнул медицинский сектор. Икринка тоже спала, опалово фосфоресцировала в полумраке, оплетшие ее кабели-вены едва заметно пульсировали. Лабораторный сектор отключился. Внутри было темно, лишь голубели сложносочлененные переплетения странных механизмов, реторт и емкостей. Татьяна давно собиралась разобраться там. В Хранилище, являющемся составляющей частью Лаборатории, в криогенных камерах находились лекарства и химические составляющие для синтеза любого вещества, знакомого Э. Последний раз крупная партия лекарственных веществ с М-63 была заказана еще Лу-Таном и с тех пор Татьяна не проводила инвентаризацию. Она, конечно, знала, что Э выбраковывает и уничтожает препараты с истекшим «сроком годности», но предпочитала следить за всем сама.

«На днях, — решила она. — Я буду не я, а в холодильниках разберусь!».

Двери смотровой были приоткрыты. Оттуда струился в полутемный коридор призрачный жидкий свет далеких светил. Татьяна не удержалась, остановилась на пороге, привалившись плечом к косяку. Запрокинув голову, смотрела на звезды, ощущая и печаль и радость, одновременно сжавшие сердце.

Странно — на перенаселенной Земле она потеряла все и осталась в одиночестве, а в пустом и холодном космосе неожиданно обрела Учителя и начала обзаводиться друзьями!

Земля стала чужой. Не звали прозрачные озера с туманом, зависшим над водной гладью цвета черного жемчуга, с березками по берегам такими тонкими, что казалось достаточно одного дуновения ветра, чтобы их сломать. Не тосковали по ней птичий щебет в лесах и крики ласточек в небесной выси. Не звал обратно суровый мегаполис душ, грозившийся вскоре поглотить и озера и леса. И она не стремилась обратно и — иногда — удивлялась сама себе. Возможно, когда-нибудь, она вернется туда. Ненадолго. Вот только — зачем?

Помотав головой, словно отгоняя наваждение, Татьяна двинулась дальше. Знакомые двери были все ближе. И вот, она стоит перед ними и привычно — уже привычно! — гладит ладонью теплый материал.

«Почему вы так боитесь смерти, Танни? — спросил однажды Лу-Тан. — Потому, что она неизбежна? Неизвестна? Неожиданна?».

«Не знаю, — ответила тогда она. — Я просто боюсь терять…».

Она потеряла и его — сизоусого ворчливого друга, старого эскулапа, лукавого учителя. Татьяна поморщилась, словно заболела голова, и, сжав губы, решительно толкнула створку. Физический посыл был верно понят. Э открыл двери и включил в покоях Лу-Тана свет, такой же приглушенный, как и везде на станции.

Татьяна Викторовна шагнула внутрь.

Помещение было пустым и стерильным. Лишь неуловимо, то ли запахом воды, то ли сквозняком, а может быть, тенью, шептало в нем ощущение незримого присутствия владельца. Словно где-то под толщей воды он мирно спал сейчас, вздымая крутые бока и видя сны о прекрасном, полном лазорево-синей воды Крелосе.

Невольно Татьяна сжала рукой горло, удерживая плач, свернувший судорогой голосовые связки.

Искрящаяся вода Лу-Танова бассейна казалась озером, полным золотых монет. Гладкая поверхность не шевелилась, не морщилась волнами. И внезапно Татьяна поняла, что больше всего на свете хочет оказаться там — в прохладе и густой тишине. Так она станет хоть чуточку ближе к тому, по кому так отчаянно скучала и кого так горько оплакивала.

Она скинула комбинезон и, разбежавшись, с головой нырнула в бассейн. Объятия гладких рук были мягки и дружественны, от поглаживаний водных пальцев комок в горле растаял, слезы растворились, словно их и не было, тело наполнилось силой, а душа — покоем. Как же она жила без такого удовольствия? И прав был Лу-Тан! Тысячу раз прав. Он, как никто, знал ее. Знал, что когда-нибудь она придет сюда, чтобы погрузиться в его воду, смыть тревоги и печали, думать о нем с восхищением и благодарностью, а не с сожалением и печалью!

Татьяна ушла ко дну, кувыркаясь и играя, ощущая себя морским змеем в толще воды — сильным, стремительным, вертким. Проплыла бассейн от стены до стены в несколько гребков, вынырнула, чтобы сделать вдох и удивилась. Отчего тело так послушно и глотка воздуха хватает надолго? Неужели и за это она должна благодарить старого доктора?

Татьяна задумалась, прошептала: «Анализируй!», несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула и легла на воду лицом вниз, медленно считая про себя. Сознание ясности не теряло. Горячий кислородный голод не сжимал тугой пружиной грудную клетку, сердце не частило! Наоборот, она ясно ощутила, как мышечный сгусток замедлил ход, приостанавливая ток крови. Это значило, что теперь кислорода для жизнедеятельности требовалось значительно меньше. Досчитав до шестидесяти, она все еще сохраняла ясную голову и не начинала задыхаться. Нерешительно и плавно скользнула глубже. Руки и ноги работали так слаженно, словно, родившись в воде, она никогда не выходила на берег. Мышцы тянуло, и Татьяна догадывалась, что после этого странного эксперимента они будут ныть — ведь ранее частота и сила подобных движений им была не ведома. А сейчас они будто пробуждались от долгой спячки, расправлялись, натягивались струной, что звучала пьянящей силой подводного существа. Лишь на исходе вторых шестидесяти секунд она почувствовала легкое помутнение сознания. И медленно, осторожно подняла голову над поверхностью. Радость и недоумение переполняли ее. Что передал ей Лу-Тан во время процедуры омоложения? Генную память поколений креллов? Или разбудил глубинные возможности организма, присутствующие у каждого представителя земной расы, но дремлющие до поры под спудом зашоренного разума?

Продышавшись, Татьяна решила завтра же с утра подключиться к Икринке и протестировать себя на возможные изменения.

Бассейн был глубоким, но пока был жив Лу-Тан, дно подсвечивалось откуда-то снизу, отчего создавалось впечатление меньшей глубины. Почти у самого дна располагался тот самый экран, в который «морж» смотрел, не желая всплывать. И теперь ей ужасно захотелось тоже посмотреть в него! Просто взглянуть. Ради памяти. В сумраке и в поступательном движении вниз, которое она начала, как только отдышалась, водоем оказался куда как глубже. Татьяна приказала Э включить свет в покоях Лу-Тана, ожидая, что подсветка появится. Но дно оставалось темным. Для того чтобы включить освещение дна ей пришлось отдать второй ментальный приказ. Это показалось странным.