Карина Шаинян - Горшечник

• Название: Горшечник
• Автор: Карина Шаинян
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2006
• ISBN: 5-352-01700-1

Рассказ напечатан в журнале «Реальность фантастики 2004΄12», а также вошел в антологию «Лучшее за год 2006. Российская фантастика, фэнтези, мистика»

---

Карина Шаинян Горшечник

5 И, бросив сребреники в храме, он вышел, пошел и удавился.

6 Первосвященники, взяв сребреники, сказали: непозволительно положить их в сокровищницу церковную, потому что это цена крови.

7 Сделав же совещание, купили на них землю горшечника, для погребения странников,

– …а меня приставили за могилами ухаживать, охохонюшки… Так с тех пор и живу при кладбище. А горшки не забросил, глина на кладбище хорошая больно. Да вот сейчас принесу показать.

«Сегодня не мой день, – подумал Миша, глядя, как свихнувшийся старик ковыляет к дому. – И вчера не мой был».

Хотя – еще повезло, что вышел на эту деревню. Кто бы мог подумать, что под Москвой можно так основательно заблудиться? Слишком увлекся вечерними тенями, узорными ветками на фоне огненно-шелкового неба, завертелся по лесу в поисках самого лучшего кадра – и оказался в темноте без фонарика, не представляя, куда идти. Ночевать пришлось в лесу, скорчившись под деревом и прижимая к животу драгоценную сумку с аппаратурой. Проснулся на рассвете, стуча зубами, и побрел по еле заметной тропинке. Повезло. Мог и дальше в лес забрести. А так – выпал на пыльную грунтовку, а потом – и деревня нашлась, и автобусная остановка… Теперь все было хорошо, только вот очень хотелось – пить, есть и умыться. И чтоб поскорее пришел автобус, который привезет обратно в цивилизованные места. Да и религиозный фанатик под боком напрягал.

Миша еще раз с надеждой посмотрел вверх по улице, потоптался вокруг столба, обозначавшего остановку, и снова уселся на обшарпанную лавку. Было жарко, пахло сложными деревенскими ароматами, а с близкого кладбища иногда тянуло чем-то сухим и древним, напоминающим о пустыне и верблюжьей колючке. Миша вздохнул и посмотрел на часы. Расписание на столбе, похоже, врало, и когда теперь будет автобус – неизвестно.

Можно, конечно, пойти поснимать. На кладбище могут получиться интересные кадры – сухие, пыльные, серо-желтые. Миша внимательно посмотрел на условную оградку, уже прикидывая подходящие точки. Нет. Во-первых, страшно пропустить автобус. Даже думать не хочется про то, как идти потом пешком по такой жаре. А во-вторых, лениво и жарко.

Миша вздохнул, заглянул в сумку. На дне помутневшей пластиковой бутылки болталось со стакан воды. Хватит до ближайшего ларька, чтобы не умереть от жажды, а вот умыться уже не получится. Он вспомнил про сумасшедшего старика. Надо было воды попросить. Больше не у кого – деревня, похоже, вымерла. Слишком тихо, слишком пыльно. Слишком много трещин в выбеленных стенах домов. И слишком много заколоченных окон.

Порыв горячего ветра протащил по обочине колючую ветку, швырнул в лицо горсть песка. Мишу передернуло. Как будто и не Подмосковье, а правда – пустыня какая-то. Песок и глина. Не хватает только верблюдов на горизонте. Или хотя бы автобуса…

Миша снова прищурился, высматривая пыльное облако. Начинала болеть голова, и он отхлебнул тепловатой воды. От жары все плыло. Думалось о странниках в библейской пустыне – как они долгие дни идут по пескам, умирая от жажды. И все только для того, чтобы добраться до кладбища, охраняемого неприятным стариком, и стать когда-нибудь материалом для нового горшка. «А кладбище-то великовато будет для такой деревушки», – мрачно подумал он.

– Так для странников же, – проблеяли под ухом, – странников-то много…

Миша нервно оглянулся. Старик, о котором он почти забыл, стоял рядом – невообразимо древний, пыльный, тронь – раскрошится. Костлявые руки сжимали кривобокий глиняный горшок.

– Вот возьми, – Миша замотал головой, и старик подвинулся ближе, дыша сухой плесенью. Миша тоскливо заозирался, ища спасения.

– Бери-бери, – старик ткнул горшок Мише в руки. Пористая глина оставляла на пальцах неприятный налет.

– Полезная вещь, – наставительно сказал старик, и Миша смирился.

– Сколько я вам должен? – печально спросил он, вертя горшок в руках. Старик насупился.

– Так, так бери, потом разберемся.

– Что значит – потом? – удивленно спросил Миша. Старик только махнул рукой, мрачнея на глазах.

Вдалеке задребезжало. Миша с надеждой повернулся на звук и увидел пыльное облачко. Сквозь пыль уже можно было разглядеть разбитый велосипед и мужичка в серой кепке, явного аборигена, маленького, лопоухого и довольного.

– Автобус ждешь, – удовлетворенно сказал велосипедист, притормаживая рядом с Мишей.

– Угу, – согласился Миша и вопросительно взглянул на мужичка.

– А не будет автобуса, – сообщил абориген, – отменили. За ненадобностью.

Миша горестно покивал. Мог бы и сам догадаться…

– А до станции сколько?

– Семнадцать километров, часа за три дотелепаешь, – оптимистично ответил мужичок, – поторопиться бы надо, электричка через три с половиной, а следующая только ночью.

Миша резво поднялся, закидывая сумку на плечо и сжимая в руках дурацкий горшок. Абориген смерил его внимательным взглядом.

– Слышь, – сказал он, перекидывая ногу через раму, – ты только сюда второй раз не ходи.

– Да на фига мне? – удивился Миша.

– Вот и не ходи, – отрезал абориген и с дребезжаньем отъехал.

Миша оглянулся было, чтоб попрощаться со стариком, но тот уже брел к дому, маленький и сгорбленный. Горшок в руках мешал. Мишу так и подмывало аккуратно поставить его на лавку и слинять, но он не решился – почему-то стало стыдно. Поставил горшок на плечо, придерживая сумку, и заторопился вслед за велосипедистом.

***

Очень хотелось пить. Рот запекся коркой из пересохшей слюны и пыли, в глазах рябило. Надежда на ларек или магазинчик давно испарилась – вокруг были только пересохшие холмистые поля, которые явно тянулись до самой станции. Надежды на попутку тоже не было – с тех пор как Миша вышел на эту дорогу, по ней не проехало ни одной машины. Не считать же машиной развалюху-велосипед…

Миша присел под пересохшим кустом, покрытым фестонами рыжей глины. Пот заливал лицо, оставляя грязные разводы, жидкая тень куста не спасала от жары. «Во попал», – пробормотал Миша с нервным смешком. Поставил горшок рядом на землю. Здесь ему и место. Еще такую тяжесть с собой тащить. Как же хочется пить…

В горшке что-то глухо стукнуло. Миша досадливо пнул посудину ногой и замер: из упавшего горшка вывалилась бутылка. Обыкновенная, пластиковая, на пол-литра. Вся в мелких прозрачных капельках.

Не веря глазам, Миша осторожно взял бутылку в руку. Засмеялся, прижимая к щеке, наслаждаясь мокрой прохладой. «Ну дед, ну дает!», – пробормотал, нетерпеливо откручивая пробку. Вода была холодная, вкусная, – наверное, колодезная.

Миша облизнул мокрые губы, не удержавшись, глотнул еще раз и снова зашагал по дороге. Под мышкой он сжимал горшок – теперь он казался милым напоминанием о смешном приключении, а его тяжесть и кривые бока говорили о ручной работе и настоящести, превращая уродливую посудину в редкий сувенир.

Поля наконец-то закончились, уступив место сначала дачам с огородами, а потом и вполне городским пятиэтажкам. Появился асфальт, забегали машины. Миша спросил дорогу к станции, небрежно скользнул взглядом по ларьку и напрягся: впереди, заглушая редкие машины, стремительно нарастал рев электрички. Миша покрепче перехватил горшок и побежал, хватая ртом горячий воздух.

– Билетики, пожалуйста, – сказала контролерша, монументально нависая над блаженно развалившимся на лавке Мишей. Он зажмурился, надеясь, что тетка пройдет мимо, но сверху снова попросили билетики, уже более настойчиво.

– Я не успел купить, – буркнул Миша, отворачиваясь к окну.

– А я не знаю, успели – не успели, билетик показывайте.

– Нету у меня билетика, – выдавил Миша, – я на вокзале заплачу.

– А я не знаю, где вы там заплатите, – голос тетки становился все громче, предвещая скандал, – откуда я знаю? Ваш билетик, пожалуйста.

Миша тихо, беспомощно зарычал.

– Нету билетика, – удовлетворенно констатировала тетка.

– Я на вокзале заплачу. Там же турникеты, как я, по-вашему, выйду?

– А я не знаю, как вы там выйдете. Нету билетика – придется высаживаться.

Миша обреченно посмотрел в окно. Мелькали овраги, заросшие сухим бурьяном, и хилые березы. Высаживаться не хотелось.

– Да вы поймите! – раздраженно повернулся он к тетке, взмахнув рукой. Ударился костяшками об горшок и зашипел, сунув ушибленные пальцы в рот, а второй рукой пытаясь поймать сбитую посудину.

– Да вот же билетик, – обрадовалась тетка, ловко подхватывая бумажку, плавно вылетевшую из опрокинутого горшка, – и зачем было задерживать?

Она почеркала на билете, сунула его обратно и повернулась к сиденьям напротив.

– Ваши билетики, – донеслось до Миши.

Электричка, резво грохоча, неслась к Москве. Миша посасывал сбитые костяшки и с подозрением смотрел на горшок. «Ну, дает дед», – вертелось в голове.

***

Чадила старая керосиновая лампа. Горшечник отодвинул в сторону кружку с чаем и уставился в окно. За окном была душная жаркая ночь и кладбище, заброшенное, заросшее бурьяном. Как всегда, казалось – что-то там шевелится, что-то происходит. Горшечник нервно задернул ветхую занавеску и вернулся к столу. Потянул из ящика увесистый кожаный мешочек. Присел, завороженно глядя на него.