Карина Шаинян - Игрушка

• Название: Игрушка
• Автор: Карина Шаинян
• Жанр: Научная Фантастика

Если назвался волшебным хирургом, будь готов к тому, что тебя попросят лечить не только больные и ушибленные коленки. При этом последствия лечения могут оказаться самыми непредсказуемыми.

---

На этот раз Женька не ревела. Осмотрев коленку, на которой остался лишь бледный синяк, Андрей Валерьевич не без трепета вручил исцеленную игрушку хозяйке. Краем глаза он заметил, что там, где бок Рыся прижимался боком к стеклу, в морозных завитках осталась круглая проталина, но не обратил на это внимания. Реакция Жени занимала его намного больше.

А девочка была просто счастлива. Она звонко расцеловала Рыся в капроновые усы, а потом уставилась на Андрея Валерьевича сияющими застенчивыми глазами.

– Вы его вылечили, – с благоговейным удивлением пробормотала она.

– Конечно, – кивнул Андрей Валерьевич и перемигнулся с отцом.

– Теперь, Рыся, все будет хорошо, а Кольке я тебя больше не дам, – сказала Женя, заглядывая в прозрачный зеленый глаз, и нежно почесала рысь под подбородком.

Крепкое пожатие рук, комок в горле от умиления – довольный собой и миром, Андрей Валерьевич распрощался с Женей и ее отцом, как с лучшими друзьями.

Кошачий запах испарился из кабинета, как только врач закрыл дверь за Рысем и его хозяйкой. Но Андрея Валерьевича это не насторожило, а лишь обрадовало. Не вызвали тревоги и хрупкие от мороза веточки, просыпавшиеся на голову, когда он возвращался домой, – задрав голову, хирург заметил, как мелькнуло в черной кроне рыжее пятно, но кот ли это был, белка или сойка – не разобрал, да и не пытался. А воспоминание о хаме, влезшем в кабинет с дурацкими советами, и вовсе стерлось – Андрей Валерьевич давно научился забывать о мелких неприятностях.

Некое недоброе присутствие он ощутил лишь на следующий день. Остервенелый мороз сменился оттепелью, над городом поплыл пахнущий водой туман, и прохожие казались серыми тенями. Сидя в кабинете, Андрей Валерьевич никак не мог отделаться от ощущения, что за ним наблюдают. Он списывал это на нервы и сошедшую с ума погоду, но совладать с собой не мог. Когда в работе выдавалась пауза, врач подходил к окну. Туман и особая оттепельная тишина, наполненная капелью, превращали сквер у поликлиники в волшебный лес. Мокрые черные ветки кленов за окном тихо покачивались, и иногда в них чудилась гибкая рыжеватая тень. Андрей Валерьевич вздрагивал, но мохнатое кошачье тело тут же оборачивалась сухими листьями и гроздьями семян-крылаток. Сердясь на себя, хирург вызывал следующего пациента.

Возвращаясь домой, Андрей Валерьевич наткнулся на растерзанную в клочья собачонку, лежащую прямо поперек тропинки. От подтаявшего снега воняло кошками и кровью, и в грязную кашу под ногами тихо сыпался с потревоженных ветвей мелкий растительный мусор. Андрей Валерьевич, втянув голову в плечи, неловко потоптался рядом с мохнатым тельцем. Так и не сообразив, что делать, он зачем-то обошел собаку по широкой дуге, набрав полные ботинки мокрого снега, и огляделся, почти готовый увидеть голодную облезлую тварь, сидящую в засаде в заиндевелых кустах. Зябко передергивая плечами, хирург ускорил шаг, чувствуя, как взгляд зеленых глаз сверлит спину, и волоски на шее становятся дыбом. Пот заливал глаза, Андрей Валерьевич то и дело срывался на бег, но знал почему-то: ему ничего не грозит. И эта уверенность пугала его еще больше.

Выбравшись из сквера, он почувствовал себя лучше, и, решив завтра же поговорить с кем-нибудь по поводу прижившейся у поликлиники стаи бродячих собак, выкинул происшествие из головы.

А на следующий день городская газета вышла с аршинным заголовком: «Пять человек стали жертвами рыси-людоеда». Андрей Валерьевич попытался читать прямо у газетного киоска, задел плечом бегущую к остановке девушку, чуть не упал и, едва понимая, что делает, привалился к столбу. Пальцы не гнулись. Он несколько раз уронил газету, прежде чем сумел развернуть ее. На бумаге остались пятна грязи, похожие на отпечатки кошачьих лап, но строчки проступали из-под них с беспощадной ясностью.

Трое детей. Следы на снегу. Пожилая женщина. Парень, который, по-видимому, пытался отбить ее у озверевшего от крови животного. Интервью с очевидцами и охотниками-любителями. Густой красноватый мех, пестрые бакенбарды, жесткие кисточки на ушах. Бесшумно и точно тяжелое гибкое тело обрушивается с дерева на спину. Удар лапы, хруст позвонков, пропитанный кровью лед. Оснований для паники нет, но детей одних на улицу лучше не отпускать. Еще одно интервью: водитель автобуса подвергся нападению, но сумел вывернуться из когтей, убежать и спрятаться в подъезде. Говорит, у рыси выбит левый глаз, кисточки на ушах как будто обкусаны, а клыки – размеров с палец.

Колени хирурга подогнулись. Держась за столб, чтобы не упасть, Андрей Валерьевич с предобморочной отчетливостью вспомнил Женю, пуговицу, заменившую глаз ее любимой игрушки, запах кошек, пропитавший кабинет, проталину на стекле, – и только непрошенный советчик в шубе ни разу не всплыл в его памяти.

Хирург соврал встревоженной его визитом матери, что такие, как у Жени, травмы требуют наблюдения. Он с бессмысленной тщательностью осмотрел здоровую – даже синяка не осталось – девчоночью коленку и уже в коридоре, одеваясь, набрался храбрости заговорить о главном.

– Женечка, а где Рысь? – спросил Андрей Валерьевич как можно ласковее. Женька скривила рот, ее подбородок затрясся.

– Он убежал, – еле слышно прошептала она, и по щекам прокатились две крупные слезинки. – Взял и убежал… – она сдавленно всхлипнула, не в силах больше сдерживаться.

– Посеяла где-то в тот же день, – грустно сказала Женина мама, – и до сих пор никак не успокоится. Даже не знаю, что делать.

– Искали?

– Конечно. Даже объявление дали. Бесполезно, – женщина стянула на груди халат, судорожно вздохнула и перешла на шепот. – Еще и ее лучший друг… может, слышали? Они с Колей все время играли. Часто ссорились, конечно, но Женя по нему скучает, а мы боимся говорить…

– Ты помнишь, где Рысь от тебя сбежал? – снова подступил хирург к девочке. Женя решительно сжала губы и замотала головой. Андрей Валерьевич вздохнул, почесал нос и попросил у Жениной мамы стакан воды. Как только она вышла, он шепнул:

– Я никому скажу. На стройке, да?

Глаза у Жени сделались круглыми. Она молча кивнула и прижала ладонь ко рту, умоляюще глядя на врача.

– Меня и так гулять не пускают, – еле слышно пискнула она.

– Это ничего, – ответил Андрей Валерьевич.

К заброшенной стройке он пришел на закате. На ржавом кране, блестящем от ледяной корки, сидела толстая ворона. Заметив человека, она каркнула, сорвалась с балки и взлетела в сиреневое небо, тяжело взмахивая крыльями. Андрей Валерьевич погрозил ей кулаком, и, оскальзываясь и хватаясь за комья мерзлой глины, спустился в лабиринт недостроенного фундамента.

Под ногами захрустело бетонное крошево, и, чтобы не спугнуть рысь раньше времени, Андрей Валерьевич пошел на цыпочках. Проемы в подвальных стенах были перегорожены решетками из пронизанных оранжевым и синим светом сосулек; сосульки свисали с балок, с цементных потолков, сталагмитами вырастали из земли, превращая бетонные коробки в волшебные хрустальные дворцы. Там, где стены прикрывали землю от ветра, поднимались заиндевелые стебли мертвой полыни, неотличимые от морозного кружева на оконном стекле. Увидев их, Андрей Валерьевич понял, что рысь рядом, и тут же заметил в бурьяне рыжевато-серую спину.

– Кис-кис, – позвал он фальшивым голосом, не слыша самого себя. – Кис-кис, Рыся!

Рысь даже не обернулась – продолжала вылизываться с таким утробным мурчанием, будто в груди под красноватым мехом спрятался маленький моторчик. Она настолько походила на обычную кошку, что на мгновение Андрей Валерьевич решил: ошибся. Но тут рысь подняла лапу и с сухим щелчком выпустила кинжальные когти. От неожиданности и неуместности этого звука Андрей Валерьевич отшатнулся и врезался спиной в ледяную решетку. Сбитые сосульки посыпались с рассыпчатым стуком. Что-то больно врезалось в бедро; хирург сунул руку в карман и ощутил холод металла.

«Ну конечно», – обрадовался Андрей Валерьевич и нажал на курок. За треском ломающегося льда он не услышал выстрела, но увидел, что пуля попала в цель: свинец вырвал из рыжеватой шкуры клок шерсти, который легко повис в воздухе. Потревоженная рысь перестала вылизываться, презрительно взглянула на врача через плечо, и Андрей Валерьевич, обмирая, увидел, что вместо левого глаза у рыси – по-прежнему большая черная пуговица, криво пришитая суровой ниткой.

На ватных ногах он шагнул назад; грохот порушенных сосулек стал оглушительным. Рысь пружинисто оттолкнулась от земли и поплыла на Андрея Валерьевича медленно и неотвратимо.

Андрей Валерьевич задергался, едва не перевернув стул, открыл глаза и осоловело оглядел кабинет, залитый электрическим светом. В дверь продолжали стучать.

– Войдите, – прохрипел он.

– Андрей Валерьич, домой пора! – просунулась в дверь санитарка. – Поздно уже, скоро запрут!