Василий Дегтярёв - Моя жизнь

• Название: Моя жизнь
• Автор: Василий Дегтярёв
• Издательство: Профиздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1950

Книга является автобиографией выдающегося конструктора стрелкового оружия Василия Алексеевича Дегтярева.

Книга воспоминаний знаменитого советского конструктора-оружейника.

Родина высоко оценила труд Василия Алексеевича. О многом говорит следующий факт: первое звание Героя Социалистического Труда было Указом от 20 декабря 1939 года присвоено И. В. Сталину, а вторым Героем Социалистического Труда 2 января 1940 года стал В. А. Дегтярёв.

---

— Ты совсем из ума выживаешь, Мироныч, вконец замучил внука. Гляди — сажа-то как въелась в него, мочалкой оттереть не могу.

— Не серчай, старая, — отшучивался дед, — всякое ученье на пользу идет.

— Да какое же это ученье — лямку-то дергать. Кабы ты ему буквы показывал, вот тогда другое дело. А от лямки у него еще успеет спина наболеться.

— Ну, пошла скрипеть! Придет час — и грамоте научим. Он парнишка старательный, своего достигнет.

Как-то дед надел вышитую крестом рубаху, расчесал бороду и позвал меня:

— Айда, Васютка, сведу тебя на завод, один знакомый инженер обещал в музей пустить.

— Куда это? — переспросила бабушка.

— В музей, говорю, вроде как в арсенал, или амбар какой, где всякое оружие хранится.

— Зачем это малому? Вот пойдет в солдаты, там покажут.

— Не перечь ты мне, старая, знаю, что делаю.

Дед взял меня за руку и повел через мост к заводу. Нас пропустили в железные ворота. Пока шли по вымощенному булыжником двору, навстречу попадались рабочие, везущие что-то тяжелое на громыхающих железных тележках. Из больших построек, что стояли по обе стороны, долетал грохот, шум., скрежет. Мне стало не по себе. А тут еще поблизости неожиданно заревел паровоз, и я совсем перепугался.

Дед успокоил меня и повел в высокое мрачное помещение.

— Вот и пришли, слава богу. Глянь-ка, что люди-то смастерили.

Я заметил следившего за нами длинноусого страшного на вид стражника (так звал дед городовых) и притих. Попасть в то время в заводский музей простому человеку было почти невозможно, и как удалось это деду — я не знал.

Мое внимание привлекло разнообразное оружие, которое было развешано по стенам и на специальных щитах.

Больше всего мне запомнились крохотное ружьецо и два малюсеньких пистолета. Я очень просил деда купить мне хоть один пистолетик.

Но стражник сердито покрутил усы и, подойдя ко мне, сказал:

— Нельзя, за этот пистолетик у твоего деда вшей не хватит расплатиться.

Я замолчал. Дед рассердился и на меня и на стражника и заторопился домой.

Дорогой он мне сказал, что это ружьецо и пистолеты сделал знаменитый тульский оружейник Медведков.

— Где же он сейчас?

— А бог его знает, должно, помер. Эти игрушки хранятся на заводе не меньше сорока лет.

Я больше ни о чем не стал расспрашивать деда, но крохотное ружьецо и пистолетики мне крепко запали в память, и я решил: вырасту большой — обязательно сделаю себе такие.

Пришла зима. За лето я подрос и стал еще усердней помогать деду. Он обрезал с боков старый, во многих местах прожженный кожаный фартук и подарил мне. Облачась в этот фартук и огромные рукавицы я стал походить на «мужичка с ноготок».

Однако мои занятия с дедом продолжались недолго. На масляной он жестоко простудился и слег. Его положили на печь, где было тепло и спокойно. Когда боль утихала, дед подзывал к себе нас, ребятишек, и рассказывал длинные сказы о тульских мастерах. Но это бывало редко.

Деда одолевал страшный кашель. Лечили его и травами и припарками, ничего не помогало. Раза два приходил фельдшер и советовал положить старика в больницу. Но на это тогда требовались большие деньги, а их не было.

Месяца через два дед умер. Я очень мучительно переживал эту утрату, так как от меня ушел не только любимый человек, но и добрый наставник, учитель.

Приходская школа

Весной, когда сошел снег и подсохла земля, я взрыхлил дедушкину клумбу и посеял на ней цветы. Они быстро зазеленели, и я, гордый своими первыми успехами, стал окапывать яблони, как это каждой весной делал дед. Работа моя подвигалась очень медленно, я уставал и досадовал на себя. Но однажды мне пришла в голову мысль позвать на помощь соседских ребят, которые не раз приходили слушать дедушкины рассказы.

Ребята охотно согласились помочь, и мы общими силами привели наш садик в порядок. На клумбе распустились пышные цветы, и у нас в дворике стало хорошо, уютно.

Однажды вечером отец мой, вернувшись с завода раньше обычного, вышел во двор посидеть. Ему нездоровилось.

Подозвав меня, он спросил:

— Это ты, Василек, такой порядок навел?

— Да! — с гордостью ответил я.

Отец провел рукой по моим волосам.

— Учить бы тебя надо. И дед покойный это мне завещал, а жизнь тяжелая, едва сводишь концы с концами.

— Ничего, папаня, я сам выучусь!

— Нет, так не бывает, — вздохнул отец, — ну, ладно, может, бог даст, и определим тебя по осени в школу.

В ту пору учиться в школе мог далеко не каждый, за ученье надо было платить деньги. Из моих товарищей мальчишек учились очень немногие.

Приближалась осень. На дедушкиных яблонях созрела крупная антоновка. Я с братишками набрал большую корзину яблок. С трудом втащили ее на крыльцо. В это время пришел отец с каким-то пожилым сгорбленным человеком, от которого пахло клейстером и варом.

Усадив гостя тут же на лесенке, он угостил его яблоками и попробовал сам.

— Из своего сада? — спросил гость.

— Из своего, вон мой садовник, — и отец указал на меня.

Я был очень смущен и хотел убежать, спрятаться, но гость остановил меня.

— Чего стесняешься? — Когда ругают, надо стесняться, а когда хвалят, надо радоваться. Подойди-ка ко мне.

Я подошел.

— Он? — спросил гость у отца.

— Он! — ответил отец. — Василием звать.

— Ну-ка, Вася, покажи мне руки.

Я показал.

— Ишь ты, сам клоп, а руки в мозолях. А ну, покажи ногу.

Стесняясь, я показал ему босую, облепленную засохшей грязью ногу.

— Не велика, — сказал гость и бумажной ленточкой обернул ее крест-накрест.

— Ну, иди бегай, садовник.

— Он и кузнец у нас, — оказал отец, но я уже дальше не слушал и, смущенный похвалой, убежал на улицу, где мальчишки собирались играть.

Дней через пять человек, пахнувший клейстером и варом, снова явился к нам.

Он вошел в дом, поздоровался, развернул узелок, вынул оттуда новые сапожки.

— На-ка, садовник, примерь.

Не веря своим глазам, я натянул сапоги на запыленные ноги и гордо поглядел на мать и бабушку. Хотелось прыгать, но сапожки придавали мне некоторую солидность, и я стал важно прохаживаться по комнате.

В воскресенье меня нарядили в пеструю ситцевую рубаху, в синий, перешитый из отцовского пиджак, обули в новые сапоги и отправили с бабушкой в церковь.

А на другой день отец, отпросившись с работы, сам стал собирать меня в школу.

— Что это волосы-то у тебя ершом торчат? Эх, не успел я постричь.

Мать смазала мне волосы деревянным маслом.

— Ну, сядем! — сказала бабушка.

Все сели и несколько секунд, посидели молча.

— Теперь с богом, — и бабушка осенила нас крестом.

С гордостью шел я по улице. Хотелось, чтобы мальчишки увидели мои сапожки и пиджак.

— Задаешь ли, по какой улице идем? — опросил отец.

— Знаю, по Курковой.

— То-то, по Курковой, а почему она Курковая?

— Не знаю!

— Потому, что на ней жили мастера, которые делали курки для ружей. Это было давно, может, лет сто назад, а может, и того больше. Рассказывают, что завод наш основал еще государь Петр Великий. Делал завод ружья для казны. Народу работало много, а мастерских было мало. Вот и сдавали работу на дом. Мастера, что делали курки, жили вот здесь, на этом месте, а те, что стволы делали, вот там, у реки, а те, что штыки, еще дальше. Со временем в этих местах улицы образовались. Их так и стали называть: Курковая, Ствольная, Штыковая. Понял теперь?

— Понял!

— Ну, вот и училище, — оказал отец, — шапку-то сними!

Я снял картуз и, увидев перед собой церковь, остановился.

— Чего стал?

— Да церковь.

— А вон во дворе и училище. Оно так и прозывается «При церкви пречистой на Хопре».

Сдав метрику и заплатив деньги вперед, отец отвел меня в класс:

— Сядь поближе, случайся, учись прилежно. Ученье-то денег стоит.

Но я и сам рвался к учению и за зиму научился довольно бойко читать, писать и считать.

Памятное лето

 Летом, после окончания школьных занятий, я посадил цветы на клумбе, окопал яблони, помог матери и бабушке закончить работы на огороде. Больше дел не было. Как-то в воскресенье я ходил с отцом в город. У дома одного богатого купца увидел фонтан, и мне захотелось сделать такой же. Я всю дорогу приставал к отцу с вопросами: откуда берется вода, почему она идет вверх, что ее разбрызгивает. Отец подробно объяснил мне устройство фонтана.

Никому ничего не говоря, я притащил со свалки несколько старых водопроводных труб, стал их подгонять друг к другу, свинчивать, прилаживать. Двух длинных труб как раз хватило от середины клумбы до сарая. Это меня очень обрадовало. Потом с помощью муфт мне удалось к обоим концам этих труб присоединить перпендикулярно две другие — одну длинную, другую короткую. Длинную трубу я вывел на крышу сарая, а короткую в центр клумбы. Чтобы моя затея не была разгадана, я спрятал трубу, идущую к клумбе, в траву и торчащий конец прикрыл цветами и ветками.