Василий Дегтярёв - Моя жизнь

• Название: Моя жизнь
• Автор: Василий Дегтярёв
• Издательство: Профиздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1950

Книга является автобиографией выдающегося конструктора стрелкового оружия Василия Алексеевича Дегтярева.

Книга воспоминаний знаменитого советского конструктора-оружейника.

Родина высоко оценила труд Василия Алексеевича. О многом говорит следующий факт: первое звание Героя Социалистического Труда было Указом от 20 декабря 1939 года присвоено И. В. Сталину, а вторым Героем Социалистического Труда 2 января 1940 года стал В. А. Дегтярёв.

---

Тот не поверил. Оказалось, что передо мной этот затвор уже чинил один мастер, но так и не доделал. Елин считал повреждение серьезным, думал, что мне придется повозиться с ним до вечера, и очень изумился, когда я доложил о починке затвора через каких-нибудь тридцать минут.

Осмотрев его, он подозвал к себе нескольких мастеров и показал им затвор. Все признали работу добротной, и я был принят в их среду как равный.

Более подробное знакомство с опытной мастерской меня несколько разочаровало. Оборудование ее почти ничем не отличалось от заводского. Те же старые станки, те же верстаки и инструменты.

Но меня обрадовало другое. В этой мастерской были образцы новейшего стрелкового оружия многих стран Европы и Америки. Мне представилась возможность подробно познакомиться с неизвестными системами, и я немедленно воспользовался ею. Мастер Елин относился к моей любознательности очень снисходительно и даже объяснял мне устройство иностранных систем, только не позволял этим заниматься в рабочие часы.

В мастерскую часто заглядывал начальник полигона полковник Филатов, высокий человек с черной густой бородой. Попросту здороваясь, он велел продолжать работу, а сам ходил по мастерской, поглаживая бороду, присматриваясь то к одному, то к другому. Елин не покидал его.

— Ну, как новичок работает? — услышал я за спиной громкий голос Филатова.

— Башка-человек, ваше высокоблагородие, сам пушка может делать, — ответил Елин.

— Из Тулы? — опросил Филатов.

— Из Тулы, ваше высокоблагородие, ответил я вытянувшись.

— Отставить, — оказал Филатов, — здесь ты не в строю, разговаривай просто. Оружейник, значит?

— Так точно!

Филатов подробно расспросил меня о прошлой жизни, о том, что я делал в Туле, с какими мастерами работал, знаю ли о Мошне… Я отвечал очень сдержанно и сухо, как положено по уставу: «так точно!» или «никак нет!» Но постепенно стал чувствовать себя свободнее.

Филатов оказался очень внимательным и хорошо знающим оружейное дело человеком. Он был искренно обрадован тем, что мне понравилась опытная мастерская и что я выразил желание работать и учиться.

— Хорошо, — сказал он на прощанье, — будешь работать и учиться. А поучиться тут есть чему, смотри, сколько у нас оружия. Да и мастера здесь отличные.

После разговора с Филатовым мне стали поручать наиболее ответственные работы по ремонту оружия, главным образом пулеметов.

Выполняя эти работы, я очень внимательно присматривался к пулеметам, вникал в их нутро, старался разгадать тайны их устройства, помять капризы механизма.

На ремонте пулеметов я проработал более двух лет. За это время неплохо научился разбираться в механизмах, и меня стали считать лучшим мастером по ремонту.

Филатов, бывая в мастерской, почти всякий раз подходил ко мне.

— Знаешь, Дегтярев, — сказал он мне однажды, — твои успехи меня радуют, и скоро я тебе поручу одно серьезное дело.

— Рад стараться, ваше высокоблагородие, — ответил я.

— Пока помалкивай, а время придет — вызову!

Я задумался. Что за дело думает мне поручить Филатов? Этот вопрос много дней не давал мне покоя. Но в душе я радовался. Было приятно, что Филатов выбрал именно меня. Значит, я был неплохим мастером.

Первые русские пулеметчики

 Изучая образцы различных стрелковых систем, собранные в нашей мастерской из многих стран мира, я находил в них не только достоинства, но и недостатки. Не раз я высказывал мастеру Елину свои соображения о том, как можно улучшить ту или иную систему, но тот только разводил руками.

— Не наше дело. Пусть думает начальство, у них голова побольше.

У меня возникало желание предложить кое-какие усовершенствования. Но и здесь, в опытной мастерской, это было так же трудно сделать, как и на заводе. На изобретателя из солдат не обратили бы серьезного внимания.

Все же успешный ремонт пулеметов поставил меня в несколько особое положение. Мне поручалась теперь, самая трудная работа, и меня одним из первых знакомили с новым оружием, которое поступало на полигон для испытаний.

В эти годы быстро развивалась оружейная автоматика. Пулеметы стали получать все большее признание.

В будущих войнах им предстояло сыграть серьезную роль. Начальник полигона получил приказ начать систематическое обучение ефрейторов и солдат стрельбе из пулемета. Опытных учителей или инструкторов пулеметной стрельбы на полигоне не оказалось. Тут-то и вызвал меня Филатов.

— Ну, Дегтярев, есть для тебя важное дело. Поручаю тебе взяться за обучение группы ефрейторов стрельбе из пулемета.

Это заставило меня призадуматься. Пулемет Максим я знал хорошо, но навыков в преподавании стрельбы у меня не было. Я сам научился стрельбе из пулемета почти без посторонней помощи. А тут предстояло учить других. Но приказ был подписан, и мне ничего не оставалось, как приступить к его выполнению.

Чтоб учеба шла успешно, я хорошо отладил и смазал свой Максим, и он работал довольно исправно.

Занимались мы на полигоне недалеко от опытной мастерской, чтобы в случае порчи пулемета можно было быстро его починить. А нужно сказать, что пулеметы того времени были очень капризны и непрочны. Был у них еще один серьезный дефект — они быстро перегревались. Сделаешь несколько сот выстрелов — и из пулемета пар столбом.

Ефрейторы в шутку называли их «самоварами».

Чуть свет я вставал, одевался и, выкатив из казармы тяжелый Максим, начинал занятия.

Раскинув на траве шинель и разобрав пулемет, я объяснял название и назначение каждой части, а потом по очереди заставлял всех самостоятельно собирать машину. Без тщательного изучения устройства пулемета даже думать о стрельбе нельзя было. Только те, кто хорошо знал все детали пулемета, могли устранить частые «заедания» и мелкие повреждения.

Я старался объяснять сложное устройство пулемета простым, понятным каждому языком, и это облегчало наши занятия.

Все двенадцать ефрейторов хорошо изучили Максим и прекрасно выдержали испытания по стрельбе… Мне была объявлена благодарность.

Затем я обучил стрельбе из пулеметов группу оружейных мастеров и принялся за обучение солдат.

Мне полюбилось это дело, и я вкладывал в него не только все свои знания и навыки, но и, как говорится, всю свою душу.

Со временем эти занятия приняли более организованный характер. На базе нашей небольшой группы благодаря усилиям полковника Филатова была создана первая школа русских пулеметчиков.

Об этой первой школе русских пулеметчиков знают многие советские воины, но вряд ли они знают, что первым преподавателем в ней был рядовой солдат и оружейный мастер.

Проводя занятия по пулеметной стрельбе, я часто вынужден был их прерывать и становиться из преподавателя механиком, то-есть чинить поврежденный пулемет.

Это вызывало не только досаду, но и обиду на то, что мы вынуждены стрелять из такого непрочного, привезенного из-за границы пулемета. «Неужели, — думал я, — русские инженеры, мастера, изобретатели не могут создать свой, русский, пулемет, который был бы лучше и прочней?»

Я вспоминал Ползунова, Кулибина, тульских оружейных мастеров и думал, что нет и не может быть такого дела, в котором не показал бы себя русский человек.

Тогда я еще не мог предвидеть, что со временем сам изобрету такой пулемет, но мне кажется, что желание создать русский добротный пулемет у меня зародилось именно в те дни.

Позже, когда я познакомился с пулеметами Мадсена и Шварцлозе, когда я приобрел знания по оружейной автоматике, эта мысль стала принимать более конкретные формы. Изобрести русский пулемет, который превосходил бы все заграничные системы, — стало моей сокровенной мечтой.

Ее я вынашивал почти полтора десятилетия. За это время в нашей стране произошли великие преобразования, и именно они помогли осуществлению моей мечты.

Но об этом позже.

В то время, обучая ефрейторов и солдат стрельбе из пулемета, я мог только мечтать о творчестве. Всякие попытки с моей стороны к изобретательству если не пресекались прямо, то просто не получали поддержки. Мне напоминали о том, что я простой солдат и что не следует забывать об этом.

С болью в душе я откладывал, отодвигал свои мечты до лучших дней. Но желание творить и изобретать во мне не угасало, а разгоралось с новой силой.

И чем чаще ломались иностранные пулеметы, тем больше укреплялось мое стремление создать отечественный пулемет. Я даже начал верить, что рано или поздно именно мне доведется это осуществить.

Встреча с Браунингом

 Прошло более трех лет с тех пор, как я расстался с родной Тулой, а города, в котором жил эти годы, по-настоящему еще не видел. Хотя я и работал оружейным мастером, но был солдатом. А нас, солдат, не часто выпускали в город.