Аля Аль-Асуани - Чикаго

• Название: Чикаго
• Автор: Аля Аль-Асуани
• Издательство: Центр гуманитарного сотрудничества
• Жанр: Современная проза
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-903658-05-3

Деньги, политика, секс — главные движущие силы в новом бестселлере самого известного писателя современного Египта Аля Аль-Асуани.

Традиции и наркотики, чистая любовь и работа спецслужб, национальная и религиозная ненависть — все это закрутит героев романа в непредсказуемый водоворот событий, переживаний и чувств…

---

— Что случилось?

Он сидел с поникшей головой. Кэрол подскочила к нему. Ее обнаженное гибкое черное тело было прекрасно. Она присела рядом и повторила с недоумением:

— Что с тобой?

Грэхем не дал ей себя обнять. Он задрал голову, посмотрел в потолок, открыл рот, чтобы что-то сказать, снова опустил голову, и наконец глухо произнес:

— Кто он?

— О ком ты говоришь? — спросила она. В ее глазах промелькнул страх.

Через некоторое время Грэхем поднялся. Она пошла за ним следом и встала прямо перед ним. Он спросил ее, повысив тон:

— С кем ты спала?

— Джон… Ты с ума сошел?

Он выглядел странно. Не одеваясь, разжег трубку и криво усмехнулся:

— Мы же с тобой достаточно умны, чтобы не тратить время на обвинения и отрицания. Ты с кем-то спала. С кем?

— Джон!

— Я хочу знать, кто он.

Она промолчала, но затем сумела преодолеть страх, который испытала от неожиданности. Она жалобно, тонким голосом спросила:

— Как ты можешь обвинять меня?!

Через секунду его рука поднялась и ударила ее по щеке. Кэрол громко вскрикнула. Он отошел в сторону.

— Может, я и старик, — вскричал он. — Может, я и цепляюсь за старые отжившие идеалы. Но я не дурак. У меня достаточно опыта, и никто не может обмануть меня. Ты изменила мне, Кэрол. Я это чувствую. Не знаю, зачем ты это сделала. Мы не женаты, мы можем и не делать глупостей. Почему ты не ушла, когда полюбила другого?

Грэхем выговаривал слова, прерывисто дыша. Он оделся, затянул на брюках ремень, обулся и опять вернулся к ней. Она была все еще не одета и держалась рукой за щеку, по которой он ее ударил.

— Прости, что ударил тебя, — сказал он спокойнее. — Я пошел. Буду жить в гостинице, пока ты не найдешь себе жилье. Сейчас у тебя есть деньги, это будет нетрудно.

— Джон!

Он не обратил внимания на ее крик и повернулся к двери. Она побежала за ним:

— Я не изменяла тебе!

— Ложь никому не приносила счастья!

— Джон! — закричала она снова и попыталась его обнять.

Но он с силой вырвался. Она зарыдала:

— Я не изменяла тебе… Президент компании воспользовался мной. Это правда. Чтобы получить новый контракт, я должна была единожды выполнить это условие. У меня не было выбора. Я не могла иначе. Но я тебе не изменяла. Сердцем я с тобой. То, что я делала с этим мужчиной, было ужасно. Мне становится дурно каждый раз, когда я об этом вспоминаю. Наши тела просто бились друг о друга. Больше ничего не было. Я не изменяла тебе, Джон. Я люблю тебя. Прошу, не бросай меня!

Он уже взялся за дверную ручку, но продолжал смотреть на нее, пока она признавалась. Он опустил голову и наклонился вперед. В этот момент он казался несчастным беспомощным стариком с грузом печали. Закрывая за собой дверь, он сказал:

— Когда утром Марк проснется, скажи ему, что мне нужно было уехать… и что я его очень любил.

40

Стрелки часов в холле общежития показывали полшестого утра. Со дня прибытия в Чикаго Шайма никогда не выходила так рано, но на этот раз она собралась далеко. Шайма толкнула рукой стеклянную дверь, и ее обдало холодным ветром с хлопьями снега. Она остановилась, замоталась по самые глаза в тяжелый шерстяной платок и спрятала в карманы пальто руки, защищенные перчатками на меху. Сделав все, чтобы сохранить тело в тепле, она быстрым шагом пошла вперед и не дала себе шанса на раздумья.

На улице, покрытой льдом, было темно и пусто. Она шла к метро так быстро, как могла, и старалась не смотреть по сторонам. Шайма чувствовала, как бешено бьется сердце. Ее охватили отчаяние и страх. Что, если на нее нападут или похитят, угрожая оружием?! Она ускорила шаг и молилась, пока наконец не вошла в метро. Нужно было проехать десять станций, пересесть на другую ветку, проехать еще столько же и найти дом по адресу, который она помнила наизусть.

В этот час пассажирами метро были африканцы и азиаты, дворники и уборщики, приводящие улицы и офисы в порядок до прихода служащих, либо гуляки, пившие всю ночь. Шайма села около окна подальше ото всех и ни на кого не смотрела. Ее пугали пьяные, которые кричали, смеялись и от которых по всему вагону распространялся кислый запах перегара. Она рассеянно смотрела на происходящее, словно через дымку или в полусне. Затем открыла сумочку, достала маленький Коран и тихим голосом начала читать:

«Йа. Син. Клянусь мудрым Кораном! Воистину, ты — один из посланников на прямом пути. Он ниспослан Могущественным, Милосердным, чтобы ты предостерег людей, отцов которых никто не предостерег, из-за чего они оставались беспечными невеждами. Относительно большинства из них сбылось Слово, и они не уверуют.

Воистину, Мы наложили на их шеи оковы до самого подбородка, и их головы задраны. Мы установили преграду перед ними и преграду позади них и накрыли их покрывалом, и они не видят».

Слова из священной книги так на нее подействовали, что она расплакалась. Слезы капали из глаз, пока Коран не намок. Она спрятала лицо, уткнулась в окно, от которого шел холод, и зашептала: «О Аллах, Ты — Господь мой, и нет бога, кроме Тебя. Прошу Тебя о прощении и приношу Тебе свое покаяние. Живому. Вечному».

Шайма сделала пересадку. Вышла на станции, от которой до Центра можно было быстро дойти пешком. Уже рассвело. Она шла, пока не увидела большую рекламу, подсвеченную с ночи, — «Чикагский центр помощи». На тротуаре с противоположной стороны улицы она заметила людей. Белые и черные, разного возраста, в том числе несколько священников, они устроили демонстрацию с транспарантами «Остановите бойню!», «Позор убийцам!» Они размахивали плакатами и кричали в едином ритме, будто совершали религиозный обряд.

Беспокойство Шаймы нарастало. Она ускорила шаг и поспешила войти в Центр. Однако появление девушки в хиджабе и закрытой одежде только распалило их и вызвало гнев. С противоположной стороны улицы ей прокричали:

— Грязная убийца!

— И ты еще мусульманка?!

— Ваш Бог разрешает убивать детей?!

Шайма старалась не смотреть на них и, дрожа от страха, последние метры до входа практически бежала. Они стали кидать в нее помидоры и тухлые яйца. Одно из яиц пролетело прямо у нее над головой и разбилось о стену. Полицейские, дежурившие у входа в здание, ринулись к толпе, чтобы усмирить людей. Шайма быстро вошла в Центр, где ее встретила подбадривающей улыбкой чернокожая служащая:

— Не обращай внимания на этих ненормальных!

Запыхавшаяся Шайма посмотрела на нее и спросила:

— Чего они хотят?

— Их организация выступает против абортов. Они знают, что мы проводим операции рано утром, и приходят, чтобы создать проблемы.

— Почему полиция их не арестует?

— Законы штата позволяют проводить как аборты, так и мирные демонстрации. Не придавай этому значения. Это настоящие фашисты. Тебе назначила доктор Карин, верно?

— Да.

— Прошу за мной.

Доктор Карин оказалась худенькой молодой женщиной с длинными каштановыми волосами, ниспадающими на элегантный белый халат. Она радостно встретила Шайму, пожала ей руку, обняла и поцеловала. Карин посмотрела на нее с улыбкой и прошептала как заботливая мать:

— Как ты себя чувствуешь? Не волнуйся! Все будет в порядке.

Такого неожиданно ласкового к себе отношения Шайма не могла вынести и снова разрыдалась. Доктор Карин успокоила ее. Она предложила Шайме сходить в ванную и умыться. Вернувшись, Шайма села напротив врача. Та протянула ей бумаги:

— Это необходимые процедуры. Сведения о тебе, согласие на проведение операции, расходы… У тебя есть кредитная карта?

Шайма отрицательно покачала головой, и врач спросила по-деловому сухо:

— Можешь заплатить наличными?

Формальности заняли полчаса. Еще полчаса Шайма проходила медосмотр: анализ мочи, измерение артериального давления, УЗИ. Потом с помощью сестры она сняла одежду и на голое тело надела голубую операционную робу. Когда доктор Карин взяла Шайму за руку, то почувствовала, как та вся дрожит.

— Не бойся! Операция несложная.

— Я не боюсь смерти.

— А чего ты боишься?

После молчания Шайма сказала срывающимся голосом:

— Божьего наказания… То, что я делаю, большой грех в нашей религии.

— Я очень мало знаю об исламе. Но, думаю, Бог должен быть справедлив. Так?

— Да.

— Разве это справедливо, когда любящая женщина ущемляет себя в чувствах? Разве это справедливо, чтобы женщина одна несла ответственность за нежелательную беременность? Разве справедливо, чтобы на свет появлялось дитя, которого никто не хочет? Чтобы его жизнь была несчастной, еще не начавшись?

Шайма молча смотрела на нее. У нее не было сил продолжать разговор. Ей нечего было ответить. Реальность была важнее всего, что она могла сказать. Сейчас она в больнице, чтобы сделать аборт, потому что она зачала ребенка во грехе. Шайма Мухаммади забеременела во грехе и сейчас пришла делать аборт! У нее не было слов, чтобы ответить на это.