Николай Непомнящий - Тени старинных замков

• Название: Тени старинных замков
• Автор: Николай Непомнящий
• Издательство: Издательский Дом «Прибой»
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1997
• ISBN: 5-7735-0052-3

Этот выпуск серии ведет читателя в необъяснимое, увлекательное, а порой жутковатое путешествие в мир теней прошлого, призраков, видений, пророчеств, загадочных событий, свидетелями которых в разные эпохи — от седой древности, средневековья до наших дней — были и простые обыватели, и крупные ученые, и всемирно известные писатели, и государственные деятели.

---

Вся эта история захватила меня, пробудив горячее сочувствие к бездомным покойникам. Не ведая, что это лишь сон, я поделился с одним из странствующих скелетов идеей описать их необычный и очень печальный исход. Выразил опасение, что мне не удастся воссоздать истинную картину, ведь у людей сложится впечатление, что я легкомысленно подошел к столь серьезной теме и проявил неуважение к памяти мертвых, вызвав шок у их здравствующих друзей. Но вежливый, полный чувства собственного достоинства скелет наклонился ко мне и сказал:

— Пусть это вас не беспокоит. Если общество терпит кладбища вроде тех, что мы покидаем, оно может вытерпеть все, что скажут о забытых покойниках, лежащих там.

Прокричал петух, и таинственная процессия исчезла, не оставив ни лоскутка, ни кости. Я проснулся и обнаружил, что лежу поперек кровати и голова моя сильно свесилась вниз — в таком положении снятся не поэтические сны, а сны с моралью.

Примечание. Читатель, будь уверен: если в твоем городе кладбища поддерживаются в хорошем состоянии, то ядовитые стрелы этого рассказа поразят не твой город, а соседний.

1888 г.

Перевела с английского Л. Биндеман ИТОН

Кое-кто из писателей прошлого поколения, включая Джозефа Гленвилла, пытался рассказать историю майора Сиденхэма и его друга, капитана Уильяма Дайка, но она может представлять интерес и для современных исследователей сверхъестественного.

Вскоре после смерти майора Сиденхэма доктор Томас Дайк был вызван к своему кузену, капитану Уильяму Дайку, в Скилгейт, графство Сомерсетшир, и провел там ночь. По требованию капитана доктор Дайк согласился спать с ним в одной кровати, но, прежде чем удалось заснуть, услышал голос приятеля. Капитан вызвал слугу и попросил принести две самые большие свечи, какие только можно было достать, и зажечь их. Доктор, естественно, поинтересовался, зачем это нужно, на что капитан отвечал: «Вы знаете, кузен, каким сомнениям майор и я подвергали бессмертие души, но не могли с достоверностью разрешить этот вопрос и страстно жаждали узнать ответ на него. Наконец мы условились, что тот из нас, который умрет первым, должен на третью ночь после похорон, с полуночи до часу, явиться в маленькую беседку в здешнем саду и поведать оставшемуся в живых все об этом деле… Сегодня, — добавил капитан, — как раз третья ночь, и я специально приехал сюда, чтобы узнать правду».

Доктор посоветовал ему забыть об этом глупом уговоре, которому не стоило придавать значения. Но капитан ответил, что он дал торжественную клятву и его ничто не остановит. Он добавил, что, если доктору угодно отправиться с ним, он растолкает его. Если же нет, пусть себе спит. Сам же он «решительно намерен бодрствовать, чтобы не пропустить назначенный час».

Капитан поставил возле себя часы и, как только пробило полдвенадцатого, поднялся с постели. Он взял в каждую руку по свече и вышел из дома через заранее открытую заднюю дверь.

Затем он отправился к беседке, где пробыл два с половиной часа. По возвращении капитан заявил, что не видел ничего необычного, но, если бы майор был свободен, он бы наверняка пришел.

Спустя месяца полтора после этого капитан поехал в Итон, чтобы отдать в учение своего сына, и доктор отправился вместе с ним. Они поселились на постоялом дворе Кристофера и провели там две или три ночи, но уже не вместе, а в отдельных комнатах. Утром в день отъезда капитан задержался в спальне дольше обычного и не позвал к себе доктора. В конце концов он сам вошел к кузену, растрепанный и трясущийся. «Что случилось?» — спросил изумленный врач. «Я видел майора», — проговорил капитан. Доктор улыбнулся, и капитан, заметив это, сердито сказал: «Я видел его как живого, уверяю тебя!» Затем он описал доктору, что произошло.

«Сегодня утром, едва рассвело, кто-то подошел к моей кровати и, резко отдернув занавески, позвал меня: „Капитан! Капитан!“ Я ответил: „Что, майор?“ Потом я услышал следующее: „Я не мог прийти в назначенное время, но теперь я пришел, чтобы сказать тебе, что есть Бог, всемогущий и суровый, и если ты не изменишь образ жизни, то вскоре сам в этом убедишься!“ Это выражение доктор запомнил дословно. Затем капитан продолжал: „На столе лежала сабля, которую майор отдал мне перед смертью. Когда призрак дважды прошелся по спальне, он взял саблю и, увидев, что она не очень тщательно вычищена, воскликнул: „Капитан! Капитан! Эта сабля ни разу не была в таком состоянии, когда я владел ею!““ После этого он сразу исчез. Капитан не был до конца убежден в реальности того, что увидел и услышал, но известно, что с тех пор он странно изменился, стал тихим и робким. Те, кто знал о его беседе с призраком, считали, что воспоминание о происшедшем глубоко запало ему в душу. После этого капитан прожил еще два года, и слова покойного друга постоянно звучали у него в ушах».

Марк Твен ИСТОРИЯ С ПРИВИДЕНИЕМ

Я снял квартиру в самом центре Бродвея, в огромном старом доме; его верхние этажи пустовали многие годы до того, как я там поселился. Это было царство пыли и паутины, одиночества и молчания. В первый же вечер, поднимаясь по лестнице, я испытал смущение и робость, будто бродил среди могил и нарушал покой мертвых. Впервые в жизни в душу закрался суеверный страх, и, когда я свернул в темный угол лестницы и невидимая паутина липкой вуалью окутала лицо, я вздрогнул, словно встретился с привидением.

Добравшись до своего жилья, я с облегчением запер дверь на замок и отгородился от могильного мрака. В камине весело пылал огонь, и я всем существом ощущал блаженство и покой. Прошло часа два; я вспоминал былые времена, передо мною вставали картины минувшего, из тумана прошлого проступали полузабытые лица, звучали голоса, давно смолкнувшие, песни, которые теперь никто не поет. Мои грезы становились все туманнее и печальнее, и оттого завывание ветра за окном звучало плачем-причитанием, а дождь, яростно барабанивший по стеклу, теперь, казалось, постукивал вкрадчиво и уныло. Один за другим стихли звуки улицы, где-то вдалеке замерли шаги последнего прохожего. Наступила полная тишина. Ее нарушал лишь стук моего сердца. Вдруг мое одеяло медленно поползло вниз, будто кто-то стягивал его к ногам. Я не мог шевельнуться. Одеяло все ускользало, вот уже обнажилась грудь. Вцепившись в него изо всех сил, я натянул его на голову. И снова ждал, слушал и ждал. Рывок. Несколько секунд, длившихся целую вечность, я лежал, оцепенев от ужаса: одеяло ускользало. Собравшись с силами, я дернул его на себя и удерживал что было мочи. Ощутив легкое потягивание, я до боли стиснул пальцы. Но одеяло тянули все сильнее и я не смог его удержать. В третий раз оно оказалось у ног. Я застонал. Послышался ответный стон. Пот каплями проступил у меня на лбу. Жизнь едва теплилась во мне, и вдруг я услышал тяжелые шаги — не человечью поступь, а как бы топот слона. К моему великому облегчению, шаги удалялись. Кто-то приблизился к двери, вышел, не открывая замка и засова, и побрел мрачными коридорами. Заскрипели полы и балки, потом снова воцарилась тишина.

Когда волнение слегка улеглось, я сказал себе: это кошмар, обыкновенный ночной кошмар. Я размышлял о происшествии, пока не убедил себя, что это и впрямь ночной кошмар. Успокоенный, я рассмеялся и заново ощутил радость жизни. Поднявшись, зажег газовую лампу, убедился, что замки и засовы не тронуты. На душе стало веселей. Я запалил трубку и сел возле камина. Вдруг кровь ударила мне в лицо, дыхание сперло, трубка выпала из похолодевших рук. В золе у камина рядом с отпечатком моей босой ноги появился другой — такой огромный, что мой собственный походил на след ребенка! Значит, кто-то здесь был и слоновый топот мне не померещился.

Я погасил свет и лег в постель, парализованный страхом. Нескончаемо тянулись минуты, я лежал, вслушиваясь в темноту. Раздался скрипучий звук, будто волокли тяжелое тело, потом грохот, будто его швырнули на пол, и стекла в оконных рамах задребезжали. Со всех сторон захлопали двери, послышались осторожные шаги: кто-то бродил по коридорам, вверх и вниз по лестницам, подходил к моей двери и, поколебавшись, удалялся. Временами до меня доносился кандальный звон. Я прислушался: он звучал все явственнее. Кто-то медленно поднимался по лестнице, и звон цепей сопровождал каждое движение, кандалы гремели в такт шагам, Я улавливал приглушенные разговоры, полузадушенные крики, шорох незримых крыл. Мое жилье подверглось нашествию, мое одиночество было нарушено.

Возле кровати слышались вздохи, приглушенный шепот. На потолке прямо у меня над головой заалели три пятна. Какое-то мгновение они излучали мягкий свет, потом капли тепловатой жидкости упали мне на лицо и на подушку. Даже в темноте я догадался, что это — кровь. Передо мной возникли бледные, неясные, как сквозь туман, лица; бескровные руки, воздетые к небу, проплыли в воздухе и тут же исчезли. Внезапно все стихло — и шепот, и голоса, и неясные звуки; наступила гробовая тишина.