Николай Непомнящий - Тени старинных замков

• Название: Тени старинных замков
• Автор: Николай Непомнящий
• Издательство: Издательский Дом «Прибой»
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1997
• ISBN: 5-7735-0052-3

Этот выпуск серии ведет читателя в необъяснимое, увлекательное, а порой жутковатое путешествие в мир теней прошлого, призраков, видений, пророчеств, загадочных событий, свидетелями которых в разные эпохи — от седой древности, средневековья до наших дней — были и простые обыватели, и крупные ученые, и всемирно известные писатели, и государственные деятели.

---

Но вот тут-то и произошел казус. Она, очевидно, прошла сквозь запертые двери, оттого что за мгновение перед тем я видел ее в дверях, и так близко, что почти дотрагивался до ее плеч, а через мгновение руки мои встретили наглухо запертые створки — и больше ничего.

Холодный пот у меня выступил на лбу, я растерянно взглянул на Шмуля.

— Ну! — сказал он совсем хмуро. — Ну и что, вжяли? Охота васе вышокородие со всякою, можно сказать, мерзостью возиться!

— Шмуль, да это что же?.. — спросил я.

— Ну, и если она толчется тут каждый вечер, жначит, так надо, — философствовал: он, — жначит, ее земля не принимает…

— Ты ее часто видишь?

— А кто ее не видит? Ее все писаря видят, что внизу живут, она у них все по коридору ходит… она и теперь там…

— Что за чепуха! Зачем же?..

Он пожал плечами.

Вьюга забила в стекло как-то особенно яро, снег просто так и рвался в окна. От наших фигур две огромные тени шевелились по стенам, цепляясь головами за потолок…

— Столоначальник Афтыкин ее два раза видели, — заметил мой спутник, — и даже бежали от нее в испуге…

Я прошел в дежурную комнату выпить стакан воды. Дежурный чиновник Поклепкин сердито расписывался в книге насчет получения от курьера какого-то пакета.

— Вот ми опять ее видели, — заметил Шмуль дежурному, зажимая пальцами пламя свечи.

— Изволили видеть? — отнесся ко мне Поклепкин. — Недаром второй стаканчик изволите испивать. А каково-с дежурить? На прошлой неделе она явилась сюда, в дежурную комнату, с младенцем. Никифоров так и грянулся…

— Однако же это дело надо исследовать, — заметил я.

— Да как вы его исследуете? Ходит видение из загробного мира и смущает. Что же тут поделать? Разве молебен отслужить? Но в таких разах и молебствие не помогает, ведь это не наваждение, а просто покойник…

— Нет, это надо разрешить как-нибудь, — настаивал я.

— Премного обяжете. А то дежурить невозможно. Помилуйте, ведь всем видимо: курьеры, и те видят. Младенцы даже лицезреют. Намедни семилетний сын Логина Иванова видел… Просто хоть переходи в другое ведомство.

Когда, полчаса спустя, я рассказал все происшествие в гостиной дяди, где собрался кружок обычных знакомых, мне не поверили, даже подняли меня на смех. Тогда я предложил всем убедиться: пойти ночью в наше министерство и удостовериться. Среди хохота и шуток начали составляться пари и заклады. Определен был день для исследования.

Я предварительно собрал подробные сведения о том, где по преимуществу является это странное существо. Оказывается, что ежедневно, между одиннадцатью и двенадцатью часами ночи, оно блуждает по длинному коридору, по обе стороны которого расположены квартиры писарей и курьеров, и качает своего ребенка. Если кто показывается в коридоре, она выжидает его приближения и затем начинает уходить всегда в одну и ту же сторону, откуда приходит. Собралось нас пять человек, пожелавших призрак этот поймать во что бы то ни стало. Кроме того, я выбрал двух сторожей поздоровее, в том числе и Шмуля, снабдив их фонарями.

Собрались мы в десять вечера, в свободной комнате, где жильцов не было, поставили ломберный стол и уселись за преферанс. Уж это одно обстоятельство указывало на то, насколько мы скептически относились к самому факту появления тени. Немало было смеха по поводу шпаги, которую я принес с собой и поставил в угол. Спрашивали, отчего я не взял револьвера, говоря, что надворному советнику приличнее всего таким оружием сражаться с какою-то бабою, посещающею коридор с курьерами и писарями. В углу были сервированы водка и закуска. Ну, словом, было очень весело, ровно до той минуты, когда Шмуль, тихо стоявший у двери настороже, шепнул:

— Идет!

Карты посыпались у нас из рук. Почти все побледнели. Я схватил шпагу и стал настороже. Сторожа взяли фонари. Сердце выколачивало барабанную дробь. Шмуль, поглядывавший в щелочку, сказал:

— Близко!.. Слюшайте…

Мерный стук шагов раздавался явственно и гулко по пустому коридору. Слышно было, что кто-то идет неторопливо, неуверенной походкой. Шмуль обратился ко мне и сказал:

— Ну!

Я, сжимая эфес шпаги, распахнул дверь и сделал шаг в коридор. Она была в двух шагах от меня. При моем появлении она сразу остановилась. Свет от фонаря падал на ее старый клетчатый платок, от которого густая тень ложилась на лицо, но и лицо было видно: бледное, со впавшими щеками и лихорадочным взглядом. На руках ее шевелилось что-то завернутое в тряпки. Она смотрела на меня исподлобья, — черты лица ее точно колыхались, то расплывались, то выступали ясно…

С минуту мы молча стояли друг перед другом. Наконец я овладел собою и сделал шаг к ней. Она быстро повернулась и пошла прочь.

— Свети! — крикнул я и кинулся за нею.

Но и она побежала. Свет прыгал возле меня и ясно освещал ее спину — старую, полинявшую кацавейку. Ноги ее шлепали быстро, стуча башмаками, я видел их, они были без чулок — худые, посиневшие, башмаки свободно хлябали на них; я видел ее круглую пятку… Она выбежала на черную лестницу и стала подниматься наверх. Удивительно, как она не теряла своей обуви, прыгая через три ступеньки, так что мы едва поспевали. Вот один поворот, другой, третий. Она бежит все выше, мы задыхаемся, но бежим — нельзя же потерять ее из виду. Вот и четвертый, последний этаж. Я один опередил других и все еще ее вижу. Она бежит еще выше, но куда же? Последний поворот, и я наткнулся на какую-то дверь — дальше хода нет.

Вот и Шмуль с фонарем. Это дверь на чердак. У двери никого: вокруг голые стены. На двери огромный замок. Все мы столпились. Что же делать? Послать за, ключом, натурально.

Бегал за ним Шмуль минут десять, не меньше. Долго возились, пока открыли тугой замок. Вот и отворилась дверь. Не поздно ли? Обыкновенный чердак, красные кирпичи по стенам, запах затхлости и пыли. ( Взошли, огляделись.

— Да, много найдете! — сказал кто-то…

А она стоит неподалеку и смотрит на нас, я опять к ней, она опять повернулась и опять пошла. Бежать уж неловко: пол кирпичный, неровный. Да и она не торопится, идет в трех шагах от нас.

Дошла она до одного угла. Остановилась, опять к нам обернулась и прижалась спиной к стене.

Шмуль поднес ей фонарь к самому лицу, она отклонилась и вдруг точно стала уходить в стену, точно ее вдавливало что туда, и ведь тут же, на глазах у нас, ушла совсем, и осталась только кирпичная стена, и ничего больше. Долго мы стояли молча.

— Что же делать?.. Что там, за стеной?

Смотритель объяснил, что там стена соседнего дома…

Тут я только заметил, что у меня в одной руке шпага, а в другой мелок: я как собрался записывать ремиз, так и не выпустил его из рук. Я начертил большой крест на том месте, куда она ушла, и мы стали спускаться.

Вот и весь мой рассказ. Но самое удивительное впереди. Я настоял, чтобы под моим крестом вынули ряд кирпичей. Постройка была фундаментальная, крепостная. На высоте аршина от пола найдено было пустое пространство. Там лежали кости женского скелета. Платье истлело, остались только башмаки. Детского скелета не было. Доктор заявил, что костям не менее полустолетия. Наш священник кости отпел, и их похоронили где-то за мой счет. Никакие привидения более не показывались в нашем министерстве».

ИЗВЕЩЕНИЕ О СМЕРТИ[41]

У меня есть знакомая ирландка, пишет В. Стэд, бывшая замужем за одним видным почтовым чиновником в Дублине.

Овдовев, она через несколько времени снова вступила в брак, оказавшийся крайне неудачным. Второй муж ее, инженер, был необыкновенно талантливый человек, отличавшийся блестящим умом. К несчастью, честность не находилась в числе его блестящих качеств. В один далеко не прекрасный для нее день моя приятельница узнает, что ее муж уже женат и, — мало этого, — что первая жена его жива и здорова. Моя приятельница — женщина с сильным характером. Узнав роковую для нее весть, она тотчас же оставила мужа и уехала в Лондон.

Ирвинг Ф., ее муж, узнав только через два года, что она живет в Лондоне, бросил свою семью, с которой он находился в Италии, и приехал к своей второй, страстно любимой жене. Сцены, происходившие в это время между ними, были крайне тяжелы и даже грозили окончиться трагически. К счастью, обманутая им женщина хотя тоже безумно любила его, но обладала настолько твердым характером, что, несмотря на целый ряд бурных сцен, наотрез отказалась сойтись с ним снова. Отвергнутый снова уехал в Италию, осыпая ее горькими упреками.

Несколько месяцев спустя после его отъезда моя приятельница пришла ко мне и сказала, что она боится, что с ее «мужем» случилось что-нибудь дурное, потому что накануне, вечером, его голос громко позвал ее из-за окна, а ночью она ясно видела его самого у себя в комнате. Бедная женщина была сильно опечалена этим событием. Я посмеялся над ее впечатлительностью и приписал все это галлюцинации, вызванной пережитыми бурными сценами при расставании с любимым человеком. Но не прошло и недели, как она получила из Италии письмо, извещавшее ее, что Ирвинг Ф. скончался скоропостижно в такой-то день и час.