Игорь Росоховатский - Древний рецепт

• Название: Древний рецепт
• Автор: Игорь Росоховатский
• Жанр: Научная Фантастика

---

Это была змея. Она взбиралась на дерево, видимо, чтобы полакомиться птичьими яйцами.

Василий Кузьмич инстинктивно поднял палку. Древесная гадюка проворно поползла по ветке, стараясь побыстрее скрыться в листьях. Запоздалый луч блеснул в ее ярко-зеленой, с желтыми крапинками, чешуе.

Василий Кузьмич опустил палку и пошел дальше по тропе. Руми быстро взглянул на него, но ничего не сказал. Им пришлось двигаться гораздо медленнее и осторожнее. Теперь змеи встречались на каждом шагу. Несколько раз Василий Кузьмич замечал щитомордника, однажды на поляне увидел кобру. Хорошо, что она была достаточно далеко и лишь повернула голову к людям. На ее коже не было характерного рисунка очков. Василий Кузьмич знал о молниеносности нападений этой змеи. Она выбрасывала голову так быстро, что на небольшом расстоянии даже опытный путешественник не успевал защититься.

Внезапно с дерева на плечо Руми упала зеленая лента. Василий Кузьмич едва сдержал крик. Как можно спокойнее, подавляя дрожь в голосе, сказал:

- Руми, старайтесь не делать резких движений. У вас на плече змея.

Руми чуть-чуть повернул голову, скосил глаза, затем быстро схватил змею за голову. Зеленая лента изогнулась, забилась, силясь вырваться, но было поздно.

Руми ножом раскрыл змее пасть и сказал; - Она не ядовитая. Довольно безобидное создание.

- Все же не рекомендую...Ч начал было Василий Кузьмич, но Руми ужо поднес змею к ветке, и она исчезла в листьях.

- У сжигателей трупов есть поверье, что после смерти в змей превращаются добрые люди, а в голубей - самые злые, чтобы скрыться от наказания за грехи,Ч как бы между прочим сказал Руми.

- Это поверье они сохранили от древних греков,Чподтвердил Василий Кузьмич.Ч У многих древних змея олицетворяла не подлость, а мудрость.

Он сделал несколько шагов и неожиданно сказал; - Человеку всегда было свойственно переносить свои качества на животных.

Руми поманил его к себе и показал на полянку, где резвилось несколько змей. Они переплетались в живой канат, терлись головами друг о друга, будто целовались, затем отводили головы, подымали их, раскачиваясь...

- Танец змей,Ч прошептал Василий Кузьмич, с интересом наблюдая за пресмыкающимися.

- Они любят, как люди,Ч проговорил Руми и продекламировал:

- лВ любви и ненависти змея сравнится с орлом, а орел - с человеком".

- И все-таки древние зря приписывали змеям мудрость,Ч сказал Василий Кузьмич, вызывая Руми на спор.Ч В сущности, змеи и даже ужи довольно примитивные животные.

- Вы правы,Ч вопреки его ожиданиям согласился Руми.Ч Но разве чувства людей иногда не бывают примитивными? Разве голодЧтакой же примитивный, как у змей,Ч не способен заглушить другие, сложные чувства?

- Не у всех,Ч насупился ученый.Ч Разница между людьми больше, чем между любыми животными внутри вида. В этом как раз и состоит одно из главных отличий человека.

- И в этом тоже,Ч как бы про себя проговорил Руми, ускоряя шаг.

Василий Кузьмич шел за ним и думал уже не о змеях, а о Руми.

Этот человек интересовал его - и чем дальше, тем больше. Иногда казалось, что знание леса и гор он унаследовал, как инстинкты, от своих предков. Но Василий Кузьмич понимал, что это только кажется. Правда, чувства Руми сохранились более обостренными, чем у жителей городов: запахи и следы говорили ему больше, чем им, но в основе его знания был опыт. лКакую же роль в данном случае играет инстинкт? Не преуменьшаю ли я его значение?" - думал ученый.

Они прошли ущелье, и Василий Кузьмич достал карту. Теперь тропа круто уходила вверх. лБудешь идти, карабкаться, оступаться, ползти,Ч писал Сейкил.Ч Глаза дикого человека гор будут следить за тобой. Остерегайся разгневать его. Помни: ты вошел в его дом и хозяин - он. Каким бы удивительным ни показалось тебе его поведение, не обнаруживай удивления: он - у себя дома. Смиренно прими его обычаи, и он не причинит тебе зла".

Василий Кузьмич дал Руми прочесть эту часть записок.

Спросил:

- Вам приходилось видеть галуб-явана? Руми понял скрытый подтекст вопроса.

- Нет,Ч ответил он.Ч Но я не видел и далеких звезд. Мне говорят о них астрономы.

- Вы слышали о споре вокруг снежного человека,Ч с уверенностью сказал ученый.

- Если не можешь увидеть и не хочешь верить, не говори поспешно ни лда", ни лнет". Сейкила вы тоже не видели. Но если идете за его лекарством по его пути, то выполняйте его советы.

- Уговорили. Не будем дразнить галуб-явана.

- Не будем,Ч совершенно серьезно сказал Руми. И от этой его серьезности Василию Кузьмичу стало не по себе. Показалось даже, что чувствует на себе чей-то тяжелый взгляд из лесной чащи. И потом никак не мог отделаться от этого ощущения: не помогали ни холодная рассудительность, ни обидные слова, обращенные к себе.

лКак мало нам нужно для тревоги,Ч подумал он.Ч Может быть, потому, что весь процесс жизни - хождение по тонкому канату над пропастью. Чем больше знаешь, тем больше тревожишься. Но погоди. Ведь должно быть наоборот.

Бояться должен тот, кто знает меньше о мире. Суеверный. А я свободен от суеверий. Во всяком случае, мне так много говорили об этом, что я почти поверил. Чего же я теперь боюсь? Если даже снежный человек существует, то он не обладает никакими сверхъестественными силами.

У него нет даже ружья, а ведь человека с ружьем следовало бы бояться больше..." Василий Кузьмич присмотрелся к Руми, и по его настороженной походке, по напряженной шее понял, что он боится тоже и пытается скрыть свой страх.

Ученый услышал шорох за спиной, в чаще. Подумал:

лЧудится". Шорохи сопровождали его неотступно. Руми, очевидно, тоже слышал их, но не решался оборачиваться. Василий Кузьмич стал за дерево Ч шорох затих, пошел - шорох повторился. Что-то белое мелькнуло в зарослях, сверкнули двумя огоньками глаза.

- Руми, кто-то идет за нами.

- Это галубяван. Не оборачивайтесь. Василий Кузьмич снял ружье:

- Кто бы там ни был, лучше всего отпугнуть. Руми поспешно напомнил:

- Вы сами говорили: не будем дразнить. Его охрипший от волнения голос подействовал на Василия Кузьмича. Но ружье ученый не повесил опять за спину - понес в руке.

Они вышли к горному озеру, расположились на привал. Руми развел костер, вскипятил воду, бросил в нее тюбики концентрата. В чистый запах леса и гор влился дразнящий аромат. Шорох в чаще усилился: как видно, преследователь стал нетерпеливее.

- Вот что, Руми,Ч сказал Василий Кузьмич, зачерпывая ложкой суп,Ч надоели загадки. Я выйду на свой след и посмотрю, кто идет за нами.

- Это делают, когда охотятся на тигра. Но мы ни на кого не охотимся,Ч возразил Руми.

Он съел совсем немного супа - болел живот, язва все настойчивее напоминала о себе. Иногда он кусал губы, чтобы не застонать.

- Да, да, мы сейчас не охотники, но я не согласен быть и дичью,Ч решительно сказал Василий Кузьмич.Ч Как хотите, но я выйду на след.

Резкие складки у губ Руми показали, как глубоко он осуждает решение своего начальника.

лВот тебе и необычный человек! - подумал Василий Кузьмич.Ч А суеверия вполне обычные. Неужели я ошибся в своих предположениях и он самый заурядный полуграмотный бродяга?" Василий Кузьмич встречал немало и таких людей. Каждый из них казался на первый взгляд колоритной фигурой, но за этим колоритом и загадочностью, за нахватанными, чужими манерами и фразами скрывались бессилие, лень, неприспособленность к жизни.

Не глядя на сердитое лицо Руми, ученый вымыл свою чашку, собрал рюкзак и первым тронулся в путь. Походка Руми была такой осторожной, что Василий Кузьмич не мог разобрать, откуда слышится шорох. Он специально шел через заросли и несколько раз сворачивал, чтобы, сделав петлю, выйти на свой след и неожиданно для преследователя столкнуться с ним лицом к лицу.

Василий Кузьмич скорее ощутил, чем увидел опасность. Что это за снежная горка выросла метрах в пяти впереди, почему она шевелится?

Почему в ней сверкают янтарные злобные глаза? В сотую долю секунды его мозг лпроявил" принятое изображение, и ученый различил впереди себя снежного барса, изготовившегося к прыжку, оскалившегося, с подрагивающим хвостом. Ученый не успел вспомнить, что за секунду барс одолевает прыжком пятнадцать метров, и значит, пять он одолеет за треть секунды,Ч это сделало подсознание. И одновременно о тем, как он молниеносно вскинул ружье, еще молниеноснее мелькнула мысль:

лПоздно!" В тот самый миг сзади него послышалось рычание. Удар в локоть, выстрел. Ружье отлетело в траву. Барс почему-то не прыгнул, а тоже зарычал и попятился. Затем, напуганный выстрелом, прыгнул в сторону, скрылся за деревьями.

Василий Кузьмич обернулся, увидел искаженное лицо Руми, его горящие глаза, напряженное тело, словно он собирался прыгнуть навстречу барсу.

Руми стоило большого труда вернуться в прежнее состояние. Улыбка тронула его губы, а глаза все еще меняли выражение. Наконец он улыбнулся по-настоящему и проговорил, вспоминая только что пережитое, отвечая на свои мысли: