Адам Нэвилл - Ритуал

• Название: Ритуал
• Автор: Адам Нэвилл
• Жанр: Ужасы и Мистика

Четверо университетских друзей отправляются в скандинавскую глушь у Полярного круга — они стремятся отвлечься от житейских проблем и воссоединиться друг с другом. Но когда Люк, единственный из них влачивший в миру одинокое и жалкое существование, понимает, что у него осталось мало общего с его обеспеченными друзьями, напряжение между ними нарастает. Благодаря недостатку подготовки и опыта, идея срезать путь превращает их поход в кошмар, и может стоить им жизни. Заблудившиеся, голодные, и окруженные лесом, в который тысячи лет не ступала нога человека, они натыкаются на старое жилище, чьи стены украшены древними артефактами, а пол усыпан костями. Следы старых обрядов и языческих жертвоприношений во славу того, что все еще обитает в лесу.

Нечто идет за ними по пятам. И это не человек.

Из последних сил пытаясь найти выход из чащи, они узнают, что среди этих древних деревьев даже смерть не приходит легко…

---

Он сидит неподвижно, боясь шевельнуться, и слушает. Напрягая уши, пытается расслышать что-нибудь в темноте.

И тут раздается звук. Слабый, и все же отличимый от стука дождя по стенам и случайных скрипов, исходящих от этого покосившегося дома. Всхлипы. Кто-то плачет. Наверху. Люк смотрит на темный потолок и сглатывает подступивший к горлу комок страха.

13

Ты рыдаешь, стоя на коленях. Всхлипы сотрясают твою грудь, а глаза уже выплакали все слезы. Пересохшее горло содрано в кровь, и ты не узнаешь свой голос. Ты плачешь, потому что это конец. Твоя жизнь заканчивается именно так, в этом темном, смердящем, бессмысленном месте. Здесь нет справедливости, и бежать отсюда некуда. Но твои страдания совершенно не трогают его. Оно сидит там на своем убогом деревянном троне, величественно воздев в потолок длинные рога, словно корону, и смотрит на тебя без сострадания. Твое унизительное положение лишь придает ему силы. Его лапы воздеты к потолку в омерзительном триумфе.

Твое нижнее белье промокло насквозь, ноги липкие от влаги.

Кто-то зовет тебя. Откуда-то сзади.

— Хатч, Хатч, дружище, Что? Что это? Где остальные?

Голос звучит знакомо, но Хатч не отвечает, потому что уже слишком поздно, и он должен ждать здесь своего конца. Уже скоро.

Чья-то дрожащая рука на плече. — Проснись, Хатч, проснись. Это сон. Дружище, это сон. Ты не знаешь, где находишься. Проснись сейчас же. Все позади. Давай же, дружище.

Хатч поднимает голову, стараясь не смотреть на стоящую перед ним жуткую, черную фигуру. Поднимает глаза на звук голоса, ощущая, как высохшая соль трескается на пыльных щеках. Люк.

При виде знакомого лица он морщится и пытается заплакать, но слез не осталось. Во рту горячо и солоно от рыданий. Но почему? Почему он здесь, в одних мокрых шортах, дрожит и рыдает в темноте? Он собирается умереть. Страх преследовал его очень давно. Хатч закрывает глаза и пробует воссоздать сон из своих мыслей.

Осознание собственного безрассудства пронзает его, согревая щеки и тело. — Какого черта? — Он поворачивается, чтобы посмотреть на то, что напугало его. Во мраке, еле освещенном полосками света, проникающими сквозь трещины в потолке, он видит силуэт. Длинные конечности и рога. Застывшее в ожидании тело.

Но оно не живое. Нет, это не животное. Всего лишь чучело, объеденное мышами. Пережиток безумия, забытый на ветхом чердаке заброшенного дома. Хатч поднимает на Люка глаза и качает головой.

Люк смотрит на него. В его глазах смущение и страх. — Нам надо убираться отсюда. Немедленно.

Хатч кивает и протягивает руку, чтобы опереться на друга. Тот берет его под руку и помогает подняться на ноги.

— Остальные, — говорит Люк. — Мы должны найти остальных.

14

Дома они нашли на улице, стоящим на коленях в высокой сырой траве. На нем были лишь трусы и футболка. Остекленевшими глазами он смотрел на деревья. Все его тело дрожало от утренней прохлады.

Никто из них не решался прикоснуться к нему. Хатч и Люк никогда не видели его таким. Потемневшие губы на вымазанном грязью лице, бледном то ли от холода, то ли от увиденного, или приснившегося, как и им. Вокруг глаз странные красные круги, небритые щеки в разводах от слез. Он не обращал на них никакого внимания. Просто стоял неподвижно и что-то бормотал себе под нос. Хатч с Люком дрожали рядом, еще не оправившись от собственного потрясения, и жались друг к другу.

Взъерошенные, с дикими глазами, они проследили за взглядом Дома, пытаясь понять, что увидел он среди темных деревьев. Но там не было ничего кроме черного леса, сырой зелени и пробивавшихся из зарослей беловатых проблесков бересты.

Хатч заговорил первым, — Домжа, Домжа.

Тот, похоже, услышал Хатча, потому что, не поворачивая головы, сказал, — Оно подвесит нас там, на деревьях.

Может быть, Дом просто еще не оправился ото сна, но какое-то время все молчали. Пока Люк не повернулся лицом к лачуге. — Нужно найти Фила.

15

Фила нашли в кладовке. Он был голый и стоял, сгорбившись, в углу грязного тесного помещения. Его грузное, почти светившееся в темноте тело съежилось при их появлении в дверном проеме. Его глаза были прикованы к чему-то невидимому, находившемуся у них за спиной и в то же время чуть выше. Но выражение его лица было таким напряженным, что никто из них не устоял перед соблазном обернуться и посмотреть туда, куда смотрел их друг. Руки у Фила были вскинуты вверх. Но было в этом жесте что-то неуверенное. Возможно, он поднял их, чтобы отогнать что-то прочь, но опорные мышцы ослабли, когда он осознал собственную беспомощность.

— Фил, дружище, пойдем. Все будет хорошо. — Хатч, успевший уже оправился от собственного потрясения, подошел к Филу. Медленно, осторожно, но уверенно.

Губы у Фила дрожали, как у напуганного ребенка. Он что-то бубнил себе под нос, так что слов было не разобрать. Когда Хатч коснулся пальцев его руки, Фил заскулил и уронил голову на грудь.

— Все хорошо, дружище, — Хатч взял его за руку и осторожно вывел его из флигеля. От Фила пахло застоявшейся мочой и сырым деревом.

Дом накинул на него куртку, и Хатч вывел из лачуги под тусклый свет раннего утра.

Лес вокруг заросшей лужайки казался после грозы каким-то обновленным. Высокая сырая трава и свежий прохладный воздух привели Фила в чувство. Он вернулся в их мир, издав три громких тяжелых всхлипа, звучавших неестественно и странно. Фил никогда не издавал в их присутствии подобных звуков. Он стоял перед друзьями и моргал, полуприкрыв свою наготу. Несчастные глаза смотрели на них вопрошающе, но не получали ответа. Все трое лишь вернули ему ощущение неловкости и загадочности. Никто больше не мог выдерживать его пристальный взгляд.

Хатч повернулся спиной к лачуге. — Давайте собирать вещи.

Люк пошел впереди. — Аминь.

— Подождите, — сказал Дом. — Что за хрень здесь происходит?

Люк кивнул в сторону лачуги. — Я ж говорил вам, что это плохая идея. Кто знает, что мы потревожили. — Он собирался развить мысль, но передумал. Фил с Домом уставились на Люка. Их лица исказились в отчаянной попытке осмыслить услышанное.

Хатч задержался на пороге, оглянувшись через плечо. Его лицо было выпачкано копотью и грязью, глаза казались неестественно большими. — Будет еще время поговорить об этом, когда выберемся отсюда.

16

— Может нам сюда? — Дом наклонился вперед, торопливо раздвигая руками заросли молодых деревьев и крапивы, пытаясь отыскать проход в этом угрюмом безмолвном лесу.

Тропа, приведшая их сюда, вела из прогалины на север, в противоположном нужному им направлении. Напряженная обстановка, общее отчаянное желание побыстрей уйти от этого дома, казалось, пропитали все тело Хатча и проникли в его мысли. Он старался избегать чьих-либо глаз, пока пытался молча придумать решение.

Они опять сбились с пути. Им нужно двигаться в юго-западном направлении, чтобы исправить отклонение от курса, допущенное накануне вечером. Опушка самой узкой части леса была не больше чем в шести-семи километрах от них, но только если они шли на юго-запад, а потом в какой-то момент свернули на юг. Хатч ни в коем случае не хотел вести их с самого утра на север. Учитывая, что из-за больной ноги у Дома хватит подвижности максимум на полдня.

— Дайте мне мачете, и двинем, — сказал Хатч, стоя у южной границы лужайки, чуть в стороне от Дома.

— Куда? — голос Дома сорвался на визг. — Как мы отсюда выберемся, черт побери?

С западной границы участка прибежал Люк и встал у Хатча за спиной. — Что нового?

Хатч выглянул из-за ствола мертвой ели. — Там ничего. Один мусор. Коряги, да бревна. Даже стоячие деревья мертвые. В пятнадцати футах уже ничего не видно. Даже хуже, чем вчера. «Как будто это возникло за ночь,» — хотел он закричать в порыве параноидального отчаяния, передавшегося ему ото всех. — Мы никогда отсюда не выберемся. Попробовать можно, но за час мы пройдем футов десять.

Дом схватил пучок из куста карликовой ивы и дернул, оскалив зубы. — Почему? Почему так? — Ветка наклонилась к нему и замерла, окрасив ему руки жгучим зеленоватым соком. Дом отбросил ветку, пнув в отчаянии здоровой ногой, и сморщился от боли. — Черт! Какого хрена ты гнал нам дома про этот сраный маршрут? Кто пройдет через такое дерьмо?

— Это девственный лес.

— Что? Это мертвый лес, Хатч. Здесь ничего нет девственного.

Хатч посмотрел на усталое лицо Люка. — Люкерс, брось нам сигарету.

Люк протянул Хатчу пачку «Кэмела». Хатч наклонился к огоньку «Зиппо». Сделал длинную затяжку, вытер пот со лба, потом посмотрел на тыльную сторону ладони и поморщился. — Какой-то маленький засранец только что укусил меня. Комары.

— Если бы не сырость, я бы спалил бы тут все нахер, — сказал Дом, уперев руки в колени. На его лице было выражение безысходности. — Расчистил бы выход огнем. Выжег бы все это чертово местечко.