Анатолий Гуревич - Разведка - это не игра. Мемуары советского резидента Кента.

• Название: Разведка - это не игра. Мемуары советского резидента Кента.
• Автор: Анатолий Гуревич
• Издательство: Нестор
• Жанр: История
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-303-00304-0

Мемуары выдающегося советского военного разведчика – резидента в Бельгии и во Франции накануне и в годы Второй мировой войны Кента (A.M. Гуревича) охватывают период почти всего XX в. Автор подробно описывает события в Ленинграде, в СССР в 1920–1930-е гг., войну в Испании, в которой он принимал участие в звании лейтенанта Республиканской армии, свою разведывательную деятельность в Бельгии и во Франции, а также последующий период жизни, в том числе и более чем двенадцатилетнее пребывание в советских лагерях.

Книга представляет интерес для широкого круга читателей, а также для историков, психологов, филологов и других специалистов.

---

Я молча стою у вагона... Решаю сдать проводнику билет. Не хочу с ним разговаривать, ведь я «мексиканец»! Взяв его в руки, на неплохом русском проводник указывает, что билет действителен только от Белоострова, то есть при его движении по территории Финляндии, а до пограничной станции мне надлежит купить другой, предусмотренный для пригородных поездов. Делаю вид, что не понимаю его, но заметно нервничаю. Вновь непредвиденное событие... Разве в Москве, вручая мне билет, приобретенный через «Интурист», не знали, что надо иметь дополнительный Ленинград–Белоостров? Что делать? У меня не осталось мелочи. Я помню, что билет стоит 50 копеек, а может быть, даже и меньше. Но где взять необходимые копейки? Почему меня не предупредили в нашем Управлении, что билет, приобретенный в «Интуристе», действителен только от государственной границы? Нет, вспоминаю, что говорили мне об этом и даже указывали, что я в валюте должен доплатить за свой проезд непосредственно проводнику! Ведь только поэтому я отдал последние рубли и копейки шоферу такси и носильщику. Значит, Управление было плохо проинформировано!

Вспомнив об этом, я протянул проводнику долларовый банкнот, но он повторил еще раз, что билет должен быть приобретен в кассе на вокзале, и, размахивая руками, дал мне понять, куда мне надлежит направиться. Что делать? До отхода поезда остаются считанные минуты, и я поспешил в здание вокзала. Касса отказалась продать мне билет за доллар. Внутри было якобы бюро обмена валюты, но оно уже оказалось закрытым, а следующее возможное место – банк, но он был расположен далеко и, скорее всего, тоже уже был закрыт. Я оказался в очень неприятном положении. Особенно было обидно, что за билет надо было заплатить буквально копейки, а именно у меня их не оказалось. Я щедро расплатился с шофером такси и носильщиком, не заботясь о билете. Им я рекомендовал «выпить по сто грамм» за мое здоровье. А вот сейчас стою в нерешительности, нервничаю и не знаю, как вывернуться из создавшегося положения, что предпринять.

Пришлось в вежливой форме обратиться к начальнику станции и сидящему у него в кабинете милиционеру. Они посмеялись, услышав, что, имея сотни долларов, я не оставил себе копейки для приобретения билета, и с их помощью уже без очереди получил на «пожертвованные» мне госзнаки, копейки, один грошовый билет.

Довольный успехом, плотно сжимая в руке маленький, с таким трудом доставшийся мне кусочек картона, веселый бегу на перрон и едва успеваю запрыгнуть в финский вагон медленно отходящего поезда.

В то время как я бегал в поисках копеек для приобретения необходимого билета, в купе, где оставался мой чемодан, заняли места еще несколько молодых пассажиров – иностранных туристов. О том, что они иностранцы и туристы, их внешность и поведение говорили и сами за себя. Трое молодых парней и девушка громко разговаривали на непонятном мне иностранном языке и часто смеялись. К тому же добавлялась присущая туристам манера держаться, повышенная шумливость, веселость, белесые волосы, голубые глаза и румяные щеки, а на лбу едва заметные брови. Одним словом, все говорило о том, что они возвращаются к себе на родину, видимо в одну из стран Скандинавии.

Прощаясь с Ленинградом, с Родиной, мне очень хотелось остаться наедине со своими мыслями, а не быть свидетелем восторженного обмена мнениями о виденном, о сувенирах, захваченных с собой и хвастливо демонстрируемых. Позднее я узнал, что у иностранцев существует культ сувениров. Они приобретают абсолютно все, что сможет им потом напомнить об экскурсиях, прогулках, посещенных музеях, красивых местах в городах и пригородах, о памятниках архитектуры, встречах и т.п. Приобретенные сувениры аккуратно укладываются в бумажники, портфели, чемоданы. Иностранцы будут тщательно все это хранить и потом воскрешать в своей памяти, что пережили во время туристических поездок.

Оживленная беседа моих спутников начинала меня беспокоить, скажу даже больше, вызывала определенное нервное напряжение. Я вышел в коридор и был очень рад, что там никого не было. В вагоне было вообще мало пассажиров.

Я прижался своим пылающим от теснивших его возбужденных мыслей лбом к холодному стеклу и внимательно смотрел в окно. Признаюсь, раньше эти места меня никогда так не привлекали. Я старался запомнить на всю жизнь каждый домик, деревья, поля и кустарники, станции. Все было мне мило и дорого, все казалось родным и близким.

Финский вагон, мои попутчики постоянно напоминали, что, оставаясь навечно духовно связанным с Родиной, физически я перехожу в другой мир. Именно потому в этой прощальной поездке по хорошо знакомым местам было столько трагизма, столько грусти и тоски. Никто не может понять эти чувства, если сам не пережил расставания с Родиной на долгое время!

Многие из моих друзей в 1937 г. мне завидовали, узнав, что я впервые уезжаю за границу, в Испанию, завидовали еще больше после 1938 г., когда я ехал на работу в Европу. Они не верили, когда я утверждал, что с большим удовольствием остался бы у себя в Ленинграде, окруженный вниманием и заботой, любовью и лаской родителей, близких, друзей и товарищей детства и юности, продолжил бы занятия в институте. Мои друзья думали, что в глубине души я торжествую. Торжествую оттого, что мне оказывается доверие при направлении на работу за границу, что смогу повидать и изучить мир, расширить свой кругозор, познания.

Многие из них не понимали, что такое жизнь вдали от Родины, от дома, от родных, а я уже частично это испытал, находясь в Испании. Они не знали и того, что я тщательно скрывал, что на этот раз еду не как советский гражданин, а как иностранец, на нелегальную работу со множеством сложностей при моей легализации и дальнейшей жизни.

Невольно вдруг зародилась одна не только неприятная, но и тяжелая мысль. Меня вернуло как бы к реальности то, что доносилось из моего купе, – смех, громкие выкрики. Я почувствовал свою неподготовленность еще в одном вопросе. Пассажиры, с ними я, «мексиканец», могу не общаться, не зная их языка, а финский таможенник, увидев мой мексиканский паспорт, подумав, что я турист, не удивится ли, что в чемодане у меня только сменная рубашка, носки, пижама, шлепанцы, мыло, бритва, зубная щетка и паста? Набор сопровождавших меня вещей не соответствует богатому мексиканцу. Неужели мне не могли подсказать, как я должен подготовиться к поездке? Значит, еще одна общая ошибка, которая может вызвать неприятности!

Поезд приближался к Белоострову – последней, пограничной, станции Советского Союза.

Состав останавливается. Пассажиры взяли свой багаж и вышли из вагона. Беру свой чемодан и я, следую за малочисленной толпой иностранцев. Надо пройти паспортные и таможенные формальности. И вновь переживания! Направляюсь к столам, за которыми сидят пограничники. Здесь я должен пройти проверку паспорта. И вдруг совершенно неожиданно у стола, подавая мой «мексиканский» паспорт, я вижу свою бывшую ученицу. Она проходила занятия на курсах усовершенствования переводчиков «Интуриста», а я, как уже упоминал раньше, преподавал на этих курсах военное дело. Она, исполняющая сейчас обязанности переводчика при проверке паспортов, устремила свой сосредоточенный взгляд на меня. Я понимал, что она переживала, видя меня с «мексиканским» паспортом. Я спокойно, во всяком случае, делая вид спокойного человека, смотрел на мою бывшую ученицу. Встреча была неожиданной и опасной. С одной стороны, я не хотел бы, чтобы кто-либо знал о моем отъезде с иностранным паспортом за границу. С другой стороны, у меня возникла тревога: а как расценит мой отъезд за границу по мексиканскому паспорту эта переводчица, хорошо знавшая меня?

К счастью, все прошло спокойно. Видимо, она уже знала о том, что некоторые советские граждане выезжают за границу по заданию правительственных органов нелегально. Зная, каким авторитетом я пользовался не только в нашем институте, но и в административных органах, она могла догадаться, что я, уже участвовавший в национально революционной войне в Испании, и на этот раз выезжаю с каким-либо заданием.

Просмотрев мой паспорт, имеющиеся визы, пограничники поставили в нем штамп о выезде из СССР. Одновременно была проверена справка Госбанка, дающая мне право на вывоз довольно значительной суммы валюты – долларов.

Оставалось пройти еще таможенную проверку, а она была буквально молниеносной, и направиться в вагон, где число пассажиров несколько увеличилось.

Около нашего вагона я заметил советских пограничников в своих серых шинелях и зеленых фуражках. Не исключена возможность, так мне тогда показалось, что во время нашего отсутствия они произвели тщательный досмотр вагона.

Признаюсь, я смотрел на них с любовью, но в то же время обратил внимание на то, что пограничники зорко следили за нами, иностранными пассажирами, возможно подозревая, что среди нас есть враги советского народа. Я не исключал возможности и того, что на меня они смотрели с тех же позиций. Ведь они не могли предположить, что я, «мексиканец», в свою очередь, смотрю на них с любовью и тоской, что мне хотелось бы выскочить из уже тронувшегося поезда, подбежать к ним, обнять, прижать к сердцу и громко крикнуть: «Не отпускайте меня, оставьте меня дома!»