Анатолий Гуревич - Разведка - это не игра. Мемуары советского резидента Кента.

• Название: Разведка - это не игра. Мемуары советского резидента Кента.
• Автор: Анатолий Гуревич
• Издательство: Нестор
• Жанр: История
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-303-00304-0

Мемуары выдающегося советского военного разведчика – резидента в Бельгии и во Франции накануне и в годы Второй мировой войны Кента (A.M. Гуревича) охватывают период почти всего XX в. Автор подробно описывает события в Ленинграде, в СССР в 1920–1930-е гг., войну в Испании, в которой он принимал участие в звании лейтенанта Республиканской армии, свою разведывательную деятельность в Бельгии и во Франции, а также последующий период жизни, в том числе и более чем двенадцатилетнее пребывание в советских лагерях.

Книга представляет интерес для широкого круга читателей, а также для историков, психологов, филологов и других специалистов.

---

Как просто держался Иван Иванович, как просто он был одет – синяя гимнастерка, синие галифе и сапоги. Не знаю, правда ли, но тогда поговаривали, что его жена работала в кинотеатре на Старо-Петергофском проспекте, переименованном после смерти И.И. Газа в проспект Газа.

Эта простота Ивана Ивановича проявлялась буквально во всем. Мне приходилось часто бывать на совещаниях, которые проводил или просто на них присутствовал И.И. Газа. Тогда районные организации размещались в здании в Советском переулке, и вот одно из совещаний закончилось, мы выходим. У подъезда стоит машина, находившаяся в распоряжении райкома партии. Иван Иванович озирается, усаживает в машину наиболее пожилых людей. На их взволнованный вопрос: «А как же вы, Иван Иванович?» – следует спокойный ответ: «Я хочу подышать свежим воздухом, немного похожу и присяду в скверике, дождусь машину и поеду домой. Езжайте спокойно!»

Шофер уже знал, что дальше последует. Едва заметно Иван Иванович подмигивает ему, а это означает – отвезешь и будешь свободен, а я доберусь до дома трамваем.

Казалось бы, что особенного в этом примере. Я же запомнил его па всю жизнь, и мне было очень горько смотреть, как некоторые руководящие работники поступали иначе. Я вспоминал пример Ивана Ивановича часто, но особенно больно мне было в тот вечер, когда председатель Ленинградской секции СКВВ Герой Советского Союза генерал-полковник Константинов Михаил Петрович, недавно по возрасту освобожденный от должности заместителя командующего ЛВО, вместе с нами, организаторами вечера в Доме дружбы на Фонтанке, вышел на улицу. Мы все стали прощаться. К подъезду подъехала автомашина, в нее сел только один пассажир – секретарь обкома ВЛКСМ, за ним последовал в «своей» машине и секретарь горкома ВЛКСМ, подъезжали другие машины, и в них рассаживались по два-три человека работники обкома, горкома ВЛКСМ.

Старый, заслуженный человек, проводив всех «начальников», вместе с нами направился к городскому транспорту. В то время он жил на Кировском проспекте. Это был примерно 1970-й год, точно уже не помню, но, во всяком случае, около 40 лет спустя после первого приведенного примера с участием И.И. Газа. К сожалению, подобные поступки и в настоящее время не являются редкостью.

В 1933 г. смерть 39-летнего Ивана Ивановича с большим горем восприняли все ленинградцы, но, конечно, более тяжело потерю переносили рабочие «Красного путиловца». На «Путиловце» сначала работал слесарем отец Ивана Ивановича, затем и он сам. Иван Иванович являлся участником забастовки 1916 года, за что был отправлен в штрафные казармы. Вел революционную работу среди солдат и матросов Ораниенбаума и поднял их на борьбу в дни Февральской революции 1917 года. Принимал активное участие в формировании отрядов Красной гвардии на своем родном заводе и в разгроме корниловского мятежа. Мы особенно любили слушать рассказы Ивана Ивановича о том времени, когда он, начиная с 1918 года, был комиссаром Путиловского бронепоезда №6, о его участии в боевых действиях против войск Краснова, Корнилова, Юденича и белополяков. Одно время он являлся военкомом Красной армии. С 1925 года вновь вернулся на Путиловский завод и несколько лет избирался секретарем заводской партийной организации, а затем секретарем Нарвского райкома ВКП(б). Признаюсь, я гордился тем, что не только работал под его руководством, но и весьма часто общался, и вне служебных дел.

Да, были интересные встречи и приятные воспоминания, но, как я уже указывал, в ранней молодости были у меня и тяжелые переживания, и первым из них были похороны Ивана Ивановича Газа. Было многолюдно. До этого доводилось участвовать только в праздничных демонстрациях. На похоронах Ивана Ивановича я впервые вел подколонны в траурной обстановке, и видеть тяжелые переживания всех участников этого шествия, поверьте, мне было очень нелегко.

Вполне заслуженно Ивана Ивановича похоронили на Марсовом поле. Я до сих пор каждый раз, когда бываю в этом районе, захожу поклониться дорогому мне человеку.

Но переживания на этом не кончились. К числу наиболее тяжелых воспоминаний относится и 1934-й год.

Я был комсомольцем, но занимал уже солидное место в районе, и меня решили отметить по-особому. Мне выдали пригласительный билет на партийно-хозяйственный актив Нарвского района, который состоялся тогда в Доме культуры у Нарвских ворот. Совершенно неожиданно для многих, и, конечно, для меня, на вечернем заседании выступал Сергей Миронович Киров. Не буду останавливаться на вопросах, входивших в его выступление, – все они были весьма актуальными и интересными.

Никто из присутствовавших не мог предположить, что это было последнее столь массовое выступление дорогого Мироныча.

Прошло сравнительно немного времени, и я был очень доволен тем, что к 1 декабря 1934 г. полностью закончил составление доверенной мне части районного мобплана и ее увязку с другими частями. Я спокойно закурил, и вдруг раздался звонок в дверь спецчасти. Открываю дверь и вижу входящих председателя райсовета РКиКД Дмитрия Федотовича Кирьянова и секретаря райкома партии Ивана Ивановича Алексеева. Они поинтересовались, каковы мои успехи в отработке мобплана. После моего короткого ответа, что работу я закончил полностью, Дмитрий Федотович сказал:

– Ты живешь на улице Чайковского, а мы едем сейчас на партийный городской актив, который состоится в Таврическом дворце на улице Воинова. Ты ведь, наверное, едва стоишь на ногах и хотел бы поспать спокойно у себя дома. Столько дней работал, почти круглосуточно. Вот мы с секретарем райкома решили довезти тебя до дома. Поехали, быстро собирайся, нам уже некогда!

Все помнят, что в то время автомашин в городе было мало. У нас было две таких: одна у секретаря райкома, а вторая – у председателя райсовета. Я с чувством благодарности принял предложение, быстро собрался, и мы поехали. Наша четверка в машине была в хорошем настроении, мы смеялись и шутили.

Приехав домой, я нашел время посмотреть в зеркало и убедился, что мне необходимо пойти в парикмахерскую. Даже самому было очень неприятно видеть обросшего молодого человека. При работе над мобпланом у меня не было времени заниматься собой. Я пошел в находившуюся неподалеку парикмахерскую. Примерно через час-полтора вернулся домой. Дома были уже отец, мать и сестра. Я очень удивился: на листочке бумаги из блокнота было записано: «Звонил Кирьянов, немедленно явиться в райсовет». И это повторялось несколько раз. Не мог понять, в чем дело. Я был в полной растерянности и решил позвонить в райсовет. Звоню в кабинет Кирьянова, звоню управделами, секретарю райсовета... звоню, звоню... Все эти телефоны заняты, а другие попросту не отвечают, рабочий день закончился. Повторяю свои попытки дозвониться, и наконец получилось. Я узнаю голос управделами Полины Антоновой. Она встревоженным голосом спрашивает, кто звонит. Меня удивило не только то, что ее телефон был долго занят, но и то, что она находится в это время на работе, а главное – не узнает меня. Я называю себя и спрашиваю: «Меня вызывает Кирьянов в райсовет?» Слышу ответ: «Да, да, быстрей, быстрей приезжайте». Теперь и я уже не узнаю ее голос, она нервничает, я уже тоже нахожусь в нервозном состоянии, спрашиваю, что случилось, выслали ли за мной автомашину? Слышу в ответ: «Никакой машины, быстрей, быстрей добирайтесь любым путем!»

Управделами повесила трубку. Я ничего не мог понять, что случилось. Началась бы война, меня вызвали бы одним из первых через военного коменданта города. Было бы неожиданное учение в городе или в районе, меня тем более в числе первых оповестил бы тот же военный комендант. Нет, произошло нечто неожиданное и серьезное.

Волнуясь, я быстро оделся, надел кожаное пальто, опоясался, не забыл про полевую сумку и кобуру с пистолетом. Спустился бегом по лестнице, побежал но улице Чайковского мимо здания Дзержинского райсовета РКиКД. У этого дома стояло много автомашин. Я решил войти в райсовет, многие из сотрудников меня знали, и я надеялся, что мне окажут помощь, предоставив возможность на одной из служебных автомашин быстрее добраться до нашего райсовета. У входа стояли милиционеры, пришлось показать удостоверение личности и пропуск для круглосуточного прохода в здание Нарвского райсовета. Я вбегаю в здание, обращаюсь к работникам штаба ПВО, на месте оказались только двое – заместитель начальника штаба и дежурный. Они нервничают, а мне отказывают в помощи, так как машины находятся не в их распоряжении. Бегу в приемную, прошу дежурного оказать содействие быстрее добраться до улицы Стачек, предъявляю свое удостоверение... И в данном случае последовал возбужденный отказ. Не могу понять, что произошло. Стремительно покидаю это здание и бегу дальше в направлении Литейного проспекта. Еще боль шее недоумение вызывает то, что и у «Большого дома» тоже стоит уйма машин. Естественно, в этот дом я не заходил, да у меня и не было пропуска в здание Управления НКВД по Ленинграду.