Александр Ладейщиков - Кот баюн и чудь белоглазая

• Название: Кот баюн и чудь белоглазая
• Автор: Александр Ладейщиков
• Жанр: Фэнтези

Северные леса, холодные реки и болота — на этой земле живёт таинственный народ — чудь белоглазая. Суровое время — 8 век от рождества Христова. В маленькую деревню из леса приходит странное существо — Кот Баюн. Он помнит бегство с Хайрата и Аркаим, он знает, почему невры изгнали Лиску из Леса. В человеческой ипостаси он начинает «спасать свой народ» — и рваться к власти. Интриги и любовь, колдовство и мужество, превращения и война — родится ли новое государство — Великая Пермь?

---

— Так вот как оно было, — промолвил Коттин, глядя на огонь в очаге, на раскалённую железную руду. — Надеюсь, когда-нибудь ты расскажешь продолжение своей истории. Ну, допустим, я кое-что знаю, но вот они, — бывший Кот кивнул на молодых людей, — не знают. Даже и не слышали. У них история мира начинается или с рождения Иисуса, или со знакомства со стариком Фавном.

— Видимо, мы последние, кто помнит Хайрат, — напомнила Баба Яга.

— Ты знаешь, у меня на этот счёт есть сомнения, — вдруг сказал Коттин, приподнявшись. — В мой прошлый приход…

— Так я правильно вычислила, ты приходишь, один раз за век, остальное время спишь.

— В мой прошлый приход, — нисколько не смутившись, продолжал странник, — я слышал историю про таких же, как мы… Якобы, они и сюда, в Великую Пермь заглядывали. Есть какие-нибудь соображения?

— Смотрела я на воду по этому поводу. Только ты сам знаешь, в чаре можно смотреть вдаль, бессмертных не распознаешь. А сквозь магический кристалл я не могу — нет у меня его. У тебя нет в заначке?

— Кристалла? Нет. Зачем мне кристалл?

— Откуда они, эти бессмертные, могли взяться? Давным-давно, когда боги гуляли по земле, тогда появлялись бессмертные. Мы бы услышали про новых! Или это старые?

— Услышали здесь, в глуши? Ты хоть была в Вавилоне? В Риме? В гротах Эллады?

— Нет, конечно, — вздохнула Славуня. — Но, ко мне довольно часто заглядывали рассказчики…

После этих слов Коттин призадумался — черепа на кольях говорили о многом.

— И что же с ними произошло? — спросил он, наконец.

— Да всё какие-то грубые попадались, задиристые.

— А… тогда да. Такое бывает, конечно. Я и сам не ангел.

— А ты не хочешь рассказать про себя? Давай, приступай, пока печь разгорается.

— Слушайте, раз обещал, — смилостивился бывший Кот:

— Итак, в один прекрасный день я пошёл в степь, чтобы выменять у пастухов стальной нож на увесистого барашка. Пастухи охотно меняли изделия городских кузниц на мясо, шерсть, кожи и молоко, тем более что главным там был мой старинный друг Арат. Стада овец и коров отогнали далеко в степь, так как под стенами города устроили покосы. Сочная трава росла только на дальних пастбищах. К своему стыду, искусством конника я владел посредственно…

— То есть шарахался от коней, — Славуня вставила слово, усмехаясь. Коттин замолчал, долго смотрел на неё сердито, затем рассмеялся и продолжил:

— То есть, я действительно не был конником. Но не забывайте, что сёдла были неудобны, просто-напросто подушки какие-то, а стремян не было и в помине.

— Конечно, стремена были придуманы позже, во времена скитания скифов, — промолвила Славуня.

— Да, и я пошёл пешком. Ближе к вечеру я решил с помощью огнива добыть огонь для костра.

— Да ты обманщик! Только жрице огня было позволено вызывать бога Агни! А угли носили из дома в дом!

— Так вышло, — скромно ответил бывший Кот. — Я увидел ручей, там, на перекате барахталась огромная золотистая стерлядь. Я подкрался и прыгнул на неё, прижав к камням голыми руками.

— Пузом придавил, — засмеялась красавица Яга.

— Эй, когда ты рассказывала байку, тебе никто не мешал! — обиделся Коттин. — Практически, никто!

— Всё, молчу, молчу!

— Так как я весьма сильно возжелал рыбки, а кушать вкусную, жирную стерлядь сырой не хотелось…

— То ты решил сам добыть огонь! — хором, в три голоса, сказали слушатели.

В дверь заглянул вернувшийся из леса кот Бабы Яги, прислушался, но ничего не сказал. Не дело благородных котов вмешиваться в делишки жалких людей.

— Да, а что тут такого? — обиделся Коттин. — Не всегда же в этом деле рулить женщине? Я и сам на Хайрате сидел в пещере, а рядом текли огненные реки лавы. И ничего — не сгорел от гнева Агни.

Короче, я достал огниво, сделанное ночью в кузнице, и начал высекать искру, чтобы поджечь кудель. В тот момент, когда появился первый огонёк, и я начал его осторожно раздувать, кто-то взмахнул широкой полой и погасил огонь. Но рядом никого не было — я сидел в степи, у ручья, местность вокруг хорошо просматривалась. Костёр был сложен меж двух плоских камней, вокруг не было ни одного дерева, ни одного кустика.

Я в раздражении вскочил, чтобы отругать озорника, погасившего огонёк, оглянулся и застыл, как громом поражённый. Рядом стоял красивый юноша в красной тунике, он посмотрел на меня в некотором недоумении, затем улыбнулся:

— А, это ты, Страж Коттин! А я решил погулять по Срединному миру!

— Здравствуй, светлый Агни, — с почтением ответил я, догадавшись, кто передо мной, ибо в глазах бога полыхал яркий огонь пекельного царства.

— И ты здравствуй, Страж! Решил развести огонь огнивом? Что будешь жарить? Рыбу?

— Да, светлый! — ответил я, боясь, как бы бог не наказал меня за то, что я развёл огонь огнивом, словно жрица огня, а не священным деревом или камнями. — Ты ведь сам, по своей доброте, подарил нам огонь, частицу своей души, как говорит наша возлюбленная матушка Славуня!

— Ты знаешь Славуню? Ну конечно, знаешь, — улыбнулся бог. — Матушка, говоришь? Да, конечно, она уже матушка, здесь ты угадал.

— Откуда мне знать божественные истины, — продолжал я трепать языком. — Разве я совершил некое зло, ежели решил скушать эту великолепную стерлядь жареной, а не сырой, холодной и мокрой? Это истина человеческая!

— А язык у тебя подвешен знатно, — рассмеялся Агни, присаживаясь на камень. — Я тоже не люблю мокрое и холодное!

Бог наклонился к костру, сложенному из тонких высохших веточек, собранных на берегу ручья, и тихонько дунул. Костёр сразу же загорелся ярким пламенем, я побежал и приволок корягу, принесённую весенним половодьем. Когда древесина превратилась в багровые угли, по которым пробегали таинственные белые и голубые огоньки, я обжарил рыбу, затем немного остудил её, предложив самый лучший кусочек Агни.

— Я не нуждаюсь в пище людей, — отверг угощение бог. — Но в некоторых вещах я по-прежнему нуждаюсь.

— Ты всегда являешься, чтобы посмотреть, кто высекает искры?

— А ты зол на язык, — поморщился Агни, — Славуня моя жрица. К ней я могу являться по её зову.

— А, правда, что боги когда-то топтали пыль дорог, как и все люди?

— Да, я не всегда был богом. Когда-то, на заре времён, я принёс в Мидгард огонь, возлюбив ваше племя.

— Ты был титаном? — жадно спросил я, вспомнив сказки о великанах, когда-то населявших землю.

— Много эпох утекло с той поры, — ответил Агни, любуясь огнём заката. — На небе меньше звёзд, чем пролетело лет.

— Ты сказал, светлый, что голод тебе не ведом, но, азарт, страх, любовь?

— А ты хитрый! И гордый! И рыбу любишь! — засмеялся Агни. — Если не отстанешь — превращу тебя в кота!

— Не превратишь! Меня хватятся, а наша ведьма, Славуня — умная, она меня расколдует!

— Вот сейчас и превращу!

— Ну вот, азарт в тебе присутствует! — я рисковал, выводя бога из себя, но чувствовал, что дело здесь нечисто, что мнение жрицы для светлого бога было не пустым звуком.

— Азарт, говоришь? Да, страх у меня давно ушёл в небытие, но любовь и азарт остались. Эти чувства присущи всем богам. Любовь и её изнанка — ревность, творчество и его оборотная сторона — азарт.

— А ненависть?

— Спроси Бела. Он был светлым богом, но возненавидел мир Бела — белый свет.

— Спрошу при случае, — серьёзно ответил я, садясь на камень напротив бога.

— Тогда сыграем, раз ты угадал во мне азарт. Да, огонь не может остановиться сам, он, можно сказать, азартен. Его гасят водой, или лишают топлива, или пускают встречный пал.

С этими словами в руках Агни появилась глиняная кружка с двумя костями.

— Умеешь играть?

— Приходилось коротать время, — ответил я скромно.

— Моя белая, твоя чёрная! Играем на твой нож, — сказал Агни и затряс кружкой с костяшками.

— А если я выиграю?

— Он останется у тебя! — засмеялся бог, и я понял, что чувство мести и коварства тоже присуще высшему существу.

Агни перевернул кружку, кости клацнули о камень, бог медленно приподнял её. Я выиграл — один на пять.

— Играем на твой пояс!

— Да зачем тебе он?

— На память о забавном человечке!

В эту ночь мне страшно везло. Агни сначала вставал, потом вскакивал, заставлял трясти кружку меня, огненным вихрем метался вокруг угасающего костра. Удача отвернулась от бога.

Мы ставили на кон мой ремень, мои новые сапоги, мою шляпу из войлока, мой заплечный мешок — и каждый раз кости указывали волю небес — в мою пользу.

Наконец Агни решился сыграть серьёзно, он весь кипел, сквозь его кожу просвечивали всполохи огня, бушующего в его душе.

— Играем на совесть!

Я потряс кости, и выпало три-три.

— Ага! — заорал, словно помешанный, Агни. — Удача поворачивается в мою сторону!

— А что это значит? Я имею в виду, в данном конкретном случае, о, великий?

— Да, ерунда, — махнул рукой разгорячённый Агни. — В зависимости от обстоятельств, ты будешь жить, когда с совестью, когда без совести. Если вообще выживешь!