Кирилл Левин - Солдаты вышли из окопов…

• Название: Солдаты вышли из окопов…
• Автор: Кирилл Левин
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: О войне
• Год: 1974

В этом повествовании, названном автором романом-хроникой, на большом историческом, документальном материале раскрывается вся гнилость и обреченность самодержавного строя в России и его основной опоры — царской армии — в период первой мировой войны.

Автору, свидетелю и участнику многих из описываемых событий, с большой убедительностью удается показать разложение правящей верхушки, бездарность царских генералов, бессмысленную муштру и издевательства над солдатами — все то, что заставляло лучших представителей армии встать на путь революции и под руководством партии Ленина свергнуть ненавистный помещичье-буржуазный режим.

---

Петров упорно смотрел и ничего не мог различить.

— Ну, все равно: идя в этом направлении, вы на него наткнетесь примерно шагов через триста. Осторожно обследуйте местность впереди дерева и возвращайтесь. Рогожин пойдет в другую сторону, а я — прямо. Сбор здесь. Берегитесь, чтобы вас не заметили. С богом!

Петров старался идти бесшумно. Такую же перемешанную с боязнью взволнованность испытывал он, когда в детстве играл с ребятами в «казаки и разбойники»… Какой-то маленький зверек шмыгнул из-под самых его ног в рожь. Дерева что-то не было. И когда он уже хотел свернуть в сторону, послышались тихие голоса, и, остановившись, Петров совсем близко от себя увидел неясные контуры дерева. Он пополз, прижимаясь к земле, правой рукой придерживая винтовку.

— Да ну вас к черту! — бранился кто-то. — Говорил я вам, что мы взяли много правее. Теперь извольте выпутываться.

В ответ раздался петушиный голосок поручика Жогина:

— Но ведь вы согласились со мною. Я и повел роту…

— Доверился молодому офицеру, наполеончику. Эх, вы!..

Петров уже полз обратно. Потом вскочил и побежал, широко открывая рот, задыхаясь от возбуждения. Васильев шел ему навстречу. Рогожина еще не было. Прерывающимся голосом Петров доложил, что слышал, как поручик Жогин разговаривал со старшим офицером, вероятно капитаном Федорченко.

— Первая рота?.. — задумчиво проговорил Васильев. — Куда же они зашли? Им надо бы в другом направлении, верст за пять отсюда. Странно!

Он приказал Петрову идти с ним, и оба направились к дереву.

Офицеры были еще там. Васильев подошел к Федорченко и заговорил с ним. Петров, стоявший недалеко, слышал, как Федорченко умолял Васильева:

— Ну, Владимир Никитич, роднуша, с кем греха не бывает? Ну, заблудился малость… Только покорнейше прошу, никому ни слова. — И приглушенно добавил: — Карта, сволочь, подвела. Ночь — темнота египетская! Уж вы, роднуша, проверьте вместе со мною, куда мне теперь идти. А то опять собьемся, — простодушно закончил старый капитан и зажег электрический фонарик. Свет на секунду выхватил из темноты кончик носа, усы и напряженно сжатые губы. Федорченко следил за двигавшимся по карте пальцем Васильева.

…Первая рота ушла. Рогожин был послан с запиской к Бредову.

— Подождем немного, — предложил Васильев и присел на землю. — Садитесь, вольноопределяющийся!

Надо сказать, что между ними давно уже был забыт старый спор о японской войне, главным образом стараниями Валентины Сергеевны, и Петров по-прежнему занимался с Алей.

Усевшись на землю, они некоторое время молчали, слушали, как потрескивает в траве какое-то насекомое, как грустно и будто удивленно посвистывает в лесу птица, как шелестят листья.

— Вы замечали, — спросил Васильев, — как успокаивающе действует природа? Какое тихое очарование в ней. На охоте нет ничего лучше, как заночевать в лесу или в поле. Жаль только, что редко выпадает нам это счастье.

— Тишина, мирная ночь, — ответил Петров, следуя своим мыслям, — а мы крадемся, подстерегаем врага, убиваем его. Все-таки страшная это штука война!

— Напрасно вы так думаете, — привычно теребя усики, заметил Васильев. — В войне тоже много своей красоты, несмотря на всю ее жестокость. Там можно творить, там рождается высокое мужество, чувство самоотвержения, там хорошо проверяется человек, сила его характера. А сколько замечательных героев создали войны! Вспомните хотя бы Багратиона, Кульнева… Да разве всех перечтешь! Мы происходим от славян, воинственного, смелого народа, и с честью должны нести наше тысячелетнее боевое знамя. Что было бы с Россией, если бы она не сумела отбиться от татар, от поляков, шведов, французов? Наши русские солдаты — превосходнейшие вояки! Они с Суворовым Альпы переходили, Фридриха, Наполеона били… Чудеснейшие, доложу вам, солдаты!

Он замолчал. К ним напрямик бежал через поле Рогожин.

— Ваше высокоблагородие! — задыхаясь от бега, доложил Рогожин. — Их благородие просят вас скорейше до роты.

Быстро пошли. Бредов ждал на дороге и сейчас же торопливо стал что-то говорить Васильеву. Позвали взводных и отделенных. Васильев отчетливо произносил каждое слово:

— «Противник» хочет обойти нас справа, со стороны деревни Сидоровки, — он рукой показал в сторону, где находилась Сидоровка. — Тогда ему придется двигаться через лес, прямо перед нами. Разведка показала, что он так и делает. Мы обойдем его, застанем врасплох, ударим с тыла, откуда он нас никак не ждет. Поэтому двигаться надо в полной тишине, не разговаривать, не курить. Капитан Бредов, прошу выслать дозоры и связных!

Васильев точно помолодел — так был он увлечен интересной игрой, и многим передалось его увлечение. Солдатам сообщили цель операции, что бывало крайне редко — чаще всего они действовали вслепую, — и они бодро и весело принимали участие в игре.

Беловатые кружева облаков настилались на звезды. Вошли в лес, и сразу стало темнее. Свежая, душистая, пахнущая травами, цветами и смолистой хвоей волна воздуха захлестнула солдат. Передвигались бесшумно, не теряя связи друг с другом, не разговаривая, поддерживали винтовки, чтобы не сталкивались штыки. На перекрестках лесных тропинок Васильев сверялся с картой, с компасом и вел роту дальше. Незаметно возникали связные, докладывали капитану. Рота тихо развернулась в боевой порядок. Показался сероватый просвет (вероятно, просека), и два человека побежали в сторону. Их легко поймали, привели к Васильеву. Это оказались разведчики противной стороны, и Васильев с ласковой хитростью допрашивал их. Солдаты отвечали растерянно — видно было, что они боялись офицера и не знали, как себя держать.

— Дураки! — сокрушенно сказал Васильев, отходя в сторону. — Ну как воевать с такими? Ведь все рассказали! Знают, что это только учение, допрашивает офицер, а жарят как на исповеди. Я бы за такое воспитание вздул их ротного командира.

Теперь наступало самое главное. Рассыпались широкой цепью, охватили просеку с обеих сторон. Послышались голоса, стукнула копытом о дерево лошадь. Васильев внимательно всматривался в темноту.

Где-то залаяла собака. Вероятно, в Сидоровке. Васильев приказал двинуться к деревне. Она еще не была занята «противником». В крайней от леса избе разбудили хозяина. Вышел лохматый крестьянин и, страшно испугавшись, низко кланялся Васильеву и солдатам. Жена его, стоя на пороге, крестилась. Проснулись люди и в других избах, но никто не выходил на улицу. Петрова поразил страх, с которым крестьяне относились к военным: робко отвечали на вопросы, спешили скорее скрыться за дверью.

Рота, миновав деревню, углубилась в лес. В лесу остановились. Вдали белым кружком вспыхнул свет и тотчас же погас. Васильев поднял руку.

— Внимание! — сказал он. — «Противник» перед нами.

В ветвях пискнула птица. Нежная синева едва-едва проступала в еще темном небе. Снова вспыхнул свет, послышались выстрелы, и какой-то длинный черный предмет начал быстро приближаться. Несколько лучей загорелись там, обшаривая дорогу, белые камни по ее краям, и затем побежали вперед. Солдатская цепь с поднятыми винтовками перегородила дорогу, и маленькая фигурка Васильева стала перед цепью.

— Прошу сдаться! — четко и немного торжественно сказал Васильев. — Объявляю вас пленными.

Тогда всадник на белом коне выехал вперед и сердито крикнул:

— Кто такие? Прошу с дороги. Вы знаете, с кем разговариваете?

— Ваше превосходительство! — поднося руку к козырьку, ответил Васильев, сразу узнав по голосу бригадного командира Гурецкого. — Мы являемся противной стороной. Прошу удостоверить, что вы захвачены в плен.

— Ну, ну! — игриво пробурчал генерал. — Пустяки какие! Маленькое недоразумение, не больше. А теперь позвольте нам проехать.

Васильев не тронулся с места.

— Ваше превосходительство! — твердо сказал он. — Я не могу пропустить вас. Покорнейше прошу разрешить считать вас пленным.

Он загородил дорогу генеральскому коню.

— Мальчишка! — закричал генерал. — Да как вы смеете?

Он наехал конем на Васильева. Тот невольно подался в сторону. Воспользовавшись этим, генерал ударил коня нагайкой и ускакал вместе со своим штабом.

Бледный Бредов подбежал к Васильеву.

— Надо жаловаться! — стиснув кулаки, крикнул он.

— Да, да, — вяло подтвердил Васильев. — Но что из этого выйдет? И, пожалуйста, не так громко, прошу вас. Ведь кругом солдаты.

И сутулясь он пошел по дороге.

7

Мазурину было необходимо хоть денек побывать в Москве: сообщить об усилившихся революционных настроениях в полку, узнать, что вообще происходит в России, получить большевистскую литературу. Но так как уехать ему не представлялось никакой возможности, он решил послать в Москву Тоню с письмами и поручениями.