Вера Кетлинская - Иначе жить не стоит

• Название: Иначе жить не стоит
• Автор: Вера Кетлинская
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1980

В основе сюжета романа — смелый научный поиск молодых ученых, конечной целью которого является улучшение жизни и труда людей.

---

Ничего она не понимала. Стояла подбоченясь, поводя голыми плечами, из-под полей бриля глядела на приехавших парней. Через минуту Никита оказался рядом с него возле кернохранилища. Матвей Денисович с острой неприязнью окликнул Никиту, послал за старшим буровым мастером, а сам подумал: «Разошлю их в разные стороны, а если обидит ее — голову сверну!»

Буровой мастер пришел раздраженный: надо перевозить буровую вышку, а трактор опять поломался. Тут же пришел старший механик со своими неприятностями, потом завхоз. Все это было обычно, без ежедневных затруднений в экспедиции не обойдешься, но Матвею Денисовичу они были сегодня в тягость — он торопился всех отправить вон и остаться наедине со своими мыслями.

Уже стемнело, молодежь разожгла костер и пела песни, когда Матвей Денисович уединился в палатке и тяжело опустился на табурет возле колченогого стола, заваленного бумагами и пробами.

И сразу забылись сегодняшние заботы и неприятности. Глаза смотрели и не видели ни колеблющегося света лампы, ни захламленного стола; они видели совсем другое, навсегда памятное, до осязаемости реальное. Круглятся песчаные барханы… Порыв ветра — и сотни струек стекают с верхушек барханов, песчинки бегут и бегут, как живые. Пески движутся. Движутся, движутся пески, гонимые ветрами, и среди этих песков стоят странные, насквозь просвечиваемые заросли безлистых кустов саксаула. Ветер сдувает песок с их корней, солнце сжигает их безрадостные ветви, но они живут, уцепившись за неласковую, опаленную зноем почву, цепкими разветвленными корнями удерживают текучие пески и сосут, сосут из глубинного слоя скудную влагу…

Как давний мираж возникла среди разбросанных бумаг и камней свежая травинка с крохотной капелькой росы на сгибе. И Матвей Денисович улыбнулся этой капельке — неутомимой работяге.

Капелька воды — вечная путешественница. Вот она скопилась из мельчайших частиц влаги. Отяжелела. Скатилась с травинки на землю. Миллиарды таких капелек образуются как бы из ничего, высасывая влагу из воздуха. Они набухают и скатываются, уходят в землю и, казалось бы, исчезают бесследно, но и они продолжают свой путь подземными ключами… Вечный круговорот! Капля скатывается, куда-то стремится, испаряется, в облаке пара несется над землей и, как любящая дочь, опять припадает к родной земле… Что дает ей движение? Мотор — солнце. Безотказный гигантский насос! Солнце испаряет миллиарды капель, поднимая их с нагретой поверхности морей и океанов. Солнце нагревает воду и землю, и холодные потоки воздуха устремляются туда, где теплее, вытесняя другие потоки — теплые. Образуются ветры. Ветры несут миллиарды капелек и роняют их на землю дождем или снегом. Лежат капельки сверкающими кристаллами и ждут своего часа. Приходит весна, снега тают, журчащими струями устремляются в ручьи, в реки, все дальше, все больше, все шире — половодье. Так, путешествуя, капелька питает землю, растит хлеба и деревья, растворяет соли земли и перемещает их с одного места на другое, озорует и кормит, обрушивает на людей бедствия наводнений и дарит благодать изобилия и снова уносится в моря и океаны, где мотор-солнце запускает свой бесшумный насос.

Мудрый круговорот. И все же неточный, беспощадный к одним и сверхщедрый к другим.

Когда это было? В двадцать первом он приехал в Алма-Ату через несколько дней после того, как селевой поток обрушил на город страшную лавину камней и жидкой грязи. Улицы были завалены камнями, щебнем, землей. Обезумевшие люди искали в этом хаосе трупы своих близких…

А наводнения на Великой китайской равнине? После десятидневных дождей река Хуанхэ вырвалась из своего русла на густонаселенную низменность, снесла больше трех тысяч деревень и поглотила в своих беснующихся водах семь миллионов людей. Семь миллионов!..

Природа и мудра, и капризна. Могучие потоки воды она выносит на север, в Ледовитый океан, а на юге, там, где солнце и вода обеспечили бы благоденствие целых народов, там воду продают стаканами. Говорят — бесплодные пески. А на самом деле пустыня таит в себе сказочное богатство! В течение тысячелетий разливались и прихотливо перемещались воды Амударьи и Сырдарьи, оставляя после себя ценнейшие наносы. Академик Обручев утверждает, что по структуре трудно найти почвы плодороднее, чем в Каракумах и Кызылкумах. Стоит дать сюда пресные воды — и пески покроются фруктовыми садами и хлопковыми плантациями…

Но как изменить условия, созданные самой природой? Научимся ли мы когда-либо, сумеем ли мы создавать новые условия, диктуя природе свою разумную волю?

Вот мы возимся с этой донецкой речушкой, которая летом похожа на ручеек. Мы проложим ей новое русло и не позволим затапливать шахты. А если отвести по-своему, так, как нужно нам, большую многоводную реку и перегнать воду в эти выжженные солнцем пустыни? Хуанхэ несколько раз сама меняла русло. Почему же нам не изменить течение рек по инженерному расчету, по хозяйственному плану? Именно теперь, в годы громадных преобразований страны, мы можем взяться и за эту проблему. Я докажу, что бесхозяйственно оставлять втуне сказочные богатства юга!

Войдя в палатку, Игорь увидел странную картину: отец сидел в одних трусах возле коптящей лампы и что-то чертил на самодельной карте, где смутно угадывались очертания Каспийского и Аральского морей. Вид у отца был вдохновенный и… нелепый.

Игорь подкрутил фитиль и сухо сказал, что керосин выгорел.

— Так налей керосину, — буркнул Матвей Денисович, прикрывая локтем самодельную карту.

— Спать пора, — повторил Игорь, но взял лампу и пошел к завхозу.

— Матвей Денисович спит? — угрюмо спросил завхоз. — Напомни ты ему, Игорь Матвеевич, пусть позвонит насчет солярки! Ведь на один день осталось, я же…

— А почему вы сами не напомните? — огрызнулся Игорь.

— Три раза напоминал! Ведь если станет движок…

Игорь вернулся к отцу сердитым.

— Папа, почему ты не позвонил насчет солярки?

Матвей Денисович отсутствующим взглядом посмотрел на сына, не сразу понял вопрос, потом рассердился тоже:

— А ты что за контроль? Не в свои дела суешься! — Расстелил постель, улегся, со вздохом пробормотал: — Ты мне напомни утром. Черт его знает, как это я забыл!

Игорь рывком сорвал с гвоздя полотенце, ушел мыться. Долго пропадал в своеобразном «клубе» возле умывальника — в палатку доносился его раздраженный голос и девичий смех. Вернувшись, Игорь швырнул полотенце и со злостью сказал:

— Напоминают о нарядах. Ведь группа Сысоева утром уходит!

— Кто это там… напоминает?

— Ну, Лелька.

— А кто ее зачислил в группу?

— Анна Федоровна, наверно. Кому она подчинена, тот и зачислил.

— Никуда она не пойдет!

Игорь задул лампу и лег.

— Коллекторами распоряжается Липатова, зачем тебе вмешиваться? — сдерживая раздражение, заговорил он. — А вот руководители групп… В конце концов, Сысоев такой же практикант, как я. Почему все его да его? Ты прекрасно знаешь, организатор он неважный. На восьмой точке сколько валандался! А меня никуда! Несправедливо это.

Матвей Денисович закряхтел, но промолчал. Они лежали в темноте, оба раздраженные. Наконец Игорь тихо сказал:

— Папа, прошу тебя… Отпусти меня с этой группой! Не могу я здесь. Штатный напоминальщик при родном отце! Нехорошо. Руководителем группы не доверяешь — пошли буровым рабочим. Я ж буровые работы знаю! Кем хочешь пошли…

После долгого молчания Матвей Денисович обиженно ответил:

— Ладно. Надоел отец — иди.

— Кем? — обрадованно спросил Игорь, пропустив мимо ушей горькие слова отца.

— Руководителем группы пойдешь. А Сысоева пошлю на завод торопить ремонт.

— Ты увидишь, папа, я справлюсь!

— Вот что, сын. Вчерашнее я тебе простил, но если на работе себе позволишь… если ты Никиту не скрутишь в бараний рог… если произойдет хоть малейшее нарушение…

— Не произойдет! И Никита не такой уж худой парень, меня он слушаться будет.

Оба одновременно вздрогнули и подскочили на койках: где-то неподалеку взвизгнула девушка, потом раздались звуки борьбы, приглушенные голоса, звонкие хлопки пощечин…

— Уйди, гад! — отчетливо крикнул девичий голос.

Мимо палатки прошуршали легкие шаги босых ног, — Леля Наумова, — узнал Матвей Денисович.

И твой хороший, послушный Никита.

— Может, и не он?

— Он. Кто ж еще?.. А Наумову я не пущу с вами.

— Как хочешь. Только Соню я не возьму; мне коллектор нужен, а не барышня с маникюром.

— Кого пошлю, того и возьмешь. Рано еще условия ставить.

Они долго лежали, не разговаривая и не засыпая. Полог палатки был откинут, и оттуда веяло теплым ветерком, запахом степных трав, привядших от жары.

— Игорек, ты спишь? — прошептал Матвей Денисович. — Знаешь, то, что я говорил о переброске рек, это ведь не фантазия. Это вполне осуществимо при нынешнем уровне техники. И это обязательно будет!