Кэти Сьюэлл - Западня

• Название: Западня
• Автор: Кэти Сьюэлл
• Издательство: Клуб Семейного Досуга
• Жанр: Триллер
• Год: 2011
• ISBN: 978-966-34-3688-3

Четырнадцать лет назад хирург Давид Вудрафф совершил чудовищную врачебную ошибку. И хотя комиссия по расследованию оправдала его, доктор Вудрафф решил сменить место работы, убегая от мук совести, и на время уехал в забытый Богом уголок на севере Канады. Много лет спустя он получает письмо, из которого узнает, что там, на севере, у него есть близнецы. Шокирующее известие приводит к разрыву с женой, и Давид, сомневаясь в правдивости послания, снова отправляется в Канаду. Его цель — разобраться во всем и узнать правду. Он даже не представляет, что ожидает его там…

---

Вдалеке послышался волчий вой. Давид продолжал бежать, но вдруг понял, что бежит прямо по направлению, откуда раздавался вой. Худший из его ночных кошмаров становился реальностью. Много раз, особенно в последнее время, ему снился один и тот же сон: капкан, красная кровь на снегу и… вой волчьей стаи. Предвидел ли он это или видел собственного сына… на пороге смерти, пойманного белым медведем в арктических широтах?

Давид замедлил бег, сказывалась усталость. Ему вдруг показалось, что решение действовать в одиночку было глупым. Следовало поднять тревогу, организовать поиски. Но Иен не переживет такой задержки.

— Иен! — отчаянно закричал Давид, прикрывая рот на вдохе перчаткой. Его затошнило, и в какой-то момент показалось, что он бежит и падает одновременно. Дальше идти он не мог. След лыж терялся вдали. — Иен, пожалуйста… ответь!

Снова завыли волки. Они были уже ближе. Нельзя кричать, это их привлечет. Он как-то читал, что волки нападают на людей, если только они голодают, больны бешенством или если человек уже находится на грани смерти. Они убивали и съедали собак, даже крупных хаски. Волки действуют сообща, стаями, к тому же они очень умны. О Боже… Он поднялся и побежал. Сама мысль, что на Иена могут напасть, порвать на части и съесть живьем…

И вдруг, в нескольких шагах впереди, в бешено скачущем луче фонарика Давид увидел, что след лыж резко сворачивает вправо, к деревьям. Снова забрезжила надежда. Иен не мог уйти далеко по глубокому снегу — это просто невозможно. Как только Давид сошел с накатанной колеи, то провалился по пояс. В некоторых местах снег был достаточно плотным и мог выдерживать его вес — таким образом он карабкался по сугробам на четвереньках каких-то десять-двадцать ярдов.

И тут он увидел Иена, прислонившегося к дереву. Во рту торчала наполовину выкуренная сигарета. Он сидел прямо, глаза были закрыты, голые руки лежали на коленях. Воротник куртки расстегнут, но капюшон надвинут глубоко на лоб. Рядом валялись лыжи с палками.

— Иен, слава Богу… Иен! — Давид упал перед ним на колени и прижал неподвижное тело к себе. — Поговори со мной, давай, Брэннаган, скажи что-нибудь! — Он отстранился и похлопал друга по щеке. — Просыпайся!.. Проснись! — Он с силой потряс беднягу за плечи, но ответа не было. Давид был в отчаянии. Иен, может, при смерти, а он ничем не может ему помочь. Его руки онемели от холода, было страшно снимать перчатки, чтобы развести костер. Но выхода не было. Он яростно сорвал их и торопливо вывалил бумагу и растопку из рюкзака. Казалось просто безнадежным пытаться развести костер, имея всего несколько газет и горстку сучков, но огонь был единственной возможностью спасти жизнь на таком морозе. И он решил попробовать. Осветил фонариком все вокруг в поисках веток и сучьев, которые могли бы поддержать огонь. Но все вокруг было покрыто прекрасным белым снегом, который он так любил! Выругавшись, Давид попытался справиться со слезами; он не мог позволить себе плакать. Его пальцы с каждой секундой все больше теряли чувствительность. Когда он возился со спичками, они почти все высыпались в снег. Он снова чертыхнулся. Сделал еще одну попытку, и на сей раз уронил в снег уже сам коробок. Он полез за ним в сугроб — ощущение было такое, будто опустил руку в бушующее пламя. Давид стиснул зубы и застонал от гнева и ярости. Попробовал снова, другой рукой. Когда он согнул пальцы в снегу, чтобы захватить коробок, в глазах потемнело от боли и перед ними заплясали крошечные ледяные иголочки. Он не чувствовал руки и не мог ничего схватить. Спички потерялись, и фонарь начал слабеть. Давид быстро надел перчатки, понимая, что для некоторых пальцев это было, вероятно, уже слишком поздно.

Иен не двигался. Давид стащил капюшон с головы и посветил ему в лицо. Выражение лица было умиротворенным — на самом деле, он выглядел почти счастливым, — но руки были белее снега. Если он выживет, ему придется обходиться без рук: циркуляцию крови в них не восстановить. Это будет непросто, но живут же люди. Не такая уж это и редкость здесь, в Арктике. Давид с ужасом заметил, что под курткой на Иене одна футболка. Он не собирался защищаться от холода. Давид вынул сигарету из замерзших губ и стал тереть лицо друга, кричать на него, хлопать по лицу перчатками. От одного сильного удара Иен стал заваливаться набок. И тут стало совершенно ясно, что с Иеном. Он был мертв, практически окоченел, превратился в лед. Подозрения уже давно закрались в душу Давида, но теперь это стало очевидным. Как и то, что и сам он играет со смертью. Давид сел на снег и уставился на друга. То, что лежало в неуклюжей позе в глубоком снегу, — только оболочка, съежившаяся, пустая оболочка. Как быстро замерзло его несчастное тело! Давид снова услышал голодный волчий вой, на сей раз он раздался дальше.

Оставалось только одно — спасаться. Какое-то мгновение он размышлял, не попытаться ли снять с Иена лыжные ботинки и надеть их на себя, чтобы можно было пойти на лыжах, но его пальцы на руках и ногах не справились бы сейчас с этой задачей. Поэтому он встал и придал такое положение телу Иена, в котором он его нашел.

— Прощай, друг. Ты наконец обрел покой, — сказал он, постоял несколько секунд перед застывшим телом и отправился в обратный путь.

Он бежал, спотыкался, размахивал руками, чтобы восстановить циркуляцию крови в замерзающих кистях. Стиснув зубы, он старался сдержать слезы. После всего выпитого у него пересыхало горло, оставляя привкус пива и виски, тело было обезвожено. Он уже много часов ничего не ел. Казалось, чаепитие с Тилли и детьми было тысячу лет назад. Все теперь будет по-другому и никогда не станет прежним.

Он остановился на просеке и повесил рюкзак на ветку дерева, чтобы утром было легче разыскать дорогу к телу Иена. Фонарь совсем разрядился, несколько раз мигнул и потух. Под деревьями было совершенно темно. Давид вглядывался в темноту, пытаясь разглядеть просвет между деревьями. Он все еще неуклюже бежал, скованный сотней одежек, и старался не сходить с накатанной тропы. Наконец он заметил вдалеке огонек хижины. В этом свете не было радости. Какая-то часть его души была не прочь присоединиться к ледяному сну Иена. Не самый плохой способ закончить жизнь!

В хижине царил беспорядок — он разбросал вещи Иена, когда собирался. Он закрыл дверь и подошел к печке. Не было ни единого тлеющего уголька, чтобы развести огонь. Давид стащил перчатки и осмотрел свои пальцы. Они были красными и опухшими, вокруг вздулись большие водянистые пузыри. Боль была мучительная, но это радовало, потому что только омертвевшие ткани теряют чувствительность.

Ему снова пришлось разыскивать спички. Он нашел их и смог зажечь рулон туалетной бумаги. Он бросил сверху пакет кукурузных хлопьев со всем содержимым и осмотрелся вокруг в поисках других горючих предметов. Дров было много, но сучки и газеты он запихал в рюкзак. Неоплаченные счета, бумажные одноразовые тарелки, салфетки, поломанная плетеная корзина — все пошло в печь. Вскоре огонь горел, и он сунул в печку самое маленькое полено. Огонь — это драгоценность, за ним нужно было смотреть. Бог знает, что могло с ним случиться, не будь огня. Он почувствовал, что начинает бредить. Порылся в шкафах в поисках еды. Поставил на печку чайник, поел рассыпчатого творога прямо из пакета, стоя перед раскрытым холодильником. Холодильник рассмешил его. Самая необходимая вещь в этом климате! На дверце холодильника стояла полупустая бутылка белого вина. Зажав ее в ладонях, он вылил вино прямо в горло. Холодная жидкость пролилась по щекам, за воротник, по груди. Чайник закипел, и Давид снял его с печи. Подбросил в печку еще несколько поленьев. Потом пошел в маленькую спальню. К его удивлению, там было довольно чисто. Иен застелил постель. Давид снял покрывало — ему показалось, что он заслужил право на такую вольность. Он улегся полностью одетым, натянул на себя одеяло и крепко заснул.

* * *

Было еще совсем темно, когда он проснулся. Сначала он не мог понять, как сюда попал, но потом сразу все вспомнил. События этой ночи совершенно свалили его с ног, и он лежал неподвижно, глядя в потолок. Он не смог бы пошевелиться, даже если бы захотел, но он и не имел ни малейшего желания делать что-либо — хотелось просто неподвижно лежать. Мозги не работали. Руки бешено пульсировали. Наконец он повернул голову. На тумбочке стоял маленький электронный будильник. Было 5.37 утра. Через минуту до него донесся тихий шорох — легкий, как дыхание. Давид отбросил одеяло и вскочил. Его тут же накрыла волна тошноты. Схватившись за голову, он ринулся в гостиную.

Торн… Где Торн? Несчастный старый пес… Как он мог забыть? Оказалось, Торн все время был в хижине, он тихо лежал в уголке, впав в беспамятство от горя и боли. Давид упал на колени около собаки и потряс его безвольно опущенную голову. Торн не реагировал, но мудрые глаза старого пса были открыты и смотрели в пространство. Пес уже видел все, что хотел увидеть. Дыхание собаки было слабым, почти неслышным. Давид потер его задние лапы, и Торн тихонечко заскулил. Давид знал, что у Иена были таблетки от артрита для собаки, и в поисках их он пошел в ванную. Таблеток нигде не было видно, но в верхнем ящике зеркального шкафчика Давид нашел ампулы. Ампулы Иена. Давид уставился на них. Там было около двадцати хрупких стеклянных колбочек, заполненных ядовитой жидкостью. В приступе ярости он схватил коробку запястьями и хотел разбить о пол. Уже было поднял коробку над головой, набрал побольше воздуха для размаха, но тут замер. Потом осторожно поставил коробку на крышку унитаза. Огромными распухшими пальцами захватил несколько ампул. Осмотрелся в поисках шприца. Чистого не было, он поискал использованный в мусорном баке — тоже не было. Наконец нашел врачебный чемоданчик Иена, и там, среди бланков для рецептов и каких-то таблеток, нашел большой шприц и несколько иголок. Он старался не плакать, но слезы бежали по лицу. Пальцами, распухшими до размеров мяча для гольфа, он набирал одну ампулу за другой, пока не наполнил шприц.