Людмила Белаш - Дальше некуда

• Название: Дальше некуда
• Автор: Людмила Белаш
• Жанр: Морские приключения

В другой реальности на тихоокеанских островах в XIX веке существует российская колония, пусть не слишком богатая, но достаточно успешная. Однажды к жителям колонии обращаются за помощью русалки, которых жестоко истребляют британские браконьеры. Бравые россияне спешат на помощь морским жителям…

---

— Ходу, батюшка!

Ирод, мичман и Леонтий припустили к лагерю, а бухта забурлила — всё скопище ринулось на сушу.

— Скажите им, что это не отменяется! — горланил Громов на бегу.

— Вы думаете, они станут слушать?!

— Неделю скрывался я в сопках от сих неофитов, — чарующим голосом вещал Логинов, приняв новую порцию текилы и закусив балычком. — Яко Иоанн Креститель в пустыне, питался листвой и кореньями…

— По-моему, батюшка цитирует выдержки из своего жития, — предположил пьяный и довольный Дивов. — На деле же Громов велел солдатам тайком носить ему еду и выпивку. Водяная братия искала протоиерея весьма рьяно, но день ото дня их плавники и перепонки таяли, чешуя осыпАлась, а раж угасал…

— Тем временем, — остановить речь Логинова могла лишь молния, ударившая прямо в канцелярию, — противу нас ополчились силы ада. Извергая дым и пламень, пробудилась Генеральная гора. Было великое трясение земли, всюду витал серный дух и слышались вопли демонов. С востока пришёл тайфун, началось сущее светопреставление. Ежесекундно раздавался гром и били ослепительные разряды. Потоки ливня угрожали смыть наш лагерь в бухту. Но члены военно-духовной экспедиции были неустрашимы. Господин Скирюк сказал…

— Я сказал, — настойчиво перебил канцелярист, — что в любом случае перепишу всех водяных и выдам им пачпорты. Не мог же я вернуться в Мариинский, не исполнив свои обязанности? Хоть бы, говорю, земля разверзлась и весь остров провалился, но я их зарегистрирую, а после приведу к присяге! Это вам не оптом крестить! Каждого надо в отдельности. Я под навесом, новообращённые по одному подходят, кто в одёже, кто в рогоже, кто ладошкой срам прикрыв. А как быть? Их двенадцать сот душ, одень-ка всех! Велел шить из запасных парусов… Игл, ниток нету! Кто найдёт? Скирюк, больше некому! Кроить пришлось саблями…

— К делу, к делу, — призвал Володихин, наглаживая Ирода, чья сияющая физия была убелена сметаной. — Не отвлекайтесь, речь о подвиге.

Кот был счастлив вкусной наградой; вдобавок Володихин обещал его увековечить за заслуги. Сейчас Ирода не волновали даже каменные мыши, тихонько шнырявшие под полом в ожидании, когда Скирюк останется один.

— Я видел — человек идёт на самопожертвование, — заверил Логинов. — Слева штоф чернил, справа фляжка рому, пять дюжин перьев очинил. Непосильный труд на себя взял! Я клич бросил: «Кто писать может? На помощь Скирюку!» Он же отмахнулся: «Каракули-то выводить у нас все горазды, а нужен почерк писарский, каллиграфический. Я эту груду пачпортов… шутя осилю!»

— Геройское деяние! — Дивов обнял разгорячённого штатского. — Я б не рискнул. Ваше высокоблагородие, Скирюк достоин ордена!

— Пишу, строчу, — канцелярист задышал так, будто вернулся в тот овеянный славой день, — имена им даю и фамилии! Кто был Бабель — стал Вавила, кто Даниэль — тот Данила, а Эсташ — Евстафий! С бабами умаялся. Не разберёшь их, кто девица, а кто мужняя жена. У иной три хахаля, притом каждый с пятью полюбовницами. Как тут родство обозначать, при этаком-то беспорядке? Опять-таки, на имена привередливы. Нету в святцах Жанны, ставлю «Евдокия», она в крик. Как-то поименовал всех без особого скандала…

— Нет, две остались недовольными — Проскудия и Голиндуха, — напомнил Громов. Обычно бледное, его лицо порозовело от выпитого.

— Не угодишь! Предлагал — Нунехия или Перпетуя? нет же, кобенится, истерику закатывает. Что она там голосила?.. Дивов, вы переводили!

— Я не переводил, я был близок к обмороку. Она говорила: «Зачем я оставила милое море? О, бросьте меня обратно в волны!»

— А фамилии? — перебирая списки, Володихин потел от подступающего хохота. — Как вы их столько напридумали?

— Легко-с, ваше высокоблагородие. Куда гляну, что увижу, то и фамилия. Камень лежит — Каменевы, мох на камне — Моховы, казак рядом — Казаковы, чайка кликнет — Чайкины.

— Под конец иссякать стал, — встрял Дивов. — Вот, Сергей Петрович, взгляните внизу списка — Ружьёвы, Шапкины, Кушаковы, Сапоговы, Саблины, Мундиркины…

— Благо, не вписали фамилий Бриг и Гукер, а то пришлось бы за новоявленных иудеев отчитываться. И всех таки паспортами наделили?

— Таки всех, до единого-с!

— Бесподобно. Я вас, Скирюк, представлю к повышению в титулярные советники.

— Раз так — за будущего титулярного, за его личное дворянство!

Рюмки совокупно звякнули над полным яств столом.

— Мигель, наливай по новой!

Чернокожий бой, наряженный казачком, проворно поделил текилу по чаркам, белозубо улыбаясь до ушей.

— Лихой малец. Куда его определите, Сергей Петрович?

— Подарю арапчонка графу Бенедиктову. Он любит чёрных.

— Спорим, Ванькой назовёт? — протянул руку Дивов.

За столом недоставало только капитана Квальи, но его ждали с минуты на минуту. Вот и он явился под конвоем.

— Надеюсь, сеньор, Мариинская крепость запомнится вам как тёплый и гостеприимный угол. Присаживайтесь! Мигелито, налей капитану водки.

— Вы говорите так, сеньор комендант, словно собрались со мной расстаться. За здоровье — ваше и вашей супруги!

Разумеется, графиня Ирина Николаевна уже в день прибытия «Оказии» и «Предейтора» проведала, что, среди прочих, узником её обожаемого Серхио стал храбрый и благородный испанец. Едва в речах полковника зазвучали слова «упечь», «каторга», «рудники» и тому подобные, как Ирина Николаевна засобиралась в путь и приказала снаряжать «Св. Варвару». Отчего? Плохой сон! Приснилось, будто брат заболел.

— Я должна срочно плыть на Санта-Фе-де-Алаину! Осенью встретимся у Бенедиктова. Ты починишь бриг и приедешь ко мне.

И наконец:

— …если не станешь угнетать этого кабальеро и его несчастных моряков, я возможно останусь.

— Но, Ирина, они пираты и грабители!

— Их втянули англичане. Они — жертвы британских интриг. Или ты осознаешь это, или грузи мои вещи на «Варвару».

Поэтому во взгляде Володихина темнела память о семейной сцене. Квалья, ни сном ни духом не подозревавший о заступничестве сеньоры Аламеда, принимал эту сумрачность за русскую природную жестокость, слегка залакированную мундиром и эполетами.

— По закону я обязан выслать вас на материк, в Охотск. Оттуда вы проследуете в Верхоянский острог. Суровые места, должен вам сказать. Зимой там от мороза трескаются лиственницы, снизу доверху. С вашей горячей кровью вы в Верхоянске года не протянете. Чахотка обеспечена.

— Судьба! — воскликнул испанец. — Я готов.

— Но есть и другой выход. Квалья, переходите к нам на службу. У нас на Лотарях…

— В нашей русской Лотарингии… — не удержался Дивов.

— …большой недостаток в людях. Сами видели, берём даже русалок, но их учить надо — как топор держать, как избы строить. Умелые и опытные люди позарез нужны. Мы пришли сюда навсегда и намерены прочно закрепиться. По-моему, биография российского офицера предпочтительнее, чем безымянная могила в тайге.

— И ещё — что вы сказали о споре Льва IX с Константинопольским патриархом? что собрались предпринять по сему поводу? — лукаво взглянул Дивов. — Вливайтесь в нашу империю, капитан.

— Я должен обдумать это предложение, — хмуро ответил Квалья.

Менее всех повезло русалке по имени Анриетт. Её — как была, в бочке со спиртом — незадолго до конца навигации доставили в Охотск, оттуда по зимнику в Якутск, но несчастье подстерегло её на Байкале. Когда бочку перевозили по озеру, налетел шквал, судно опрокинулось, и Анриетт ушла на дно, не доехав до Иркутска каких-то семьдесят вёрст. На Лотарях, узнав об этом, говорили, что Нептун не захотел отдать своё чадо на растерзание учёным. Ходили толки, будто кристально чистая озёрная вода могла оживить Анриетт. Так или иначе, от неё осталось лишь научное описание Прашкевича с рисунками Скирюка, но почему-то ему никто не верил.

В Петров пост его превосходительство Константин Викентьевич получил запрос Володихина: что делать с 1247-ю вольными поселенцами, оказавшимися на Лотарях «Божьим промыслом»?

— Это саке, — была первая реакция Бенедиктова. — Плохое, вредное для рассудка саке.

Но тысяча двести с лишком душ — не шутка, даже если они с луны свалились.

— Сергей Петрович пишет, что они опытны в морских промыслах, знают ветра и течения, прекрасные пловцы и ныряльщики, — совещался наместник с заместителем. — Но вот это… «бывают под водой час и долее» — явное преувеличение. Это же не индийские факиры! И какой прок от их умения?

— Жемчужный лов, — кратко молвил заместитель. — Сбор кораллов и перламутровых раковин.

Граф решил, что надо пореже занюхивать текилу. Как-то ум туманится.

— Ну, положим… Но их так много! Сотни, двух нам хватит. Прочих расселим по Лотаревским и Переливным островам. Кстати, Володихин предлагает основать новые селения. Что там ещё?