Александр Сивинских - Открытие Индии (сборник)

• Название: Открытие Индии (сборник)
• Автор: Александр Сивинских
• Жанр: Ужасы и Мистика

Сборник рассказов современного российского фантаста, которого отличает необычный взгляд на любые ситуации и редчайшее умение вовлечь читателя в мир своих произведений – то подчёркнуто ироничных, то откровенно провокационных, но всегда предельно достоверных. Альтернативная история и дальний космос, городское фэнтези и стимпанк – место в сборнике нашлось всему. Однако за разнообразием сюжетов никогда не теряется автор – остроумный, запоминающийся рассказчик.

---

Всё верно, не врут писаки, хоть и умалчивают благоразумно о выражении брюзгливости, все чаще искажающем в последнее время «сильные» черты. Ибо количество незримых поводков, за которые нынче дергают «куклу на веревочках», возросло многократно. Он стал «куклой-дедушкой», который – спекся. Окончательно.

Дудки! Валерий протер лицо «Шипром» и прошагал к двери. Распахнул. За нею, совсем как в недавнем сне, стояли двое незнакомых мужчин. По-над их широкими плечами барражировала не побитая золотаревская (тьфу ты, черт, почему золотаревская? Антошин звали комэска, Антошин!), а гладкая адъютантская физиономия, производящая розовой упитанной поверхностью некие движения. Гримасы в результате движений получались не зловещие, но смешные.

– Здравствуйте, Валерий Павлович. Моя фамилия Шамсутдинов, – негромко представился более высокий посетитель. У него было нордическое, совершенно не подходящее к татарской фамилии лицо и гибкая фигура, туго перетянутая в талии офицерским ремнем с револьверной кобурой. – Вы уже готовы, Валерий Павлович?

– А я Толедо, – сказал ещё тише другой мужчина. – Наперекор стальному звону фамилии, Толедо был в высшей степени неприметен. Этакий «человек толпы», существующий, казалось, помимо нее, обособленно, лишь по чистому недоразумению. Впрочем, он тоже был вооружен. – Машина у входа, Валерий Павлович.

– Валерий Павлович, это товарищи из «Этажерки», – запоздало сообщил адъютант. – Помните, вы собирались полетать? Сегодня возобновляются испытания И-180.

– Мы, коллектив наш, конечно, против именно вашего участия. Больно уж капризная машина, – зачем-то сказал Шамсутдинов.

Черемша презрительно посмотрел на него: щенок, кто же полетит, если не я – ас из асов, испытатель из испытателей? Кроме того, он всегда считал себя безусловно смелым человеком.

Но сердце вдруг нехорошо ёкнуло. Кажется, впервые в жизни.

* * *

– Тебе, Черемша, поручено задание, важность которого и секретность невозможно переоценить, – твёрдо сказал человек в полувоенном френче, назвавшийся товарищем Джаггернаутовым. – Артачиться и качать права не советую. Приказ исходит от Самого.

В помещении стоял дымно-табачный слоистый полумрак позднего декабрьского вечера, завершающего напряженный рабочий день курящего советского человека. Полумрак подчеркивался светом настольной лампы, освещающей небольшой овальный участок стола, руки, затянутые в тонкие лайковые перчатки, и грудь черемшинского собеседника. Лицо товарища Джаггернаутова казалось неясным пятном. Голос был неприятен.

Окна кабинета выходили на серую стену без окон, по которой скользили бледные лучи прожекторов. Безликая стена и кусок тела товарища Джаггернаутова были единственными предметами, несущими хоть какую-то информацию о внешнем мире, доступными Валерию в настоящий момент. Ещё в автомобиле, едва тот тронулся, подлец Толедо сделал Валерию укол, погрузивший военлёта в беспамятство, и он не знал, где находится. В себя пришел только что и ещё толком не оклемался.

– Гордись, комбриг! – сказал, а затем повторил несколько раз подряд товарищ Джаггернаутов с различными интонациями – от высокого пафоса до усталого безразличия. Создавалось ощущение, что он репетирует фразу перед зеркалом, а не говорит с живым человеком. Остановив выбор на задушевно-проникновенном тоне, он продолжил: – Ты полетишь в ИНДИЮ!

– В Индию? – недоуменно переспросил Черемша, послушно не повышая голоса. Поразительно, от собственного слюнтяйства даже не стало противно. Нет, он был явно не в своей тарелке.

– О, нет, – сказал Джаггернаутов все так же мягко. – Ты не понял, комбриг. В НАСТОЯЩУЮ ИНДИЮ. В ту, которую искали, да так и не нашли мореходы и землепроходцы древности. Все эти Колумбы, Никитины и прочие Да Гамы – они ведь удовлетворились тем, что первое попало под руку. Мы, советские люди, не таковы. Нас тропиками, дикарями с золотым кольцом в носу и таинственными храмами посреди джунглей не купишь. НАСТОЯЩАЯ ИНДИЯ, Черемша, – это не просто богатая древними драгоценностями страна, это – подлинный пуп Земли. Кто владеет ею, тот владеет миром; боженька, прихватив попутно сатану, может отдыхать. И мы нашли ее! Согласно последним данным советской науки путь в нее лежит через воздушный бассейн, а единственная «фрамуга», доступная физическим объектам нашего континуума, расположена на высоте семи с половиной тысяч метров над Северным магнитным полюсом. Ах, чёрт, как это было утомительно, сверхутомительно – систематизировать громадное количество разрозненных с первого взгляда фактов, собираемых полярными экспедициями последние сто лет. Зато, верно рассортировав их, отделив ничтожные крупицы истины от нагромождений выдумок и нелепиц, мы обрели заключительные штрихи к картине мира. А ведь всё началось с обыкновенного любопытства. Имярек писал книгу о покорении Арктики, и у него были вопросы, но не было ответов. Почему погиб «Орёл»? Почему потерпела крушение «Италия»? Куда летел Амундсен на самом деле, и не был ли пресловутый поплавок его гидросамолета подброшен поисковым экспедициям специально? Имярек уцепился за пушистый хвост этих загадок, как блоха цепляется за хвост собаки. Он стал копать. Он прослыл чудаком. А потом к нему пришли серьёзные люди, которых не меньше, нежели его, интересовали подобные вопросы… и завертелось. Знаете, Черемша, каких трудов стоило заполучить в Советский Союз Умберто Нобиле?.. А выбить разрешение на экспериментальное уничтожение ледокола «Челюскин»?.. А папанинцы-каманинцы?.. Впрочем, я зарапортовался, с ними-то как раз никаких проблем не возникло…

Похоже, мужик крепко свихнулся, подумал Валерий, к которому мало-помалу возвращалась обычная уверенность в себе. Он больше не слушал дурацкую болтовню Джаггернаутова. С грозным апломбом любимца великой страны, перебив психа на середине фразы, он отчеканил:

– Товарищ, я привык видеть лицо собеседника.

– Не думаю, что это хорошая идея, – сказал Джаггернаутов, ничуть не смутившись и не обидевшись. – Впрочем, как знаешь.

Произошло некое многосоставное движение. В световой овал вплыла верхняя часть груди, затем шея, затянутая высоким тугим воротником со множеством крошечных синих пуговиц, а затем и лицо.

Черемша прерывисто вздохнул и едва удержался от сильного желания присвистнуть.

Безгубый рот скривился, крючковатый нос – дырявый, словно изъеденный коррозией – задвигался из стороны в сторону, и Джаггернаутов сказал:

– Четыре года назад я сгорел в танке, комбриг. Насмерть. Ф-фухх! Редкостное все-таки дерьмо эти карбюраторные движки!.. Н-да, знал бы ты, летчик, как это больно – сгорать заживо…

Перепончатые веки без ресниц рывком опустились, но не сумели прикрыть изъязвленные дыры глазниц. Снова произошло многосоставное движение, и горелая образина товарища Джаггернаутова уплыла вверх, в привычный дымный сумрак. На свет появилась скукоженная рука без перчатки с зажатыми в ней двумя большими пакетами из плотной бумаги. Пакеты были совершенно одинаковыми и отличались лишь надписями.

На одном была крупная цифра 1, нарисованная через трафарет, а на другом – 2.

– Жаль, что ты не любознателен, комбриг. Я мог бы рассказать такое… – горько сказал Джаггернаутов. Помолчав и повздыхав, встрепенулся: – Хорошо же. Буду краток. Твоя задача – долететь до места, приземлиться либо приводниться, высадить пассажиров, выгрузить н-н-научное (слово далось ему с трудом) оборудование. После окончания исследований вернуться. Держи. Это инструкции. Вскроешь в воздухе, когда поймешь, что пора вскрывать.

– А я пойму? – усомнился Черемша, все ещё находящийся под впечатлением, оставленным ему внешностью бывшего танкиста.

– Да, – просто и негромко сказал Джаггернаутов, но в его неприятном голосе была такая сила, что Черемша поверил ему сразу и безоговорочно. – А теперь проваливай, – сказал Джаггернаутов и почему-то хихикнул.

Черемша встал с медицинского вида кушетки, на которой, оказывается, все это время сидел (она на мгновение стала видна, а затем исчезла – будто не было), и пошел прочь от стола с зеленой лампой и спаленным насмерть в танке, а сейчас вполне живым «покойником». За время их беседы стало ещё темнее; дым, кажется, сгустился до полной осязаемости. Черемша бродил вдоль стен, постоянно натыкаясь на длинные гимнастические скамьи, составленные в шаткие высокие штабеля. Двери не было.

– Что ты там ищешь, Черемша? – донесся из страшного далёка голос Джаггернаутова. – Дверь, что ли?

– Дверь, конечно, – раздраженно (только что с вершины штабеля, который он пнул, сорвалось ядро для спортивного метания и пребольно ударило его по колену) отозвался Черемша.

– Напрасный труд, – сообщил погорелец. – Её там нет. Тебе придется прыгать в окно, лётчик. Иди на свист, – и Джаггернаутов засвистел каким-то загробным булькающим свистом. Негромким, но отчаянно царапающим черемшинские нервы.