Наталья Александрова - Любовь к трем ананасам

• Название: Любовь к трем ананасам
• Автор: Наталья Александрова
• Жанр: Иронический детектив
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-271-39027-2, 978-5-271-39045-6

Три неунывающих подружки – Ира, Жанна и Катерина – оказались в сложной ситуации…

Болезнь супруга Кати, профессора Валентина Петровича Кряквина, только что вернувшегося из Африки, – уже скверно.

А тут еще Катя забыла, что нельзя открывать дверь незнакомцам, – и впустила в квартиру подозрительного доктора.

Ее не насторожило ни его странное поведение, ни то, что следом пришел еще один врач.

Любимого мужа увозят в больницу… и он загадочно исчезает.

Во дворе Катиного дома найден труп, ее квартира перевернута вверх дном, таинственные злоумышленники требуют у нее неизвестно что, и от всего этого безудержно растет Катин аппетит…

Вся надежда только на верных подруг – Ирину и Жанну!

---

Профессор Кряквин проснулся посреди ночи.

В помещении мини-госпиталя царила глубокая тишина, только где-то далеко время от времени взрыкивал одинокий холодильник.

Но у Валентина Петровича было отчетливое чувство, что проснулся он не просто так, что его разбудил какой-то звук.

Он лежал на спине, вслушиваясь в тишину, и вдруг тот звук, от которого он проснулся, повторился.

Это был стон. Едва слышный, с трудом сдерживаемый мучительный стон. Так стонет сильный, мужественный человек, который не хочет никому показывать свою слабость.

Валентин Петрович прислушался еще внимательнее.

Вот стон повторился. Теперь стало ясно, что доносится он из ближайшей комнаты, оттуда, где лежит сосед профессора.

Профессор Кряквин был человеком добрым и отзывчивым. Забыв о собственной болезни, он спустил ноги с кровати и встал.

Голова кружилась, стены слегка накренились, но в целом он чувствовал себя не в пример лучше, чем накануне. Покачиваясь и держась за стену, Валентин Петрович прошел несколько метров и заглянул в приоткрытую дверь соседней комнаты.

Сосед, крупный мужчина с широкими плечами и низким покатым лбом, полулежал на кровати, сжимая голову руками. По бледному лицу струился пот.

– Что с вами, коллега? – тихо спросил профессор. – Я вам могу чем-нибудь помочь?

– Слышь, мужик, уйди! – с явным трудом выговорил сосед. – Ты мне этим очень поможешь!

– Но может быть, все-таки… позвать сестричку? Она даст какое-то лекарство…

– Лекарство? – простонал сосед. – Да не помогают мне никакие на фиг лекарства! Разве что пуля в лоб!

– Да что вы, коллега! – ужаснулся Валентин Петрович. – Не бывает безвыходных положений! Выход всегда найдется…

– Ну, мужик, что ты ко мне пристал? Еще и калекой обзываешь…

– Не калекой, а коллегой! Мы же с вами товарищи по несчастью, в одной больнице лежим…

– То-то и оно, что лежим… – И лицо соседа снова перекосилось от боли.

– Что у вас – голова так сильно болит? – посочувствовал профессор.

– Она, зараза… – вздохнул сосед. – Стыдно признаться… мигрень, самая бабская болезнь пристала! Ты смотри, мужик, никому про это не говори! Если кто узнает, что Слон мигренью мучается, никакого ко мне уважения не будет! Я никому из своих не признаюсь!

– Слон? – переспросил Валентин Петрович. – При чем здесь слон? Разве у слонов бывает мигрень?

– То-то и оно, что бывает! Слон – это погоняло мое… кликуха то есть, кличка… а мигрень – ей у авторитетного человека никак быть не положено! А у меня вот есть…

– Так постойте, многоуважаемый слон! – оживился профессор. – Кажется, я могу вам помочь! Мне верховный колдун племени козюмбра подарил замечательное лекарство, буквально от всех болезней… в него входят яд змеи пуф-пуф, печень черного козла…

– За козла ответишь, – машинально отреагировал Слон.

– Правда, мне самому это лекарство не помогло, – бормотал профессор, расстегивая пижаму, – но это, наверное, потому, что в Африке простудные заболевания не очень распространены…

Валентин Петрович вытащил из-за пазухи керамическую бутылочку, которая висела у него на шее на шнурке, как медальон. Он взял с тумбочки соседа стакан, плеснул в него немного воды и насыпал щепотку подозрительного зеленого порошка. – Оно непременно должно помочь… змеиный яд, цветки колуханции прекраснолистной…

Размешав порошок в воде, Валентин Петрович протянул стакан соседу:

– Выпейте, вам сразу станет легче!

– Дерьмо какое-то! – опасливо проговорил сосед. – Слышь, мужик, а я не отравлюсь?

– Нет! – успокоил его профессор. – Я сколько раз его принимал – и хоть бы что!

– Ты так считаешь? – Слон оглядел Валентина Петровича с ног до головы и оттолкнул стакан. – Нет уж, лучше не надо!

– Ну, как знаете! – с сожалением проговорил Валентин Петрович. – Я хотел как лучше…

Вдруг лицо соседа перекосила гримаса боли. Он схватился за голову и застонал.

– Ладно! – произнес он через секунду. – Давай твою отраву! Если и помру, хуже все равно не будет!

Валентин Петрович поднес стакан с африканским снадобьем к губам страдальца. Тот опасливо втянул губами подозрительную жидкость… и вдруг на его лице появилось недоверчивое выражение.

– И правда легче, – проговорил он через минуту. – Ну-ка давай остатки…

Он в два глотка допил содержимое стакана и вытянулся на кровати. Лицо его порозовело, с него исчезло выражение непереносимого страдания. В первый момент на нем все еще проступало некоторое недоверие, а затем оно осветилось улыбкой. Улыбка была трудным, непривычным делом для этого заскорузлого лица, и оно, это лицо, чуть не треснуло. Это было похоже на то, как если бы вдруг улыбнулся трехсотлетний дуб.

– Слышь, мужик! – произнес Слон неуверенным счастливым голосом. – И правда легче стало! Тебя как зовут-то?

– Валентином, – смущенно ответил профессор.

– Ну, Валек, спасибо тебе! – Лицо Слона просто светилось от счастья. – Ты, это… имей в виду, если что – ко мне обращайся! Я тебе, это… все, что угодно. И если тебя кто обидит – ты мне только намекни. Я, это… порву гада!

– Я очень рад, что вам помогло, – опасливо проговорил Валентин Петрович, пятясь к двери.

Впрочем, его сосед уже заснул. Его грозное лицо разгладилось, на нем играла сонная блаженная улыбка. Должно быть, ему снилось что-то чрезвычайно приятное.

Самый мрачный, самый тяжелый час ночи – это час с трех до четырех. В этот час умирает больше всего людей, в этот час совершается больше всего преступлений. В этот час людям снятся самые страшные, самые гнетущие сны. К этому часу особенно тяжело приходится тем, кто по роду службы вынужден бодрствовать, – дежурным, сторожам, охранникам, врачам «Скорой помощи».

И охраннику, дежурившему этой ночью в холле мини-госпиталя, тоже приходилось нелегко. Он пил чашку за чашкой растворимый кофе, но все равно клевал носом.

В помещении госпиталя царила глухая, гнетущая тишина.

Откуда-то издалека, из южного крыла больницы, где располагался приемный покой, изредка доносились едва слышные звуки, но здесь, в привилегированной части больницы, все, кроме охранника, спали. Даже дежурный врач задремал на кушетке в ординаторской.

Откуда-то с улицы послышался звук подъехавшей машины – должно быть, «скорая» привезла очередного страдальца.

Хлопнула дверь, и снова все затихло.

Вдруг где-то совсем близко раздался негромкий скрип – словно кто-то осторожно пытался открыть дверь.

Охранник протер глаза, встряхнулся и встал.

Не то чтобы он всерьез забеспокоился – нет, просто он решил немного подвигаться, чтобы разогнать непреодолимую сонливость.

Подойдя к двери, отделяющей мини-госпиталь, этот маленький оазис будущего, от огромного сонного царства больницы, он уставился на дверную ручку.

Ручка медленно поворачивалась.

Это напоминало кадр из фильма ужасов или триллера, которые охранник очень любил смотреть в свободное время.

Но триллер – это триллер, а жизнь – это жизнь, и одно с другим никогда не пересекается. Поэтому охранник по-прежнему нисколько не взволновался. Он вполне обоснованно предположил, что кто-то из санитаров или молодых ординаторов направляется в гости к молоденькой сестричке Вике, которая дежурила этой ночью.

Охранник решил напугать донжуана и встал рядом с дверью, придав своему лицу угрожающее выражение.

Замок тихонько щелкнул, и дверь начала медленно открываться.

Однако вместо мужского лица в проеме показалось свеженькое личико симпатичной блондинки, а затем и вся она – небольшого роста, в коротком кокетливом халатике.

«Ясно! – с завистью подумал охранник. – Это к дежурному врачу, Виталию Сергеичу, подружка пробирается! Во мужик дает! А с виду такой тихоня!»

Сестричка увидела охранника и удивленно заморгала глазами. Потом она прижала к губам пальчик: мол, не поднимай шума – и расстегнула верхнюю пуговку халатика. Охранник расплылся в улыбке и засмотрелся на открывшуюся ему картину.

Однако долго любоваться этим зрелищем ему не пришлось: странная девица резко выдохнула, выбросила вперед руку и нанесла засмотревшемуся парню резкий удар чуть ниже уха.

Охранник удивленно охнул, закатил глаза и медленно сполз по свежеокрашенной стене.

Блондинка для верности пнула его носком туфельки, широко распахнула дверь и сделала рукой приглашающий знак.

В холл мини-госпиталя проскользнули трое мужчин в облегающих черных комбинезонах и черных же трикотажных масках с прорезями для глаз.

Блондинка в кокетливом халатике явно была у них старшей. Не говоря ни слова, она сверилась с планом и показала рукой на дверь, за которой мирно спали профессор Кряквин и его новообретенный друг под выразительным именем Слон.

Трое в черном действовали слаженно, как участники хорошо отрепетированного балета. Один из них распахнул дверь палаты и замер рядом с ней на страже, двое других влетели внутрь. Сначала они проскользнули в левую комнату. В руке одного из бойцов вспыхнул маленький фонарик, осветил табличку, прикрепленную в ногах кровати.