Ростислав Фадеев - Кавказская война.

• Название: Кавказская война.
• Автор: Ростислав Фадеев
• Издательство: Изд-во Эксмо, Изд-во Алгоритм
• Жанр: История
• Год: 2005
• ISBN: 5-699-10808-4

Имя генерала Ростислава Андреевича Фадеева сегодня несправедливо забыто. Между тем он был ярким, неординарным человеком, бесстрашным героем Кавказской войны и выдающимся мыслителем — геополитиком и соuиологом. Специалисты считают, что работы Фадеева являются лучшим исследованием восточной политики России. Блестящий литературный стиль, острота и парадоксальность мысли делают чтение фадеевских сочинений настоящим «пиршеством разума».

---

Изложенные недоразумения относятся исключительно к Грузии, т. е. к двум губерниям — Тифлисской и Кутаисской; но разнообразный Кавказ представляет еще другие, весьма важные для правительства вопросы. Первый из них — армянский.

Хотя армяне вместе с грузинами составляют единственные христианские племена в Азии, но с правительственной точки зрения их нельзя смешивать и относиться к ним одинаково. Существенная разница между ними — не в вере. В практической жизни оттенок между теми и другими так невелик в Закавказском крае, что очень многие армяне, особенно женщины, не знают догматического различия двух исповеданий и ездят покланяться грузинским святыням. Кроме того, в Тифлисе, составляющем общее средоточие обеих народностей, армяне в большинстве говорят между собой по-грузински, женщины же их даже не знают своего языка. Глубокое различие заключается в племенном характере и стремлениях. Армянское племя не воинственное, а торговое (или правильнее — умеющее добывать деньги всякими путями) и изворотливое, а потому число богатых армян постоянно растет, захватывает выгодные дела и влияет своими деньгами на администрацию, между тем как грузины беднеют; казенные школы, кроме заводимых ими на собственные деньги, переполняются армянскими подростками, не столько для учения, сколько для диплома, которым можно потом с выгодой воспользоваться. С другой стороны, армянская народность не ограничивается русскими пределами, как грузинская; она распространяется в Турции до Средиземного моря, вследствие чего армяне считают себя многочисленным народом, а некоторым из них это дает даже повод к мечтаниям о политической самобытности. Я видел (не теперь, а прежде) карту будущего армянского царства, напечатанную в Константинополе на фуляровых платках, включавшую в себя Астрахань и Крым. Понятно, что эти армянские мечтания, даже в самом скромном размере, не что иное, как бред; нет местности в свете, где армянское население составляло бы более трети и могло бы, при своей невоинственности, повелевать 2/3 мусульман иначе, как опираясь на русские штыки. Простой народ, конечно, чужд этой затеи, — и армянский сепаратизм, как политическое направление, неосуществим, даже при поддержке извне, и поэтому не опасен, не может выразиться никаким фактом, но как личное чувство он сбивает многих, внушает им настроение, нежелательное в русских подданных, и может при случае послужить орудием враждебных России иностранных интриг; поэтому правительство не должно относиться к такому делу безучастно.

Между кавказскими интеллигентными армянами образовались в текущее время две партии: так называемая «либеральная», полагающая будущность армянского племени в прочном единении с Россией, проповедующая поэтому верность общему отечеству; вторая партия исповедует втайне «сепаратизм», самостоятельную будущность племени. На эти две партии обращены теперь глаза всего рассеянного по свету армянства, и хотя в сущности они не более как литературные кружки, но от преобладания той или другой зависит, конечно, в известной степени дух, в котором воспитывается молодое поколение. Первая группа, казалось бы, нам сподручнее; но по привычному складу нашей администрации, она мало об этом знает (по крайней мере, недавно еще не знала); ее смущает название «либеральной партии», и если оказывалось до сих пор какое-либо (в сущности, почти бессознательное) давление русской власти на обе стороны, то оно было скорее в пользу второй. Например, органам обеих партий приходится по необходимости обсуждать армянские дела в Турции, причем «либералы» старательно выказывают плачевное положение своих собратьев за границей сравнительно с нашими; турецкие армяне, те, которые лежат сердцем более к сепаратистической тенденции, подстрекают Порту жаловаться на оскорбление, а наше министерство иностранных дел требует укрощения «либеральной» армянской печати. Очевидно, что министерство тут ни при чем; откуда ему знать эти местные дрязги, если кавказская администрация молчит о них? Армянские газеты недаром занимаются Турцией; там происходят теперь события, глубоко их смущающие, — обращение их соотечественников в большом числе в протестантство американской пропагандой, состоящей под покровительством Англии и Порты, вместе с политической интригой шейха Обейдуллы[88], проповедующего народное единение армян с курдами. По моему мнению, все явления эти, в сущности, нам не опасны: обращенных армян никогда не будет много, братство их и всех прочих с курдами окажется не чем иным, как союзом волков с барашками, а в отдаленных турецких областях всякое христианское население, какого исповедания оно бы ни держалось, никогда не будет ограждено своими покровителями от ножа соседей-мусульман и потому всегда встретит нас как освободителей. Вообще же, по отношению к этим стремлениям и этим партиям, все зависит от разумного, сознательного действия местной власти. Для этого нужно только, чтоб главный начальник края взял присмотр на себя или возложил его на доверенных людей, а не на закавказскую администрацию, руководствующуюся соображениями совсем иного свойства.

В общем итоге естественное отношение правительства к кавказским народностям определяется самой сущностью дела. Грузины составляют цельный народ, и правительство, для самого себя, должно смотреть на них как на народ, не смешивать их безразлично под общими формами управления с прочими кавказскими населениями, уважать их историческую гордость и предания. Армяне, конечно, многочисленны, но они не что иное, как торговое сословие Закавказья, или же отдельные клочки, разбросанные по краю, люди способные и трудолюбивые, которых следует поощрять в их роде занятий, не стесняя притом нисколько их весьма понятного племенного самолюбия, но предохраняя их от увлечений, которые бы могли завести их к собственной их беде за пределы, указанные невозвратной историей. На направление же их школ можно всегда воздействовать благотворно через верхний слой армянского городского населения.

Управление многочисленным мусульманским населением, составляющим 2/3 общего населения Закавказского края, не устроено, а только расстроено полувековыми преобразованиями (начиная с преобразования барона Гана), основанными не на понимании людей и страны, для которых они назначались, и не на общих государственных интересах, а на личном соображении их составителей о наилучшей администрации — на бумаге. Зрелые начинания государственных людей, каковы были князь Воронцов и князь Барятинский, введенные в жизнь, но не довершенные даже наполовину, только еще более спутали ее. Не касаясь общего положения дел, разъясненного в других записках, считаю себя обязанным высказаться о самом крупном начинании, обратившемся теперь уже в бесполезную и обременительную развалину, — о создании мусульманского землевладельческого дворянства. Не могу сказать положительно, какой целью задавался при этом начинании князь Воронцов, хотя цель сквозит сама собой; но князь Барятинский смотрел на него как на средство обрусить край в его высшем сословии, средство исторически уже оправданное в пределах бывших мусульманских царств казанского и астраханского, а потому энергически поддерживал виды своего предшественника. Ныне цель забыта, и дело представляется в таком положении: народные массы, лишившиеся половины своих земель и, разумеется, притоптанные беками, оттолкнуты от правительства; новосозданное дворянство, ничем не обязанное и никем не руководимое, не только не доставляет опоры русской власти, но стало очагом мусульманской нетерпимости и вожаком всех беспорядков в стране; а вдобавок, через несколько лет потом, нам же пришлось выкупать у беков угодья пожалованных им крестьян. Можно и, конечно, лучше было бы для нас управлять мусульманским Закавказьем, как чисто азиатской окраиной, думать прежде всего о безубыточности своего владения и об упрочении хорошего полицейского порядка в стране, не задаваясь мыслью о сращении ее с государством и не вводя в нее общерусских форм администрации; но когда раз это было сделано, то государственным людям, поставляемым во главе края, приходится по необходимости идти вперед, а не назад, подумать о создании туземной силы, скрепляющей эти области с империей, заменяющей отчасти штыковую охрану, без чего они остались бы навсегда бременем для России. Неоконченное начинание только умалило доходы и усложнило положение, а потому было бы совсем безрасчетно остановиться на полпути, увековечивая путаницу. При невозможности возвратить народу отобранные у него земли остается только идти к предначертанной цели и обрусить татарское землевладельческое сословие. Во всяком случае, обрусение, т. е. воспитание в русском языке, русских обычаях и русской службе, само собой положит непереходимую грань между этим сословием и сопредельными мусульманскими народами, сделает его незаметно орудием нашей власти в крае.