Ирина Градова - Врачебные связи

• Название: Врачебные связи
• Автор: Ирина Градова
• Жанр: Детектив
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-699-68475-5

Анна Саянова, хирург с многолетним стажем, мать троих взрослых детей, готовится к празднованию своего юбилея. Но неожиданно выясняется: ее бывший студент Анатолий Кречет попал в отделение травматологии. Кто-то избил парня до полусмерти. Разбираясь с обстоятельствами дела, Анна узнает, что Анатолий входит в группу людей, чьи родственники пострадали от нового лекарства против острого лейкоза под названием «Голудрол», выпускаемого фирмой, генеральным директором которой является некий Илья Митрохин. Через некоторое время Митрохина убивают в его собственном кабинете, и Анатолий становится главным подозреваемым…

---

– Как – поступила? – пролепетала я. – В списках…

– Твою фамилию внесли в последний момент, – перебила секретарша. – Евгений Яковлевич сказал, что ему нужен хотя бы один подающий надежды студент, иначе работать просто не с кем!

Позднее я выяснила, что таинственный Евгений Яковлевич как раз и принимал у меня экзамен по химии и именно благодаря его восторженным рекомендациям я попала в институт.

На первом курсе я оказалась в одной группе с Пашей Гавриловым, сыном академика Олега Гаврилова, лауреата всевозможных премий и автора научных трудов по акушерству и гинекологии. Мать Павла также была врачом, таким образом, он являлся потомственным медиком, которому заранее обеспечено большое и светлое будущее. До сих пор не знаю, была ли я влюблена в Пашку, или меня заворожила аура благополучия, парящая над его головой, – в любом случае, я «залетела» в конце второго курса. Родители незадачливого любовника пришли в ужас: как, девочка-лимитчица, ни кола, ни двора… Мамаша, Антонина Сергеевна, лично прискакала ко мне в общагу, и у нас состоялся разговор в духе сценки из фильма «Москва слезам не верит». Она настаивала на аборте, я категорически отказалась, но пообещала, что никаких «притязаний» на ее сына иметь не буду. Трусливое поведение Павла здорово поколебало ореол святости, который раньше я ему ошибочно приписывала, поэтому легко дала это обещание. Его мать, правда, оказалась намного порядочнее и, поняв, что аборт я делать действительно не собираюсь, помогла найти хорошего гинеколога для наблюдения за беременностью. Интересно, что по мере роста моего живота мы с Пашкой совершенно перестали общаться, тогда как Антонина Сергеевна, напротив, позванивала, интересуясь моим самочувствием. Думаю, ее подкупил тот факт, что я, как сумасшедшая, продолжала вгрызаться в учебу несмотря на свое состояние. Так продолжалось до самых родов – увезли меня прямо из института, но только после того, как я на «отлично» сдала экзамен. Подозреваю, «отлично» мне залепили со страху – вдруг рожу прямо в аудитории? Из роддома меня встречали подруги и… Антонина Сергеевна с огромным букетом и вышитым голубеньким одеяльцем для внука!

…За окном затормозила машина. Я сразу поняла, что приехал Влад, – всегда с легкостью узнаю звук его машины. Ну, точнее, не сам звук, а то, как он подъезжает к парадной, постепенно сбавляя скорость, глушит двигатель, через сколько секунд выходит из авто, аккуратно прикрыв дверь. Так как живу я на втором этаже, то слышу такие вещи. Выглянув из окна, я увидела, что не ошиблась, и уселась обратно – у Влада свой ключ.

В этой огромной квартире мы обитаем вместе с младшенькой. Комнат всего три, но зато – сто восемьдесят квадратных метров! И все это она заработала сама с небольшой моей помощью от продажи «двушки» в сталинском доме. Дашутка – адвокат по уголовным делам – удивительное исключение среди моего потомства, как и я, предпочитавшего карьеру в медицине.

Поворот ключа в замке и громкий лай Бони возвестили о том, что Владик дома.

– Мам?

– Я тут.

Входит и внимательно смотрит на меня, будто видит впервые или после долгого отсутствия.

– Что-то ты зачастил, – говорю вроде как недовольно.

На самом деле я всегда рада его видеть, но в последнее время Влад заходит чуть ли не каждый день – волнуется, как бы я на пороге юбилея не выскочила из окошка, наверное. Если вдуматься, дурацкая идея: второй этаж, в худшем случае ноги переломаю.

Подходит и обнимает меня. Наши глаза встречаются. Какой же он красивый, мой сын: высоченный (сто девяносто), подтянутый, темноволосый – весь в Пашку Гаврилова, тот тоже красавцем был. Хотя почему – был? Слава богу, жив-здоров, доктор наук, академик, как папаша. С сыном у него отношения ровно-спокойные. До окончания школы Влад общался только с бабушкой, но потом Павел внезапно возник в его жизни. Я считаю, это потому, что у него в семье лишь дочки, хотя могу и ошибаться, ведь люди меняются. Однако Влад ничего не забыл, поэтому особой теплоты в отношениях отца и сына нет. Глаза у него мои, чуть раскосые. Не знаю, откуда взялся этот «монгольский» разрез – при моих-то светлых волосах и бледной коже, хотя догадываюсь, что татаро-монголы тут ни при чем: мама как-то обмолвилась, что папин дедушка был с Ямала.

– О чем размышляем? – поинтересовался сын, целуя меня в мочку уха.

– О пластической операции.

– Что-о?!

Надо было видеть, как вытянулось его лицо при этих словах.

– Ты серьезно? – добавил он после паузы.

– Абсолютно. Смотри, вот тут… и вот здесь.

– Ма, ты с ума сошла – кто тебе подал такую нелепую идею?

– Вот это самое зеркало, – ткнула я пальцем в трехстворчатого «советника». – А чего ты, собственно, так переживаешь? Оксана все сделает, она ведь пластический хирург!

– Да Оксанка тебя первая убьет! – перебил он. – За одну только мысль… Послушай, мам, ты и так красивая – стройная, как девочка…

– Ага, – вздохнула я. – Сзади пионерка, а спереди – пенсионерка!

– Ма-а-а! – застонал Влад, поглаживая меня по плечу, словно я была упрямым ребенком, а он – заботливым папашей, пытающимся отговорить этого ребенка от совершения глупости. – Ты же сама врач, хирург с тридцатилетним стажем – как ты можешь не понимать, чем чреваты подобные «эксперименты» в тво…

– Вот! – воздела я палец к потолку, сведя брови на переносице. – Ты сам сказал: «в твоем возрасте»!

– Ничего такого я не говорил! – возразил он. – Не вкладывай мне в уста свои собственные слова, пожалуйста. Я только имел в виду, что наркоз – опасная штука!

Решив, что дальнейшее обсуждение смысла не имеет, я перевела разговор на другую тему.

– Есть будешь?

– Мы не договорили.

– Успеем – я никуда не уезжаю. Тебе борщ или грибной?

– Гриб… Нет, борщ, пожалуй.

Жена Влада, Полина, благослови ее бог, за тринадцать лет их совместной жизни так и не научилась готовить. Поначалу я пыталась передать ей свои знания и опыт, но через некоторое время поняла, что не преуспею, и оставила семью в покое. Влад привык к аховой стряпне супруги – пришлось, так как во всем остальном она его полностью устраивала. «Остальным», как я предполагаю, был секс. Меня не раз подмывало поинтересоваться у сына, что же такого делает в постели Полина, чем держит его на коротком поводке, но я так и не решилась. Даже если бы смогла, Влад навряд ли стал бы со мной откровенничать. Полину нельзя назвать красавицей, однако она относится к той категории женщин, которых называют хорошенькими. Но сына всегда окружали хорошенькие девушки – видимо, дело в горячем темпераменте, которого никак нельзя заподозрить под простоватой внешней оболочкой Полины. Она с грехом пополам закончила Библиотечный институт, но ни дня не работала. Моя невестка уделяет много времени дому и семье, но не забывает и о себе – ходит на фитнес, в бассейн, два раза в месяц посещает салон красоты и кружок валяния шерсти – у меня накопилось порядочное количество шарфиков, собственноручно свалянных Полиной. Должна признать, руки у нее работают гораздо лучше головы: если бы жена Влада посвящала больше времени этому хобби, полагаю, она могла бы достичь больших высот. И еще одного у нее не отнять: Полина прекрасная мать, и за это я готова простить ей все, включая неумение приготовить яичницу.

– А на второе – котлеты с горошком или курицу со спаржей?

– Решу после супа.

Вымыв руки, сын вошел в кухню.

– Как ты умудряешься успевать готовить разносолы, если работаешь не меньше, чем мы все? – спросил он, приглаживая волосы мокрыми руками, как привык делать с детства. Этот жест был его «фирменным» – у всех моих детей есть такие, и этим они отличаются от всех остальных людей – ну, помимо ума и красоты, разумеется.

– Дашка же только ночевать приходит, – пожала я плечами. – Если вообще приходит – когда ей готовить-то? Неужели мать может спокойно смотреть, как ее ребенок голодает?

– А переезжай к нам, – с надеждой предложил он.

– Вот уж уволь! Мы с Полиной обожаем друг друга, но на расстоянии. Кстати, – добавила я, наливая борщ в тарелку, – чего ты прискакал-то?

– Как чего – мать родную проведать! – возмутился он. – И пожрать по-человечески.

– Случилось что?

У меня засосало под ложечкой: неужели с Полиной поругался? Признаюсь, сынок у меня – ходок, но до сих пор ему как-то удавалось водить мою невестку за нос и убеждать в том, что он вот уже столько лет верен ей одной. Я такого поведения не одобряю, но что делать, ведь он мой сын!

– Даже не знаю, – задумчиво отрывая кусок от целого батона, ответил он. – Ты помнишь такую фамилию – Кречет?

– Конечно, – кивнула я, испытав облегчение оттого, что речь не о Полине. – Толик Кречет, был у меня такой студент. Очень талантливый мальчик, потом я его ординатором взяла.

– Вот и я думаю – запоминающаяся такая фамилия… Он, кажется, частенько бывал на нашей старой квартире?

– С чего вдруг ты вспомнил?