Маргарита Анисимкова - Каменный пояс, 1979

• Название: Каменный пояс, 1979
• Автор: Маргарита Анисимкова
• Издательство: Южно-Уральское книжное издательство
• Жанр: Критика
• Год: 1979

Литературно-художественный и общественно-политический сборник подготовили Курганская, Оренбургская и Челябинская писательские организации.

Особое место в книге отводится статьям, очеркам, воспоминаниям, стихам, фотографиям, посвященным 50-летию города Магнитогорска.

---

Марк Гроссман

СТИХИ

Поэт и прозаик. Один из старейших членов литературной группы «Буксир» на Магнитке. Первые его стихи были опубликованы в журнале «За Магнитострой литературы» (1933 г.).

М. Гроссман — член Союза писателей СССР. Участник Великой Отечественной войны. Он автор многих известных в стране книг: «Птица — радость», «Ветер странствий», «Вдали от тебя», «Лирика разных лет», «Строки на марше», «Камень-обманка».

РАБОЧЕМУ КЛАССУ УРАЛА

Мы с детских лет твою носили робу,
Твои заботы чтили и права,
Твои крутые, как металл на пробу,
До капельки весомые слова.
Ты верил нам, как верят людям взрослым,
Работу дав — начало всех начал,
Ты нас, мальчишек, обучал ремеслам
И мудрости житейской обучал.
И мы росли и обретали силу,
Отчизне присягая и труду,
И доменным огнем нас прокалило,
Как прокаляет флюсы и руду.
Возненавидев скуку и безделье,
Мы шли с тобой все тверже и смелей,
И в горький час, и за столом веселья,
Живя по правде,
                          по одной по ней.
Пусть не металл теперь точу я — слово,
Пускай мартены лица нам не жгут,
Но честный стих бетонщика Ручьева
Есть тот же подвиг и нелегкий труд.
Бывает, право: свой удел поносим
И, зря испортив множество чернил,
Себе твердим, что это дело бросим
И что предел терпенью наступил.
Но слышим голос басовитый, ясный:
— Эге ж, ребята, неважны дела,
Выходит, что учил я вас напрасно
Упорству огневого ремесла…
И больше — ни попрека, ни укора.
И вновь для строчки — страдная пора,
И безразличны вопли щелкоперов,
Шипенье гастролеров от пера.
И в добром слове обретая веру,
Ты снова — сын в кругу своей семьи,
И точишь сталь по вашему примеру,
Уральские товарищи мои.
Я ваш не потому, что я когда-то
У вас учился тайнам ремесла,
И не по праву сына или брата —
По крепости душевного родства.
Нет, не пропиской —
                     твердостью закала
Гордился по закону на войне,
Когда рвались дивизии Урала
Через огонь
                 и выжили в огне!
Вот почему мне дороги до гроба,
Вот почему — и долг мой, и права —
Твои крутые, как металл на пробу,
Весомые до капельки слова.

БАЛЛАДА ОБ УРАЛЬСКОМ ТАНКЕ

Михаилу Львову

Снаряды грызли землю Сталинграда.
Вскипала Волга. Мертвый плыл паром.
Горбатый, грязный, как исчадье ада,
Немецкий танк поднялся над бугром.
Он пол-Европы траками пометил,
Броней сметал он все перед собой.
И вот стоит у Волги на рассвете,
От выбоин и вмятин весь рябой.
Еще мгновенье — и на этом танке
Опустят люк. Рванется танк, дрожа.
Начнут полосовать его болванки
Тяжелое железо блиндажа.
Еще мгновенье…
Но в раскатах грома,
Стоявшая в укрытье до сих пор,
Рванулась из-за рухнувшего дома
Уральская машина на бугор.
Провыл снаряд немецкой пушки куцей.
Но шел наш танк по прежнему пути.
И понял враг: ему не увернуться,
От лобовой атаки не уйти.
Они сцепились, будто в рукопашной,
Сшибая бронированные лбы.
И замерли заклиненные башни.
И оба танка встали на дыбы.
…Мы шли вперед знакомыми местами,
Оставив на высоком берегу
Машину с опаленными крестами,
С оборванными траками в снегу.
А рядом с нами
                       медленно и грозно,
Весь в ранах и рубцах, без тягача,
Шел танк уральский по земле морозной,
Магнитогорской сталью грохоча.
В пути спросил один солдат другого:
— Ты, кажется, с Урала, побратим?
И руку он потряс ему без слова.
И все без слов понятно было им.

Ничего, что в пору, когда мы рыли котлованы и месили бетон, ведрами загружали домны под первые плавки, — ничего, что в ту пору мы были голодны и раздеты, и спали в бараках, где звенела вода, и пили кипяток титанов, — все это ничего, ибо была неслыханно гордая молодость, и шло начало гиганта, который не умом обнять, а душой только…

Вот от того, наверное, я выбрал не строки лирики, не песни зрелых лет из книг, а куски репортажа «Высота», написанного, кажется, торопливо, но по зову сердца. А причина для репортажа была та же, по какой шли мы в 31-м на штурм и аврал, по одной-единственной причине: «Надо!»

Я отменно помню день, в который секретарь обкома партии, однокашник мой по Магнитке, отыскал меня в толчее стройки и сказал, покашливая в кулак от простуды на студеном ветру:

— Стан «2500» нужен стране позарез.

…И вот три маленьких главки из «Высоты».

ВЫСОТА

1. Вы видели высоту?

Вы видели высоту?
Бывали на ней хоть раз?
Ту высоту-красоту,
Где молнии возле глаз?
Ту высоту, где вдруг
Растут облаков грибы,
Где кружится пепел вьюг
И ветры сшибают лбы?
Вы слышали высоту?
Здесь рядом гуляет гром,
И, задевая звезду,
Птицы свистят крылом!
Это та
          высота,
Где бог — верхолаз простой.
Плывет за плитой плита,
Ложится плита с плитой.
На север ушла зима,
Стекает капель, как пот.
Громят тишину грома
Буровзрывных работ!
Ветров степных нытье.
Скалу динамит трясет,
Но дело вершат свое
Люди больших высот.
Они не уйдут с поста,
Пока не встанет на пост
Стан стального листа
Во весь богатырский рост!

2. Рядом с небом

Кранов кряк, гуденье мазов,
Сварки яркая заря.
Перекличка верхолазов
Наверху, у фонаря.
Парни дерзко в небо лезут,
Нету выше чести той,
Чем сдружить навек железо
С голубиной высотой.
Домны плавкой кумачовой
Озаряют их с утра.
В очи Вити Богачева
Бьют уральские ветра.
Молодой и крепкокрылый,
Выбрал он судьбу легко:
«Чтобы к небу ближе было,
Чтобы в рай недалеко».
Строил слябинг и мартены,
Под холодным ливнем мок,
Грел парнишку неизменный
Комсомольский огонек.
Грело доброе сознанье,
Пусть работа нелегка,
Что возводит это зданье —
Без бахвальства — на века.
Пот со лба стряхнув рывками
К ферме прислонясь плечом,
По соседству с облаками
Воробьев гремит ключом.
Ветерком относит слово,
Как дымок летит оно,
Только Васю Воробьева
Виктор слышит все равно:
— Без охоты и заботы
Не житье, а грусть одна.
Без охоты нет работы,
Нет, как свадьбы без вина.
Жить так жить, чтоб век был прожит
Каждым парнем, как бойцом,
Чтобы можно было все же
Так сказать перед концом:
«Не глядите, дорогие,
Что сейчас — ми сил, ни глаз.
Был я в те года в России
Не последний верхолаз.
Я ценил свой труд красивый,
Трудную работу ту.
Искони у нас в России
Люди любят высоту.
И с печами по соседству —
Лучше всех иных красот —
Я оставил вам в наследство
Стан «Две тысячи пятьсот».

3. Идет, идет сраженье

На площадке пыль клубится,
Бьют ломы и топоры,
И задором пышут лица
Увлеченной детворы.
По призыву комсомола
Гомонит субботник тут.
Мальчики четвертой школы
Впереди пока идут.
Мусор, щепки — вон из цеха,
Землю лишнюю — долой!
Сколько шума, сколько смеха,
Сколько силы удалой!
Молодью парни рядом,
И девчата возле них.
С шуткой действуют бригады
Институтов городских…
И душе приятно, право,
Что близки им, как и нам,
Наше дело, наша слава
С честным по́том пополам.
А вокруг грохочут взрывы
Боевым громам сродни.
Ветра резкие порывы.
Флагов красные огни.
И за план сражаясь стойко.
Люди слов не тратят зря:
«Стан — к началу декабря!»
На большой ударной стройке
День и ночь горит заря.
Крана башенного лапа
Вверх конструкции несет.
Как в бою, начальник штаба
Шлет людей на штурм высот.
И идет, идет сраженье
На огромной высоте —
Продолжается движенье
К нашей цели и мечте.

Михаил Люгарин