Иван Петров - Мои границы

• Название: Мои границы
• Автор: Иван Петров
• Издательство: Карелия
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1981

Очерки-воспоминания о пограничной службе в разных уголках СССР.

---

— Я должен доложить вам о чрезвычайно тяжелом происшествии на нашей заставе. Начальник Средне-борзинской заставы Ивашкевич случайным выстрелом убил своего помощника…

— Случайный выстрел?

— По существу выстрел случайный, но по формальному праву относится к разряду выстрелов по неосторожности…

— Дело судебное.

— Я прошу выслушать меня. Следствие доверили мне, и дело закончено.

— А что вы от меня хотите?

— Хочу, чтобы Ивашкевича не судили…

— Вы намерены миновать суд?

— Таких возможностей у меня нет, я прошу, чтобы сделали это вы, это в вашей власти.

Зирняс меня в чем-то дурном заподозрил, вздрогнул как-то, приближаясь ко мне, смотрел прямо в глаза и, с трудом сдерживаясь, тихо, раздельно произнес:

— Вы понимаете, на что толкаете меня? Откуда у вас это? Кто научил?

Отступать уже нельзя было, пришлось принять очень неравный бой:

— Никто меня не учил. Я обращаюсь к вам как к старшему начальнику, за помощью обращаюсь. И это мое право. Еще раз прошу вас — не надо судить Ивашкевича. Все необходимое по служебной и партийной линии сделано. Одного прекрасного командира мы уже потеряли, и если дело дойдет до суда, то потеряем и второго.

Я ожидал разноса, был готов на все, но последовал вдруг спокойный вопрос:

— Как это случилось?

— Начальник заставы, его помощник и их жены сидели за столом и пили вечерний чай. Стол был длинный, крестьянский. На одном конце сидел Ивашкевич, напротив него — помощник, жены рядом справа. У левой стены, в полуметре от стола, на тумбочке стоял железный ящик, «несгораемый шкаф». Во время чаепития пришла почта, и с почтой — посланный начальником боепитания отряда маузер, о котором Ивашкевич так давно мечтал. Ивашкевич тут же это «чудо-оружие» разобрал, собрал, зарядил и, не зная, что движением вперед затвор посылает патрон в патронник, нажал на спусковой крючок. Произошел выстрел. Пуля угодила в скобу сейфа, резко изменила направление вправо и попала в помощника, прямо в позвоночник. Смерть последовала через два часа.

— С пострадавшим вы успели поговорить?

— Да, пока он был в сознании. Я записал его показания, но протокол им не подписан, не успел. Старшина заставы и врач, присутствовавшие при этом разговоре, своими подписями подтверждают достоверность протокола.

— Что дал осмотр места происшествия?

— Все, что уже доложил. На столе самовар, чайник, сахарница, печенье, четыре чашки. Акт осмотра находится в деле.

— Водка в этом деле не замешана?

— Никаких признаков.

— Когда допросили Ивашкевича?

— Только утром.

— Почему?

— Он был потрясен горем, и я счел нужным дать ему время прийти в себя. К тому же дело было настолько ясное, что его показания ничего бы не изменили.

— В каком состоянии дело?

— Следствие закончено. Только Ивашкевичу не предъявлено обвинение. В деле — акты вскрытия, осмотра места происшествия, протоколы допроса, вещественные доказательства: одна пустая гильза, деформированная пуля, скоба металлического ящика с косой выбоиной и служебные характеристики на убитого и обвиняемого в убийстве.

— Дело у вас?

— Да, вот оно.

— Я его заберу, а вы сообщите прокурору, что дело у меня.

Через пару недель поступил приказ об исключении из списков и со всех видов довольствия помощника начальника заставы вследствие смерти. И что почти фантастично — я, комендант участка, не получил обычного по должности выговора, а Ивашкевич, повторяю, очень дельный и хороший начальник заставы, едва ли понял, как миновал его осуждающий приговор.

Только сильный духом человек мог принять такое решение, какое принял Зирняс. Мне посчастливилось встречаться с сильными духом людьми, и Зирняс один из них.

4

Предложили перейти в Управление пограничной охраны другого округа, на вновь введенную должность с пышным названием, и я согласился.

На трех границах испытал на себе службу начальника заставы, на одной — заместителя коменданта по оперативной части, и на трех — коменданта пограничного участка. И места все отдаленные попадались, надоело и как-то устал. Отдаленность, правда, понятие относительное и зависит от того, до какого меридиана далеко, а до какого близко. Но оторванность от культурного мира была бесспорной, а тут место в столице союзной республики предлагают.

Первые дни радовали, но вскоре наступило разочарование. Оказывается, я привык к круглосуточным волнениям, всякого рода поискам, горам, тайге и болотам, и даже бессонные ночи и ночные телефонные звонки постепенно превратились в неотъемлемую часть моего существования. Был где-то нужен, что-то решал, планировал, требовал, ругал одних, перед другими оправдывался. А тут в моем распоряжении стол, стул и половина шкафа с бумагами. И за этим столом я должен с утра до вечера сидеть, а после небольшого перерыва еще раз за полночь…

Должность новая, обязанности не определены, и даже начальник моего отделения, предельно занятый и очень толковый штабист, не знал, чем бы меня занять:

— Возьмите в своем шкафу подшивки и изучайте указания по вашей части за прошлые годы, а там посмотрим.

Сидел я потом и изучал эти директивы и ежеквартально посылаемые в Главное управление доклады, похожие друг на друга, как серые кошки ночью. Сидел и бумаги перелистывал, с утра лист за листом, с правой стороны на левую, а с обеда в обратном порядке. Так и по вечерам, за полночь. Постепенно начал понимать, что я вообще никому не нужен и за этим столом сижу только потому, что так положено.

Испугался я такого вывода и обратно на границу попросился. Но куда там! И слушать не хотят, чего, мол, человеку надо — и работа непыльная, спокойная, и квартира получше, чем на заставе. Но однажды мне крупно повезло. В какой-то праздник я был дежурным, и тогда ночью, позже обычной ночной работы, зашел начальник управления, в хорошем настроении, веселый, с запахами дамских духов и праздничного веселья. Доклада не принял.

— Кто же в такую праздничную ночь начальство тревожит?

И вдруг — неожиданное:

— На границу поедете. Будем одну новинку изучать, вам это дело и доверяем. Попробуем год-другой, а там видно будет…

Во второй половине 1935 года командно-начальствующему составу Красной Армии были присвоены персональные воинские звания взамен прежних должностных. Такие же воинские звания присваивались и командирскому составу пограничных войск, а также внутренних и конвойных войск, входивших в те годы в состав Народного комиссариата внутренних дел, но всем им — без права ношения армейской формы одежды и присвоенных знаков различия.

Вслед за этим пограничные войска были сняты из планов войскового прикрытия страны и, по сути дела, списаны в вооруженные сторожа. Такое немыслимое положение сохранялось более года и было ликвидировано только в 1937 году. Тогда же пограничные войска вновь были включены в план прикрытия страны, и уроки Великой Отечественной войны подтвердили правильность такого решения.

Летом 1941 года судьба еще раз свела меня с пограничниками. Группу пограничников под командованием старшины тогда использовали как разведчиков. Все задания выполнялись точно, с редким умением и в срок. Все донесения были верные, ошибка вкралась только в последнее устное сообщение умиравшего от раны старшины.

— Пусть подполковник лично проверит. В нашей среде есть предатели, и один из них выстрелил мне в спину…

Я успел проверить. В этом сообщении доблестный старшина допустил неточность, первую, наверное, и последнюю, конечно. Не предатели его убили, а переодетые в красноармейскую форму немцы, проникшие в наши боевые порядки.

Не знаю могилы этого славного старшины-пограничника. Название селения память сохранила — Горчица, вблизи Старой Руссы.

5

На пограничных заставах бываю, хотя мои годы уже не разгульные. Бывал бы и чаще, но понимаю — слишком много хлопот им причиняю, от дел отрываю при малой отдаче. Заставы посещают шефы, артисты, поэты, репортеры, группы молодежи, несут туда все лучшее, чем располагают, и уезжают радостные и удовлетворенные. В памяти пограничников такие посещения сохраняются долго, годы, а иногда — всю жизнь.

Хорошо и с благодарностью помню выступление Ансамбля песни и пляски Красной Армии много лет тому назад перед пограничниками. Руководил им А. В. Александров, но его имени ансамбль еще не носил. Особенно запомнилась инсценировка «Первая конная». Не забудешь выступления на пограничных заставах в теперь уже далекие довоенные годы трупп Белорусского театра оперы и балета, а как принимали пограничники выступление Ларисы Александровской!

Так не только в прошлом. Только год назад я с доброй завистью следил, как тепло и сердечно пограничники встречали наших карельских поэтов.