Антон Первушин - Тайная миссия Третьего Рейха

• Название: Тайная миссия Третьего Рейха
• Автор: Антон Первушин
• Жанр: История
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-4438-0183-4

Автор Антон Первушин утверждает: хотя Гитлер и его окружение «заигрывали» с традиционными конфессиями, в основе их мировоззрения без труда можно обнаружить палеофантастику, эзотерическую мифологию и мистические откровения – то есть полный набор вздорных верований, характерных для провинциального сектанта-оккультиста. Игнорировать эти верования при анализе политики Третьего рейха, конечно же, возможно, но тогда не поддаются объяснению безудержное стремление нацистских бонз к возрождению архаики и странные военные решения.

В этой книге автор попытался собрать, выделить и систематизировать более или менее значимые факты из истории Третьего рейха, которые наглядно свидетельствуют: нацистское руководство состояло из людей, верующих в собственную исключительность и в архаичную утопию, которую они собирались овеществить. Так какое будущее собирались построить нацисты, исходя из архаичных знаний, которые многие исследователи представляют как «давно утерянные, великие, тайные знания»?

---

Только Великая Депрессия, начавшаяся со знаменитого краха нью-йоркской биржи 1929 года, предоставила Гитлеру шанс, на который он рассчитывал и которого терпеливо дожидался. Экономическая жизнь Запада оказалась парализованной. Банки закрывались один за другим. Частные и государственные предприятия оказались на грани разорения. Торговля остановилась. Миллионы людей были уволены без возможности устроиться на работу вновь. Повсюду воцарился хаос. В семьи вновь пришел голод. Такая ситуация наблюдалась во многих странах Запада, но хуже всего пришлось Германии. Метрик Иоахим Фест писал по этому поводу:

«Дух безнадежности парил надо всем. Прокатилась беспрецедентная волна самоубийств. И, как всегда в подобные моменты истории, у людей пробудилась иррациональная страсть к полной переделке мира. Шарлатаны, астрологи, ясновидящие и всякие медиумы процветали вовсю. В период всеобщего бедствия они вызывали псевдорелигиозные чувства, придавали жизни утраченные смысл и значение.

Обладая исключительной интуицией, Гитлер лучше других политических деятелей уловил подсознательные стремления масс. <…>

У его противников, несмотря на знание обстановки и достаточное красноречие, не хватало веры в будущее. Гитлер же, наоборот, оказался оптимистичным, напористым и необычайно уверенным».

Первая реальная возможность для нацистов получить власть в стране представилась осенью 1930 года. Тогдашний канцлер Брюнинг назначил на 14 сентября национальные выборы в парламент. Он нисколько не сомневался в победе «демократического большинства». Однако Гитлер с соратниками разрушили его планы. За НСДАП проголосовало шесть с половиной миллионов человек – в восемь раз больше, чем в 1928 году! Число депутатов-нацистов в рейхстаге достигло рекордной величины – 107. Буквально за сутки НСДАП стала второй крупнейшей партией Германии.

Так происходит, когда власти предержащие в демократическом государстве не хотят знать или перестают понимать, что действительно нужно рядовому избирателю. Вовсе не 1933, а 1930 год поколебал веру либерально мыслящей элиты в казавшийся неоспоримым тезис, что политическая грамотность народа напрямую зависит от его образованности. К Германии апеллировали многие из либералов того времени: законопослушные и революционно настроенные. Например, марксисты считали, что если в Германии находится самый образованный пролетариат в мире (а это было так!), то в случае ухудшения экономической ситуации неизбежна коммунистическая революция с передачей власти Советам. А их оппоненты из демократического лагеря, опять же уповая на разум просвещенных немцев, надеялись, что республика покажет всему миру пример процветающей демократии, образец для подражания. То, что произошло, опрокидывало все эти расчеты и предположения. Оказалось, что в годы трудностей люди мечтают только о наведении элементарного порядка и готовы ради него поступиться частью своих прав и свобод. Немецкий народ выбрал самую реакционную партию из всех возможных.

Понятно, что не только робкая вера, будто бы радикалы в коричневой форме способны изменить жизнь к лучшему, обеспечила НСДАП невиданный успех на политической арене. Немало сделали для этого сами нацисты. Прежде всего они взяли на вооружение новейшие достижения пропаганды – можно сказать, что нацистские вожди стали первыми «политтехнологами» в том смысле, какой вкладывается в этот термин сегодня. «То> что можно добыть при помощи бумажных пуль, – поучал своих пропагандистов Адольф Гитлер, – не надо будет впоследствии добывать при помощи стальных».

При этом нацисты считали, что уровень пропаганды следует ориентировать на способности восприятия самого ограниченного субъекта из тех, к кому она обращена. Когда французский философ Бертран де Жувенель спросил Гитлера о причинах его успеха, тот ответил: «Говорят о моем голосе, моем даре гипнотизера, моих качествах оратора. Чушь! Мой секрет куда проще: в головах немцев царил беспорядок, а я упростил для них все проблемы».

Пропагандистский плакат НСДАП «Покончим с коррупцией!» (1929 год)

Излюбленные темы нацистской пропаганды – сила, гордость, честь, победа, месть. Преподносить их лучше всего в вечерние часы, когда люди уже утомлены и более склонны подчиняться внешнему информационному давлению.

В нацистской пропаганде не было полутонов: только черное и белое, в нашем лагере все правильно и хорошо, у противников – все глупо и плохо. Считалось, и не без оснований, что если в пропаганде допускается хотя бы мелкая уступка политическому конкуренту, тем самым уже закладывается сомнение в собственной правоте.

Другое обязательное правило – ни в коем случае нельзя выносить сор из избы. Об этом шла речь в специальных циркулярах; такое же распоряжение содержалось в приказе от 5 ноября 1926 года: «Занятие политикой <…> требует отрицать и утаивать все слабости, ошибки, недостатки перед лицом общественности, хотя каждый разумный человек знает, что там, где есть свет, должна быть и тень».

Нацистских пропагандистов не беспокоило, что скажут по их поводу интеллектуалы, главное – завоевать толпу; моральные аспекты и этические мотивы тут неуместны. С другой стороны, нацистские пропагандисты вскоре обнаружили, что народ – не сборище идиотов с простейшими реакциями, что если к людям с улицы найти правильный подход, если их воспринимать серьезно, а не просто льстить их низменным инстинктам – у масс может проявиться чувство великодушия, самоотдачи или даже жертвенности. Поэтому бессмысленно критиковать нацистскую пропаганду с моральной или научной точки зрения: ее доктрины не были разработана в кабинетах, они выросли из тоталитарного массово-психологическо-го опыта ораторов-демагогов, в повседневной политической практике.

Такая практика во многих отношениях была уникальной, поскольку до появления Адольфа Гитлера политические собрания партий носили преимущественно информативный характер, а он и его приближенные изменили сам стиль работы с большими аудиториями. Адольф Гитлер и Йозеф Геббельс постоянно держали руку на «пульсе» народа, точно зная, какие лозунги в конкретный момент приведут массы в движение, какие слова разожгут воображение толпы. Каждое собрание и каждый марш завораживали коллективной реакцией, идеологической простотой и размахом. Причем зачастую нацисты использовали реквизиты рабочего движения – от красных знамен до мелодий революционных песен.

Пропагандистский плакат НСДАП «Наша последняя надежда – Гитлер» (1932 год)

На партийных собраниях дискуссия была исключена и могла состояться лишь тогда, когда ею можно управлять. Охрана залов собраний, организованная штурмовиками, исключала подачу реплик, а организованные попытки противников (прежде всего коммунистов) сорвать мероприятия пресекались в жестоких и подчас кровопролитных сражениях. За короткое время гитлеровцы приобрели репутацию динамичной боевой партии.

Нацисты овладели и улицей. Если в конце двадцатых она принадлежала «красным», а нацисты со своими знаменами и лозунгами осмеливались появляться только на грузовиках, то со временем все изменилось. Гитлер использовал опыт итальянских фашистов Муссолини, который направлял вооруженных чернорубашечников во враждебные им провинции, где они громили помещения профсоюзов и социалистической партии. Хотя Адольф Гитлер и не мог открыто прибегать к насилию, как это делал Муссолини, пользуясь анархией в своей стране, но итальянскую тактику освоил и осуществлял, несмотря на давление властей, пытавшихся сохранить законность.

Наиболее характерной чертой гитлеровский политтехнологий была лихорадочная активность – нацисты концентрировались на том, чтобы вновь и вновь вызывать волны эмоций, вовлекая в свои мероприятия как можно больше самых разных людей. Как видно из циркуляра по технике пропаганды от 24 декабря 1928 года, предлагалось время от времени проводить «ударные» пропагандистские кампании, устраивая в пределах какого-либо округа от семидесяти до двухсот (!!!) публичных акций на протяжении семи-десяти дней. Для собраний следовало выбирать не слишком большие залы – такие, чтобы они наверняка были заполнены. Гитлеровцы не рассчитывали заманить людей идеями и лозунгами – обязательной частью нацистского собрания были музыкальные номера, спортивные упражнения, живые картины. Нацистское руководство тщательно изучало ситуацию и культурный контекст в отдельных регионах, после чего рекомендовало концентрировать пропагандистские усилия прежде всего там, где это могло привести к немедленному и быстрому росту организации.

Настоящим спектаклем являлись митинги, на которых выступал Адольф Гитлер. Не менее важным, чем содержание речи, было создание «атмосферы». Ее накаливанию способствовали долгое ожидание оратора (хотя фюрер в то время мог находиться в какой-либо пивной поблизости), громкая музыка, барабанный бой, церемония внесения в зал знамен и прочие трюки, рассчитанные на невзыскательный вкус. Воздействие речей Гитлера основывалось на бесконечном повторении и варьировании одной-двух сентенций, преподносимых на искусственном эмоциональном подъеме, который заражал слушателей. Не только люди, знавшие толк в ораторском искусстве, но и некоторые слушатели, не искушенные в этом (в том числе полицейские чины, наблюдавшие за нацистскими собраниями), отзывались о выступлениях Гитлера отрицательно, отмечая их бессодержательность.