Глеб Елисеев - Лавкрафт

• Название: Лавкрафт
• Автор: Глеб Елисеев
• Издательство: Вече
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-9533-5141-6

О Говарде Филлипсе Лавкрафте, одном из величайших писателей не только США, но и всей мировой литературы XX века, напридумано столько странных сплетен, что просто диву даешься. Например, утверждают, что он ненавидел людей, предпочитая им кошек, и не общался ни с кем, выходя из дому лишь на ночные прогулки. И это про человека, у которого к концу жизни одних «друзей по переписке» было более девяноста! А еще присутствует обязательная байка о ненависти и отвращении к женщинам — про человека, который в течение ряда лет был вполне счастливо женат и развелся не по своему желанию, а по просьбе супруги. Про человека, у которого было множество друзей-женщин, в которого влюблялись, которого почти боготворили, но который всю жизнь хранил верность только одной — своей единственной жене и возлюбленной. И, наконец, вершина всех сплетен и мифов — история о «великом посвященном», члене масонских и оккультных орденов, проповедовавшем в своих сочинениях «великия и сокровенныя тайны». Миф о Лавкрафте почти ни в чем не совпадает с его реальной жизнью. И все-таки он продолжает жить и здравствовать. Эта книга не претендует на победу над мифом. Он в одиночку создал целую мифологию.

И сам стал мифом.

---

При всей нарочитой безыскусности на читателей рассказ производит яркое впечатление. Сильно повлиял он и на историю литературы. Как весь классический детектив вырос из трех рассказов Э. По об Огюсте Дюпене, так и вся нынешняя обширная библиотека триллеров о маньяках и серийных убийцах восходит к этому рассказику Лавкрафта.

Нетипичным для лавкрафтианского мироощущения в этом прозаическом тексте оказывается полное отсутствие фантастического. Зловещий старик — просто убийца и психопат. Подобный подход к персонажам кажется для Лавкрафта столь странным, что, например, С.Т. Джоши даже пытался найти сверхъестественный элемент в «Картинке в старой книге». Дескать, старик людоед прожил очень долго, потому что питался пищей, запрещенной «законами божескими и человеческими». Подобное прочтение, конечно, вполне возможно, но все-таки выглядит несколько натянутым. Скорее всего, Лавкрафт, пытаясь убежать от влияния лорда Дансени с его передозировкой «слишком чудесного», попытался «от противного» написать почти реалистический текст о безумце.

«Картинка в старой книге» была опубликована в «Нэшнел Аматер» летом 1921 г.

Последний из заметных рассказов этого периода, «Поэзия и боги», изданный в сентябре 1920 г. в «Юнайтед Аматер», настолько не похож на обычную прозу Лавкрафта, что справедливо назван С.Т. Джоши всего лишь «забавным курьезом». Текст этот также является результатом литературного сотрудничества — фантаст, подписавшийся псевдонимом Генри Пейджент-Лоу, написал его вместе с Энн Хелен Крофте, жительницей северного Массачусетса и членом ОАЛП. Причем в этом случае Лавкрафт, скорее всего, ограничился обработкой рукописи, представляющей собой слащавую и напыщенную аллегорию.

В рассказе юная девушка Марсия, любительница поэзии, чувствующая себя чуждой нашему холодному веку, засыпает, прочитав стихи в журнале. Во сне ей является Гермес, переносящий ее на гору Парнас. Здесь ей являются бог Зевс и шестерка величайших поэтов — Гомер, Данте, Шекспир, Мильтон, Гёте и Ките. Марсия общается с ними, а затем Зевс обещает, что она встретит того, чьи «слова направят твой путь к счастью, а в его чудесных снах твоя душа обретет все, чего она так долго и страстно желала»[106]. И конечно же, все кончается счастливо — Марсия в итоге встречает этого «посланника богов» — поэта, «чье имя уже прославлено повсюду и у чьих ног простерся восхищенный мир. Он читает вслух свою новую рукопись, слова которой, никем прежде не слышанные, вскоре станут достоянием всех и вернут людям мечты и фантазии, утраченные ими много веков назад»[107].

Непонятно, что привлекло Лавкрафта в этом сюжете. Но если учесть, что среди его стихотворений «по случаю» можно найти и еще более нелепые тексты, то, видимо, он действовал по сходному побуждению — чтобы продемонстрировать, насколько легко он мог написать (или обработать) любое сочинение. Увы, сделал он это, не вкладывая в работу ни таланта, ни души. «Поэзия и боги» изначально была почти пародийной шуткой без глубокого содержания, таковой шуткой навсегда и осталась.

Один из рассказов, написанных в 1920 г., считается утерянным. Он назывался «Жизнь и смерть» и был посвящен доказательству одной мысли: «Жизнь куда ужасней смерти». Представление о том, что возможна участь значительно более кошмарная, чем просто смерть, станет важным лейтмотивом для Лавкрафта и дежурным штампом для позднейших авторов «литературы ужасов». Судя по всему, главной темой истории должно было стать путешествие в ужасное прошлое, во времена мезозойских рептилий. Вероятно, в результате автор создал небольшое стихотворение в прозе, по сути и по исполнению напоминающее «Память».

Стихотворением в прозе был и «Ех Oblivione», изданный в «Юнайтед Аматер» в марте 1921 г. Лавкрафт опубликовал его под псевдонимом Уорд Филлипс, измененным вариантом его собственного имени. Эта миниатюра в очередной раз повествует о человеке, предпочитающем жить в мире собственных фантазий. Чтобы подхлестнуть и усилить мощь воображения, он начинает принимать наркотики. Наконец, в одном из своих видений, в «городе снов Закарионе» герой стихотворения натыкается на рукопись, где говорится о маленькой дверце, ведущей к несказанным чудесам. Он разыскивает эту дверь, открывает ее и видит пространство небытия, в котором счастливо и облегченно растворяется. Эта почти буддистская по мироощущению притча хорошо отражает взгляды Лавкрафта этого времени — отрицание существующей реальности и стоическое принятие мысли о полном и окончательном уничтожении.

Но не следует думать, что Лавкрафт в 1920 г. был целиком и полностью охвачен мизантропией и размышлениями о тщетности бытия. Скорее наоборот, творческий подъем сопровождался и подъемом сил. У Лавкрафта даже хватало желания и сил писать откровенные пародии, вроде мелодраматической истории «Милая Эрменгарда, или Сердце деревенской девицы». Этот текст был подписан псевдонимом Перси Симпл. История про сельскую красавицу Эрменгарду Стаббс, размером всего в три тысячи слов, переполнена совершенно неправдоподобными сюжетными ходами и происшествиями, вроде постоянных обманов, шантажа и обнаружения давно пропавших детей, столь характерных для низкопробных «мыльных опер». Лавкрафт, громоздя одну нелепицу на другую, явно наслаждался, сочиняя «Милую Эрменгарду», но публиковать ее не планировал. И совершенно справедливо — что бы Лавкрафт о себе не воображал, юмористом он был откровенно никудышным.

В 1921 г. Лавкрафт написал три рассказа, ставшие своеобразным итогом этого периода его писательской активности. Созданный в январе 1921 г. «Безымянный город» относится к тем лавкрафтианским текстам, что сильно выигрывают в переводе. Неряшливо написанный на английском, рассказ напрямую посвящен важнейшей для Лавкрафта теме существования рядом с нами нечеловеческих цивилизаций, враждебных, древних и злокозненных. Фантаст позднее уверял, что текст был навеян ему сном, спровоцированным фразой из книги лорда Дансени — «неотражаемая чернота бездны». Однако «Безымянный город» — уже совершенно оригинальная и чисто лавкрафтовская вещь, полностью свободная от влияния книг британского автора. И по своей теме, и по построению сюжета рассказ значительно ближе к более поздним вещам Лавкрафта, чем к любым произведениям автора «Богов Пеганы».

Одновременно текст стал очередной данью детскому увлечению сказками «Тысячи и одной ночи» — действие «Безымянного города» развивается в Аравии, а герой-повествователь цитирует араба Абдула Альхазреда. Так этот персонаж из детских фантазий Лавкрафта впервые перекочевывает в его взрослую литературу, чтобы остаться в ней навсегда.

В начале рассказа безымянный (как это обычно и бывает у раннего Лавкрафта) герой обнаруживает в пустыне город, про который говорит: «Я — единственный, кому довелось его увидеть, и потому ни на одном лице не застыло такой печати ужаса, как на моем, ни одного человека не охватывает такая страшная дрожь, как меня, когда ночной ветер сотрясает окна»[108]. При виде развалин в его памяти всплывает строка из книги Абдула Альхазреда, самая известная строка из «творчества» этого автора: «То не мертво, что вечность охраняет, смерть вместе с вечностью порою умирает»[109].

Параметры зданий в заброшенном городе явно не подходят для людей, они кажутся слишком низкими. В одном из развалившихся сооружений герой находит подземный ход, спустившись по которому обнаруживает целый склад древних саркофагов. В них покоятся крайне причудливые существа: «Я не могу передать всю степень их уродливости. Уместнее всего было бы сравнение с рептилиями: было в их очертаниях что-то от крокодила и в то же время нечто тюленье. Но более всего они походили на какие-то фантастические существа, о которых едва ли слышал хоть один биолог или палеонтолог. По своим размерам они приближались к человеку маленького роста, а их передние конечности завершались мелкими, но четко очерченными стопами, подобно тому как человеческие руки завершаются ладонями и пальцами. Но самой странной частью их тел были головы. Ее очертания противоречили всем известным в биологии принципам. Невозможно назвать ничего определенного, с чем можно было бы сравнить эти головы в продолжение одного мгновенного проблеска мысли я успел подумать о кошке, бульдоге, мифическом Сатире и человеке. Сам Юпитер не мог бы похвалиться таким огромным выпуклым лбом, однако рога, отсутствие носа и крокодилья челюсть не позволяли втиснуть эти головы в пределы каких-либо известных критериев»[110]. Здесь мы впервые сталкиваемся с попыткой описать невозможных монстров, которых к концу творчества Лавкрафта набралось на целый литературный бестиарий, столь обширный и столь невнятный.

Герой «Безымянного города» нисходит все ниже и ниже в недра Земли, рассматривая на стенах фрески, где изображена городская жизнь. Но вместо людей на этих картинах действуют монстры, вроде тех, что он обнаружил в саркофагах. Герой пытается уверить себя, что это просто религиозная живопись, что обитатели города так пытались почтить фантастических божеств. Однако жестокая реальность разрушает его иллюзии. Он доходит до конца пути, за которым видит бескрайнее подземелье, озаренное светом, и лестницу, уходящую в неизмеримые глубины. А затем оттуда появляется призрачное видение: «Я услышал леденящие кровь проклятия и звериный рык чужеязычных монстров, доносившиеся из глубин, где в течение многих миллиардов лет покоились бесчисленные древности, скрытые от озаренного рассветом мира людей. Повернувшись, я увидел контуры, четко вырисовывавшиеся на фоне лучезарного эфира бездны, которые нельзя было увидеть из сумрачного коридора, — кошмарная стая бешено мчавшихся дьяволов, с перекошенными от ненависти мордами, в нелепых доспехах; полупрозрачные дьяволы, порождение расы, о которой люди не имеют ни малейшего понятия, — ползучие рептилии Безымянного Города»[111].