Николас Ремин - Снег в Венеции

• Название: Снег в Венеции
• Автор: Николас Ремин
• Издательство: Книжный Клуб 36.6
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-98697-065-3

Февраль 1862 года. Венеция – город, полный загадок и тайн… Балы-карнавалы, палаццо и каналы, живописные даже под снегопадом. Однако австрийской императрице Елизавете и комиссару городской полиции Трону не до красот и увеселений. Им предстоит понять: чьи следы заметает снег – политического преступника или кровожадного убийцы…

---

– Что?

– Они не будут больше сдавать свою ложу в театре отелям, – сказала графиня. – Где ты сидел?

– В ложе одной знакомой.

– Ты говоришь о даме, Алвис?

– Я говорю о княгине де Монтальчино.

Брови графини так и подскочили вверх.

– Ты был в ложе княгини де Монтальчино?

– Да.

– По делам службы?

– Более или менее. Княгиня была среди пассажиров «Эрцгерцога Зигмунда». Я хотел расспросить ее кое о чем.

– Я с княгиней де Монтальчино никогда не встречалась, однако слышала о ней много.

– И что же?…

– Что она богатая вдова.

– Это не новость. Что тебе о ней еще известно?

– Франческо Монтальчино познакомился с ней в приюте. Князь был там членом попечительского совета.

Трон кивнул.

– А теперь его место в попечительском совете занимает княгиня.

– Это меня не удивляет. Говорят, будто сумма, которую семья Монтальчино ежегодно жертвует на приют после смерти князя, даже возросла.

– По какой причине?

– Из чувства благодарности.

– Кто кому благодарен?

– Княгиня – приюту.

– Этого я не понимаю.

– Не будь приюта, ей никогда бы не стать княгиней.

– Объясни подробнее, чтобы я понял.

– Она, подобно двумстам другим девушкам, была воспитанницей приюта. Она сирота…

Трон в недоумении уставился на графиню.

– Ты уверена в том, что она познакомилась с князем в приюте? Члены попечительского совета никакого контакта с воспитанницами не имеют…

– Князь познакомился с ней немного позже…

– Каким образом?

– Обычно девушки покидают приют по достижении восемнадцатилетнего возраста. Однако будущая княгиня осталась в семействе Пеллико, она помогала по хозяйству. Вот так она и встретилась с князем впервые – у Пеллико. Князь совершенно потерял от нее голову. Через полгода после их первой встречи он попросил ее руки. Они обвенчались в кафедральном соборе и вскоре после этого переехали в Париж.

– Откуда ты все это знаешь?

– От Беа Альбрицци. Ее портниха – тоже одна из воспитанниц приюта.

– Что еще рассказала тебе графиня Альбрицци?

– Что князь с княгиней три года назад вернулись в Венецию. И вскоре князь умер. Дворец свой он купил в тридцатые годы. Монтальчино родом из Тосканы.

– А княгиня… Известно, откуда она родом?

– Якобы из Гамбараре. Это небольшой городок неподалеку от Догалетто.

Трон закивал, вспоминая.

– Это между Догалетто и Мирой. Знаю.

– Между прочим, по словам Беа Альбрицци, венецианским диалектом она не владеет.

– Ты уверена, что она из Гамбараре?

– По крайней мере, так говорят. А все-таки странно, что она не владеет венецианским диалектом.

– Есть еще сведения о княгине? – осведомился Трон.

Графиня покачала головой.

– Я больше ничего не знаю. Будешь с ней встречаться еще?

– Скорее всего.

Графиня бросила на Трона недоверчивый взгляд.

– Если твой интерес к этой даме выходит за пределы служебных обязанностей, не забывай, однако, что она, скорее всего, не венецианка. – Графиня, похоже, запамятовала, как совсем недавно сама намекала сыну на то, что недурно было бы жениться на богатой американке. – Я не уверена, что связь с иностранкой принесет тебе счастье. Помнишь еще ту девушку, на которой женился Андреа Вальмарана? Эту иностранку, которая не умела толком говорить по-итальянски?

– Ну, еще бы. – Трон не удержался от улыбки. – Она говорила на итальянском языке времен Данте.

Графиня тоже улыбнулась.

– И всегда делала вид, что не понимает ни слова когда мы переходили на венецианский диалект. Стоило ей открыть рот, как у всех складывалось впечатление, будто она хочет показать, что она не такая как все. Что все мы говорим на каком-то примитивном диалекте, в то время как она владеет классическим итальянским языком. А знаешь, Алвис, откуда она к нам приехала?

– Нет.

– Она явилась из… Палермо! – воскликнула графиня.

27

«Единственное, – размышляла Филомена Паска, разглядывая около десяти утра свое отражение в зеркале, – единственное, что мне не по душе в моем новом квартиранте, это его фамилия». Фамилия квартиранта была Моосбрутгер – ее и выговорить-то трудно. А называть квартиранта просто по имени – до этого их отношения еще не дошли. Филомена Паска все-таки надеялась – и не без оснований, – что с сегодняшнего утра это изменится. Обильный завтрак в хорошо натопленной комнате, да еще при свечах – способен многое изменить! Филомена Паска ненавидела снег и зимние сумерки и искренне радовалась тому, что бывают дни в году, когда просто необходимо за завтраком ставить на стол зажженные свечи.

Она наклонилась поближе к зеркалу, висевшему над мойкой, и попыталась улыбнуться, не показывая зубов. Они вообще были ее слабым местом – нескольких давно не хватало. В плюс Филомене можно было поставить стройную фигуру, круглое свежее лицо с большими миндалевидными глазами и грудь, которая весьма способствовала началу ее недолгой карьеры певицы в «Ла Фениче» – но тому уже более двадцати лет.

Она знала, что большинство мужчин закрывают глаза, когда целуют женщину, когда губы их совсем близко – значит, отсутствия зубов избранник может сначала и не заметить. Главное для нее – не торопиться. С другой стороны, Филомена только этого и хотела: потерять контроль над собой в объятиях человека, которого пригласила к позднему завтраку.

Энное число лет назад она пела в хоре «Ла Фениче», а под конец была даже солисткой оперной сцены. То, что при этом сыграла большую роль ее близость с тогдашним главным режиссером театра графом Мочениго, она никогда не отрицала – глупо было отрицать, когда все об этом знали.

В начале сороковых годов ее карьера оказалась на излете, что, безусловно, было связано с уходом графа из театра. Когда, в результате революционных бурь, театр совсем закрылся (открылся он снова лишь в 1852 году), Филомена обнаружила, что никто в ней – как в оперной певице – больше не заинтересован. Куда там, ей даже не предложили прежнего места хористки!

В 1853 году она вышла замуж за инспектора пожарной охраны, наблюдавшего за исполнением противопожарных правил в «Ла Фениче». Три года назад, не испытав особого горя, она похоронила его. И теперь жила на то, что сдавала различным торговцам складские помещения вдоль Большого канала, доставшиеся ей по наследству от покойного мужа.

Здание было длинным, но одноэтажным, с плоской крышей, безо всяких архитектурных украшений, с двумя узкими водными воротами. Оно находилось всего в одном квартале от элегантного палаццо Гарцони, напоминая лягушку рядом с принцессой. Но Филомене оно приносило немалые деньги. Большинству венецианцев было знакомо это неказистое здание, потому что с западной его стороны был причал важнейшей для города гондольной переправы Гарцони.

Сама Филомена жила в одной из двух квартир этого здания, выходивших на Большой канал; другую квартиру она сдавала внаем. Именно по этой причине она стояла сейчас перед зеркалом с сильно бьющимся сердцем и мыслями о своих дурных зубах.

Не то чтобы в синьоре Моосбруггере, который вот уже полгода жил в соседней квартире, было что-то особенное Ему было под пятьдесят, по-итальянски о говорил с грехом пополам, но был высокого роста, с широкими плечами и крепкими руками. Что ей в нем особенно нравилось – это неизменная вежливость и взгляды, которые он бросал на нее при встречах, особенно после того, как с месяц назад их отношения решительно продвинулись вперед. По ее мнению, не заметить призыва и обожания в этих взглядах было невозможно.

Поскольку, в силу своей профессии, Моосбруггер часто отлучался – по всей вероятности, он занимался чем-то, связанным с морскими перевозками, – видела Филомена его раза два в неделю. Однажды, в декабре прошлого года, случилось так, что у него не оказалось воды и он пришел к Филомене на кухню. Она предложила ему чашку кофе, они разговорились. С тех пор всякий раз, когда Моосбруггер ночевал в своей квартире, он по утрам заглядывал к ней, чтобы выпить чашечку кофе. Это были ни к чему не обязывающие встречи, не выходившие за рамки обычных добрососедских отношений – до тех пор, пока с месяц назад не произошло нечто примечательное.

Конечно, Филомена не случайно оставила верхнюю пуговичку блузки незастегнутой, когда он появился утром, чтобы выпить кофе. А потом она обратила внимание на то, что он буквально не сводит глаз с ее декольте, когда она перегибается через стол, чтобы кофе подлить. Сначала это ее поразило. Потом Филомена с удовлетворением отметила, что после этого отношение Моосбруггера к ней сильно изменилось. Она чувствовала это по тому, как он оглядывал ее фигуру при встречах.

В зеркале Филомена Паска видела часть своей комнаты. Стол, за которым они будут завтракать, был накрыт продуманно и с любовью, язычки свечей в медных канделябрах подрагивали, потому что окно было еще не закрыто. Ничего, она еще успеет закрыть его – никому ведь не придет в голову пускаться в лирические излияния на сквозняке. А так все в полном порядке…