В. Коваленко - Внук кавалергарда

• Название: Внук кавалергарда
• Автор: В. Коваленко
• Издательство: Издательство "КИТАП" имени Зайнаб Биишевой
• Жанр: Современная проза
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-295-04968-2

В новую книгу Валерия Коваленко «Внук кавалергарда» вошли повести и рассказы, разнообразные по тематике, географии и времени. Произведения автора восхищают своеобразным восприятием мира, подкупают искренностью.

---

Щенок, любопытно урча, высунул голову. Мальчишка, поглаживая его по голове, выудил из норы. На карду в это время вошел худенький невысокий старик в непромокаемом плаще и, вешая чабанский кнут на стену сарая, живо поинтересовался:

— А это еще откельва такой зверь? Вроде бы не нашенский? У нас таковых отродясь не водилось, — и сворачивая самокрутку, продолжил удивленное гадание: — У Поздняковых навроде есть, но помесь дворняги с лайкой; и она еще вроде не щенилась? А этот, знамо дело, приблудный! Но откель? До ближней станции верст двадцать с гаком, с совхоза никак не могет быть — там река, о-го-го какая широкая, так что это тоже отпадает. Но откель же он? — еще раз недоуменно проговорил старик, пыхая самокруткой.

Мальчишка, почесывая щенка, начал взахлеб рассказывать, как он с ним познакомился:

— Понимаешь, диду, он в ботало носом тюк, а потом еще раз как прыгнет и опять: Дон-дон. А ему как нравится! Он еще раз приготовился прыгнуть, а тут я подоспел, вот, — улыбнулся парнишка. — А мы его никому не отдадим, он нашенским будет. Ведь мы его нашли, а значит — нашенский, правда, диду?

— Ну, если никто не спытает, значит, наш, а коль спытают, значит, не наш, — философски рассудил старик и назидательно присоветовал: — Давай, Никитка, тащи его домой да напои утрешним молочком, чай, изголодался, блуждая по чужим покутам.

Никитка, схватив кутенка в охапку, радостно припустил домой. Там напоил его молоком с размоченным хлебом и принялся придумывать ему кличку.

— Я назову тебя Жучкой или Тарзаном, как собаку у Тиховичей. Или нет, я назову тебя…

Он неожиданно вспомнил о том, как кутенок играл с боталом.

— Да! Да! — восторженно вскрикнул мальчишка. — Ты сам себя назвал, тебя же зовут Дон. Ха-ха! Дон, Дон! — закричал он, радостный, на всю избу.

А тот, кого назвали Доном, лежал на лавке и осоловелыми от сытости глазами с интересом наблюдал за кричащим русоволосым сорванцом. Вошел старик с ведром надоенного молока.

— Ты чего блажишь, Никитка? — спросил он, ставя ведро на лавку. — Аль в абликацию выиграл?

— Его Доном зовут, — открыв весело рот, сообщил деду сорванец.

— А ты откельва знаешь, как его зовут, али сам сочинил?

— Он сам себя назвал, — обиженно возмутился Никита. — Помнишь, я тебе рассказывал, как он в ботало звякал: дон-дон. Вот так его и зовут.

— Хитро, ну пущай так зовут, — согласился старик и, скинув плащ, стал зажигать лампу. — Давай поснедаем, уж сумерки на дворе. — Он высыпал из кирзовой сумки вареные картофелины и репчатый лук.

— Диду, мы его никому не отдадим, он наш, он к нам пришел, — горячился мальчишка. — Он будет с нами скотину пасти. Хорошо, диду? — неугомонный Никитка все выклянчивал собачку, нарезая хлеб на стол.

— Ладно, ладно, угомонись, — успокаивал дед, ополаскивая руки над ушатом.

А Дон, намыкавшийся за сутки, утомленно спал, твердо зная, что вернулся наконец-то домой после очень долгой разлуки. Тут все ему было знакомо: и деревня, и старик, и мальчишка, и даже большое дерево за окном.

А во сне приходили к нему военный с белокурой женщиной, незнакомые лица, потом страшилище с рогами и пушистый барсук. Он даже во сне не верил этому и потому спал беспокойно; нет-нет да подрагивал его черный хвостик да черные ушки.

Схватка со смертью

Сколько себя помнил Никита, он всегда жил с дедом Михайло. Безрадостно сложилась жизнь у мальчишки. Еще до его рождения погиб, ловя на выпасе коня, его отец.

Через два года после его появления на белый свет померла от болезни сердца его матушка. Дед Михайло, отец матушки, завернул его в тулуп и привез на саночках из соседнего села.

— Ничего, — успокоил он соседку, — Бог даст, вы тянем такую оказию. А куды мы денемся-то? — хорохорился он, вытирая проступившие слезы.

И стали они тихо-мирно жить-поживать да добра наживать. Летом дед пас по найму деревенскую скотину, собирал грибы, орехи, ягоды, готовил к зиме. В огородике у дома выращивал капусту, огурцы, помидоры и зелень. Дед еще ложки, плошки вырезал из липы, на базаре в большом селе продавал, и денег хватало, как он говаривал, «на шило и мыло, и на одежку». Жили небогато, но по миру с поклонами и нищенской сумой не ходили. И внук завсегда был при деде. Что бы он ни делал, внук завсегда рядом, как пришитый.

Когда Никитка подрос, он стал пособником в дедовских делах. С кнутиком за скотиной бегал, огород поливал и учился даже ложки строгать. Только одно омрачало Никиткино существование: в школу надо было ходить за пять километров. В деревне своей школы не было. Зимой — еще куда ни шло, но осенью, в распутицу, и весной, в оттепель, ходить была одна морока. А учиться надо, без грамоты никуда не ступишь. Теперь Никитке будет легче, у него есть верная собака Дон. С ней он хоть куда ходок. С собакой не страшно. Как дед говорит:

— Жена изменит, брат предаст, собака никогда!

Еще солнце пряталось в лесной чаще, когда Дон сладко потянулся всем телом, зевнул и, проснувшись, завилял хвостиком.

— Что, соня, пора скотину собирать, — потрепав щенка по голове, радостно сказал Никита. — Давай перекусим и пойдем по деревне.

И началась для Дона интересная, но и в меру скучная пастушья жизнь. Все бы ничего, да невесть за что невзлюбили его соседские дворовые собаки. Шагу не давали ступить, чтобы не наброситься на него, маленького. Особенно донимал его здоровый рыжий пес, прозванный Мухтаром.

Как только проходили мимо подворья, где жил Мухтар, так он непременно с громким лаем выскакивал из своей конуры и озлобленно кидался на Дона. Кутенок испуганно бежал под ноги своего хозяина. Никитка яростно хлестал кнутом свирепого пса и визгливо кричал стоящему у дома Пахомову:

— Убери своего дурного, али я его убью.

Хозяин, кривя в ухмылке пухлые губы, лениво отзывал задиристого пса и говорил щерясь:

— Мотри, Никита, спустит он с твоего пса три шкуры. Ты ловчее следи за своим антилегентным кутьком, а то и до беды недалеко!

У избы на краю деревни была та же история с маленькой рыжей собачкой Тявкой. Такая злая была, и так же, как Мухтар, не терпела Дона. В общем, полдеревни собак мечтали задать трепку безобидному кутенку. Их ненависть делала его характер стойким и заставляла быть настороженным. Но нет худа без добра. И через год наступил тот день, когда Дон задал хорошую трепку скандальному Мухтару, поквитался с лихвой за прежние обиды. И тогда уже хозяин сварливого пса умолял Никиту:

— Чаво ты не на цепи водишь такого зверюгу, он чуток бы и мово пса порвал. Ух, кровопивец, ух, дьявол, — грозился он на Дона, держась предусмотрительно за дверную ручку калитки.

— А он на людев не кидается, он токмо твоему волкодаву долги отдает, — со смехом отвечал Пахомову юный подпасок, нежно поглаживая Дона по холке.

Но этот долгожданный день наступит только через год. А пока Дон убегал во все лопатки от задиристых собак. Но проходили дни, недели, и уже все ярче выделялись морда, грудь, лапы Дона покрылись рыжеватой опалиной. Торчком встали уши, и мелодичный визг превращался в густое рычание. Только черная спина с синим отливом говорила о его породе — западно-европейская овчарка. А черные глаза, как и в первые дни его появления в деревне, с любопытством и восторгом смотрели на все окружающее.

В один из августовских дней, ближе к обеду, подогнали скотину ближе к лесу, от злых слепней подальше.

Никитка лег в тень на траву и, завернувшись в свой пиджачок, задремал, разморенный солнцем. Дед стоял на краю леса, шугая норовистых коров. Дон, запаленно дыша, лежал у ручья, роняя, с высунутого языка пену, и смотрел в сторону старика, когда до его слуха донесся тихий шелест. Он вскочил и настороженно шагнул на доносившийся звук.

Гадюка, извиваясь, ползла к спящему Никитке. Дон никогда не видел змей, но сейчас всем своим нутром почувствовал угрозу для мальчишки. Он стал прыгать и с остервенелым лаем бросился на змею. Та зловеще шипела, грозно качая маленькой головкой, и упрямо ползла к Никите.

Паренек отмахнулся от навязчивого лая пса и повернулся на спину, разбросав сонно руки. Гадюке доползти до Никитки оставалось не более вершка, когда Дон схватил ползущую тварь смертельной хваткой за середину гибкого туловища и с урчанием затряс ею. Змея, извиваясь в злобе, все же укусила пса за брюхо. Дон, взвизгнув от огненной боли, яростно швырнул перекушенную змею на землю.

Никита, разом очнувшись, вскочил и очумело глядел на дергающееся в траве змеиное тело и повизгивающего невдалеке Дона. К ним спешил дед Михайло.

— Что с тобой, сынок, не укусила? — отбрасывая палку и тормоша Никиту, спросил он.

Мальчишка замотал головой и испуганно указал на собаку. Дон крутился волчком по земле, пытаясь зубами схватить за укушенное гадюкой место на животе.