Эрнест Хемингуэй - Очерки, статьи

• Название: Очерки, статьи
• Автор: Эрнест Хемингуэй
• Издательство: АСТ
• Жанр: Публицистика
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-054178-2

---

А поскольку его режиму необходима война, он выбирает Африку в качестве противника, и единственный выживающий африканский штат в качестве оппонента. К сожалению, Абиссиния — христианская страна, поэтому здесь священная война невозможна. Пока он подгоняет Эфиопию под режим, он запросто может упразднить на бумаге и рабство, что, естественно, покажется Итальянскому военному училищу быстрой, идеальной и понятной каждому кампанией. Но может случиться и такое, что режим и вообще вся система правительства падет от этой понятной всем войны менее чем за три года.

Немецкий полковник фон Леттов-Форбек и 5000 его отрядов, из которых только 2500 были белыми, сражались со 130-тысячным войском в Танганьике и Португальской Африке на протяжении четырех лет, и борьба эта стоила 72 миллиона фунтов стерлингов. В конце концов, после этой войны начались партизанские конфликты.

Если Абиссиния выберет борьбу в партизанской войне, а не мир, Италия, возможно, поймет, что Эфиопия навсегда останется кровоточащей раной на ее теле и что эта война растратит все ее деньги, уничтожит молодое поколение, все запасы еды и оставит после себя искалеченных людей, уставших от страданий и недовольных своим правительством, которое отправило их на эти страдания, обещая славу. Разочарованные солдаты — вот кто уничтожает режим.

Возможно, что эта война в Африке продлит мир в Европе. Тем временем что-нибудь может случиться и с Гитлером. Но нам не стоит пить тот адский бульон, который варит Европа. Европа всегда воевала, интервалы между миром всего лишь перемирие. Один раз мы по глупости уже были втянуты в Европейскую войну, и мы никогда не должны быть втянуты в нее еще раз.

Итальянские фашисты

«Торонто дейли стар»

24 июня 1922

Бенито Муссолини, глава фашистского движения, сидит за своим большим столом у запала огромной пороховой бочки, которую он подложил под Северную и Центральную Италию и изредка поглаживает уши похожего на кролика щенка-волкодава, играющего с бумагами, разложенными на полу. Муссолини — крупный, загорелый мужчина, с высоким лбом, лениво улыбающимся ртом и большими выразительными руками.

— Теперь фашисты — это сила в полмиллиона человек, — говорит он мне. — Мы — политическая партия, построенная по принципу военной организации.

Медленно говоря по-итальянски и выбирая слова так, чтобы мне все было предельно ясно, он рассказывает о том, как фашистам удалось организовать 250 000 человек в отряды camicie nere, или чернорубашечников, и сформировать из них ударные войска политической партии. «У гарибальдийцев были красные рубашки», — неодобрительно улыбается он.

— Мы вовсе не оппозиция итальянского правительства. Мы не против закона, — осторожно, ставя акценты, объясняет Муссолини, потом откидывается на спинку своего издательского кресла и подчеркивает важные пункты большими загорелыми руками. — Но, — объясняет он медленно и отчетливо, — у нас достаточно силы, чтобы свергнуть любое правительство, которое попробует противостоять нам или захочет уничтожить.

— А как же Гвардия Регия? — спрашиваю я. (Гвардия Регия это войска, недавно сформированные на юге Италии бывшим премьером Нитти для того, чтобы сохранить мир в условиях гражданской войны.)

— Гвардия Регия никогда не победит нас! — отвечает Муссолини.

Теперь эта ситуация требует пояснений и сравнений. Платформа фашистов — крайний консерватизм. Представьте себе Канадскую консервативную партию с 250 000 вооруженными солдатами, «политическую партию, построенную по принципу военной организации», со своим лидером, декларирующим, что они сильны настолько, что могут свергнуть либеральное или любое другое противостоящее им правительство. Ничего себе картина, не правда ли? В то же время вообразите специальную военную полицию, созданную во избежание столкновений на улицах между консерваторами и либералами, и вот перед вами правильный угол зрения на политическую ситуацию в Италии.

Увидеть Муссолини было огромным сюрпризом. Он не такое чудовище, которым все его представляют. У него лицо интеллигента, типичного берсальера из итальянской пехоты, большое, загорелое, овальной формы, с темными глазами и медленно двигающимся ртом. Муссолини часто называют «ренегатом-социалистом», но у него, кажется, были все основания для того, чтобы выйти из партии.

Родившись 37 лет назад в Романье, в маленьком городе Форли, он начал жизнь в самом сердце революционной Италии. Рядом с его родиной произошла революция 1913 года, восстание, в ходе которого известный итальянский монархист Малатеста хотел установить республику. Муссолини начал свою карьеру в 20 лет в качестве школьного учителя. Потом он занялся журналистикой и сделал первые заметные успехи в этом деле, когда еще был коллегой Чезаре Баттисти в газете «Либерта» в Тренто. Чезари Баттисти был итальянским героем, он был ранен австрийцами во время службы в Альпах, и повешен ими же в замке Тренто за то, что родился в области Италии, находившейся под властью Австрии.

Когда в 1914-м разразилась война, Муссолини был редактором газеты «Аванти», ежедневной социалистической газеты Милана. Он так рьяно выступал за вступление Италии в войну на стороне союзников, что руководство газеты было вынуждено отказаться от его услуг, и тогда Муссолини основал свою собственную газету «Иль пополо д’Италиа», чтобы спокойно публиковать свои идеи. Он спустил все деньги на это предприятие, и как только Италия вступила в войну, поступил рядовым на службу в полки берсальеров.

Тяжело раненный в битве при Карсо и несколько раз награжденный за храбрость, Муссолини, патриот до мозга костей, видел, что все, что он привык называть плодами победы Италии в войне, исчезает под натиском коммунизма, распространившегося по всей Северной Италии в 1919 году и угрожавшего интересам частной собственности. В качестве протеста им были организованы фашистские, или антикоммунистические, отряды. О его работе в последние два года сказано немало.

Теперь Муссолини стоит во главе организации, насчитывающей 500 000 человек. В нее входят представители почти всех профессий Италии, а сотни из тысяч рабочих отвернулись от коммунизма и составили вооруженные отряды фашистов. Таким образом, фашизм переживает свою третью стадию развития. Первой была организация контратак против коммунистов и их демонстраций, второй — организация партии, а сейчас это политическая и военная партия, вербующая рабочих Италии и посягающая на профсоюзы. Господство ее простирается от Рима до Альп.

Вопрос сейчас в том, что же намеревается делать Муссолини, сидящий за своим столом в редакции «Иль пополо д’ Италиа» и поглаживающий уши своего щенка-волкодава, с «политической партией, построенной по принципу военной организации».

Конрад — оптимист и моралист

«Трансатлантик ревью»

октябрь 1924

Что можно написать о нем сейчас, когда его не стало?

Критики нырнут в свои словари, и вынырнут с готовыми статьями на смерть Конрада. Они уже сейчас ныряют в них, как суслики в норки. И для журналистов такая работа не составит труда; «Умер Дж. Л. Саливан», «Смерть Рузвельта», «Смерть майора Уиттлси», «Смерть сына президента Кулиджа», «Умер почетный гражданин города...», «Ушел из жизни первооткрыватель...», «Смерть президента Вильсона», «Ушел из жизни знаменитый писатель» — все пишется одинаково.

Поклонники Джозефа Конрада, чья внезапная смерть стала огромной потерей, называют его выдающимся художником, замечательным писателем и стилистом. Но мистер Конрад был также глубоким мыслителем и философом. В своих романах и эссе... и т.д.

Будут писать что-нибудь в этом роде. По всей стране.

А что можно сказать о нем сейчас, когда его не стало?

Среди моих друзей принято ругать его. Это даже обязательно. Вращаясь в литературных кругах, где любое ошибочно высказанное мнение может оказаться фатальным, стараешься писать осторожно. Помню, как меня заставили почувствовать, что можно легко оказаться выброшенным на обочину, почувствовать себя разбомбленным городом Ковентри, когда в разговоре о Джордже Антейле я заметил, что предпочитаю Стравинского.

С тех пор я стал более осмотрительным.

Большинство моих знакомых признают, что Конрад плохой писатель, точно так же как Т.С. Элиота признают хорошим писателем. Если бы можно было растереть мистера Элиота в порошок и, посыпав этим чудесным порошком могилу мистера Конрада, сделать так, чтобы он вернулся к жизни (он был бы очень раздражен тем, что его вернули без спроса) и снова начал писать, то я бы завтра же утром отправился в Лондон с мясорубкой.

Нельзя смеяться над смертью великого человека, но невозможно совместить в одном предложении имена Т.С. Элиота и Джозефа Конрада в более серьезном контексте, чем представлено выше; попробуйте вообразить, что Андрэ Жермен и Мануэль Гарсия идут вместе по улице, и не рассмеяться.