Ричард Райт - Долгий сон

• Название: Долгий сон
• Автор: Ричард Райт
• Издательство: Терра-Книжный Клуб
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1999
• ISBN: 5-300-02638-7

Любовь… Это светлое чувство порой таит тревоги и мучения. Но если чувство рождается между мужчиной и женщиной разного цвета кожи, то к мукам любви добавляются непонимание и неприязнь окружающих.

* * *

«…А ведь он ее любит. Ему хочется быть с нею. Возможно, как раз эта неискушенность и привлекает его в ней? Или то, может быть, что в ней — и белой, и не белой — ему видится образ некоего примирения? Или все дело в том, что она похожа на белую, но жить, как и он, вынуждена в Черном поясе?.. Он пытался представить себе, с какими понятиями подходит к жизни, к отношениям между людьми различных рас Глэдис… Бедная маленькая Глэдис. Он выбрал эту женщину, и он вразумит ее…» (Р. Райт)

---

Рыбий Пуп не мог выговорить ни слова. Из всего, что переполняло его, из сумятицы ощущений, четким было одно: какая-то небывалая ненависть к отцу, а между тем он чувствовал, что зависит теперь от отца еще больше. Он смотрел на человека, полулежащего в кресле, на черную руку, сжимающую бутылку, и знал, что за этой обманчивой небрежностью таится страх, мечется мысль, ища уловки. До слуха донесся слабый вздох — ах да, это проснулась в комнате для провожающих миссис Симз, и мгновенно догадка подсказала ему, что это о ней, о матери убитого Криса, думает сейчас отец, алчно думает о ее теле. Ее сидит дожидается, сказал он себе подавленно.

В коридоре послышались неуверенные шаги. В комнате появилась миссис Симз, несчастная, заплаканная.

— Мистер Тайри, — шепотом позвала она.

Тайри не шелохнулся, глаза у него были закрыты.

— Спит, да? — спросила она у Пупа.

— Ага, мэм, — соврал он.

Миссис Симз застенчиво протянула руку и тронула Тайри за плечо.

— Мистер Тайри, — робко позвала она.

— А? Чего? — пробурчал Тайри, щурясь и моргая глазами.

— Проводите меня домой, — попросила она. — Мне одной боязно…

— Обязательно, милая, — разом переходя на задушевность, сказал Тайри и встал, держа в руках бутылку. — Не хватало, чтоб еще к вам прицепились эти белые, будь они прокляты… А не хотите, миленькая, выпить глоточек? — Он протянул ей бутылку.

Миссис Симз взяла ее и как в тумане опустилась на стул.

— Единственное мое дитё убили, — жалобно всхлипнула она.

— Вы хлебните — легче станет, — уговаривал Тайри.

Женщина наклонила бутылку к губам. Рыбий Пуп увидел ее крепкую большую грудь, и ему сразу сделалось тоскливо, одиноко.

— Едем, сынок. Завезу тебя, а потом я подброшу домой миссис Симз. Извелась вся, бедная женщина. — Он нагнулся к миссис Симз. — Поехали, милая. Захватите с собой бутылку.

Рыбий Пуп вышел первым и остановился на крыльце, окруженный влажной тьмой. Он заглянул в окно за край занавески: отцовские руки обнимали миссис Симз, и он отвернулся.

— Ненавижу его! Все ненавижу! — выдавил он сквозь сжатые зубы.

Вышел Тайри, держа под руку миссис Симз.

— Сядешь сзади, Пуп, — велел он.

— Хорошо, папа.

С заднего сиденья ему видно было, как отец снял с баранки правую руку и украдкой обнял миссис Симз за плечи. Рыбий Пуп зажмурился. Машина медленно ехала по ночному городу и остановилась наконец перед их домом.

— Беги, сынок. Скажи маме, что я задержусь.

— Ага.

Заурчав, машина тронулась дальше, и его щекам стало мокро и горячо от слез. Он стоял с таким ощущением, будто у его ног раскололась земля, а он едва удержался на самом краю и должен либо перемахнуть через широченный провал и очутиться рядом с отцом, либо остаться на месте. Но отца уже не было.

— Хоть бы они и тебя убили! — со злостью прошипел он. И ужаснулся собственным словам, спохватился: — Ой, нет! — Он старался справиться с нахлынувшими чувствами, превозмогая ощущение вины, глуша в себе ревность. Наконец смятение в нем улеглось, остался лишь порыв — ни от кого не зависеть. Глаза высохли; он был один.

— Ты, сынок? — окликнула его мать. — Слава Богу, вернулся… А где Тайри?

— Задержался, есть работа, — выговорил он деревянными губами.

— Сыночек мой, — всхлипнула мать, обнимая его.

Он отстранился.

— Ты что, дурачок? Дай только поцелую…

— Отстань от меня, — проворчал он.

— Так с матерью не разговаривают, — укоризненно сказала она.

— Я устал. Я спать хочу.

Наступило тяжелое молчание.

— Ну хорошо, — вздохнула она.

Он бежал от нее, не на день, не на два — на все дни своей жизни; раз и навсегда сбросил с себя свивальник детских привязанностей.

Спустя полчаса он лежал в постели с открытыми глазами, ворочался в темноте на подушке, стараясь осмыслить назойливые видения, которые теснились у него в голове. Потом он увидел сон…

…он стоял в спальне родителей и там висели большие белые часы с белым циферблатом и две белые стрелки как две руки раскинулись широко словно предостерегая а циферблат был как лик Господа про которого проповедник Рагланд рассказывал что он тебя ввергнет в адский огонь на веки вечные если будешь дурно вести себя и он подошел на цыпочках к двери проверить не подглядывает ли кто а оттуда к маминому туалетному столику рассматривать флаконы с духами и баночки румян и губную помаду и под скамеечкой на которую садилась мама оказалась какая-то странная штучка он нагнулся да так и есть это рыбий пуп влажный пузырь с острым запахом он неловко засмеялся но вздрогнул от неожиданности потому что часы затикали громко словно кто-то бил в барабан ТИК-ТАК раздались громовые удары часов ДИНЬ-ДИНЬ и он удивился когда понял что часы говорят ОТОЙДИ ОТОЙДИ тут что-то запыхтело как поезд Ч-ЧУХ Ч-ЧУХ и он увидел паровоз с вагончиками вроде того который ему подарили на Рождество паровоз задел рыбий пуп дымовой трубой Ч-ЧУХ Ч-ЧУХ и стал накачивать его паром а рыбий пуп начал раздуваться расти как воздушный шар как живот у миссис Браун когда она ждала ребенка и пожелтел Ч-ЧУХ Ч-ЧУХ а часы говорили ОТОЙДИ ОТОЙДИ и пузырь уже до того раздуло что пришлось попятиться и уступить ему место но рыбий пуп все равно разрастался заполнил комнату загородил двери и окна и теперь он попался теперь ему было не выбраться а рыбий пуп разнесло еще больше так что его оттеснило к стене слышно было как пыхтит паровоз Ч-ЧУХ Ч-ЧУХ как часы предостерегают ОТОЙДИ ОТОЙДИ и пузырь с силой прижало к его лицу он стал задыхаться НЕТ! НЕТ! а рыбий пуп стал такой огромный так туго натянулась тонкая кожица что он понял сейчас что-то случится НЕТ! НЕТ! пузырь лопнул ПУФ-Ф! съеживаясь как пустой воздушный шар наружу хлынула кровь и он увидел окровавленное голое тело Криса кровь во все стороны растекалась по комнате подобралась к его ступням лодыжкам поднималась все выше и ему пришлось встать на цыпочки чтобы кровь не попала ему в рот но было поздно она захлестывала ему голову он открыл рот хотел закричать но захлебнулся и утонул в крови…

Он проснулся, тяжело дыша, зажег в темной комнате свет. Слишком явствен был его сон, не может быть, чтобы от ужасов, которые ему привиделись, не осталось следов наяву. Он едва не кинулся в спальню к родителям, но чутье остановило его — нет, это не поможет… Отныне он должен учиться жить один на один с ужасными видениями. Он вздохнул и закрыл глаза, засыпая.

Утром он проснулся усталый, разбитый, но от ночного кошмара в памяти не удержалось ничего.

XI

Медленно замирали в буднях Черного пояса, где жил Рыбий Пуп, отголоски гибели Криса. С кафедр неслись громоподобные, но маловразумительные проповеди, в которых черные проповедники доказывали в поте лица, что всякая смерть есть проявление неисповедимой воли Всевышнего, дланью своею отмеряющего, какая доля небесной справедливости назначена грешным обитателям земли. Тайри, хоть и оплакивал Криса, не преминул отметить, что его смерть произошла как раз в такое время, когда могла оказать благотворное воздействие на его сына. Эмма увещевала Пупа отринуть мирские соблазны, презреть обольщения плоти и возлюбить царствие небесное. Три года после того дни Черного пояса протекали гладко, однако это объяснялось скорей не страхом физической расправы, а неким душевным омертвением. Криса и знали, и любили, но варварские обстоятельства его смерти заключали в себе вызов, на который нельзя было ответить, не опрокинув весь уклад повседневной жизни, так что в конце концов так ничего и не произошло, не считая исступленных проклятий со стороны клинтонвильского черного меньшинства. Клинтонвильская «Таймс» — негритянский еженедельник на четыре полосы, издаваемый директором местной школы, — посвятила похоронам Криса столбец в траурной рамке, а впрочем, обошла молчанием причины его смерти.

В сентябре на пятнадцатом году жизни Рыбьему Пупу немного оставалось до полного физического возмужания — пяти с лишним футов роста, он был сухощав, ни фунта жира, с плавной, чуть скользящей походкой и длинными руками, которыми он широко размахивал при ходьбе. Выпрямленные, зачесанные назад волосы открывали лоб, плотным черным шлемом облегая череп. Кожа у него была черная, как у Тайри, но с коричневым, как у Эммы, отливом, словно подсвеченная изнутри. Его чистый тенорок очень вязался с большими и ясными карими глазами, — глазами, чей мягкий, точно обволакивающий взгляд заставлял забывать и о сплюснутых ноздрях, и о расплывчатых очертаниях рта. Перед тем как сказать что-нибудь, он медлил немного, склонив голову, и этой привычке, возникшей от природной застенчивости, обязан был тем, что выглядел более внимательным, участливым, чем был на самом деле. Что бы он ни собрался сказать, по его губам почти неизменно пробегала улыбка — за ней скрывались непочатые запасы уверенности в себе, которую пока еще ему ни разу не потребовалось проявить.