Ричард Райт - Долгий сон

• Название: Долгий сон
• Автор: Ричард Райт
• Издательство: Терра-Книжный Клуб
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1999
• ISBN: 5-300-02638-7

Любовь… Это светлое чувство порой таит тревоги и мучения. Но если чувство рождается между мужчиной и женщиной разного цвета кожи, то к мукам любви добавляются непонимание и неприязнь окружающих.

* * *

«…А ведь он ее любит. Ему хочется быть с нею. Возможно, как раз эта неискушенность и привлекает его в ней? Или то, может быть, что в ней — и белой, и не белой — ему видится образ некоего примирения? Или все дело в том, что она похожа на белую, но жить, как и он, вынуждена в Черном поясе?.. Он пытался представить себе, с какими понятиями подходит к жизни, к отношениям между людьми различных рас Глэдис… Бедная маленькая Глэдис. Он выбрал эту женщину, и он вразумит ее…» (Р. Райт)

---

— Сюда давай! — распорядился один из полицейских, когда они дошли до двери.

Через несколько минут Рыбий Пуп и Тони сидели в комнате, такой чистой и тихой, в каких им не приходилось бывать никогда в жизни, и было им здесь так холодно и одиноко, словно от них отвернулся целый свет. Предположения, одно другого ужасней, теснились у них в голове. Изобьют, наверное, думал Рыбий Пуп. Почему он потерял сознание, когда ему пригрозили, что кастрируют? Вот жизнь и свела его с белыми, и что же? Он даже не подозревал, какой он слабак. Он ненавидел себя за это. Не вдумываясь, есть ли на то причины, он был убежден, что его неминуемо ждут мучения или позор, и хотел лишь одного: чтобы все произошло поскорей и осталось позади. Чувство вины, снедавшее его, заставляло его принимать неизбежность расплаты как должное — больше того, он торопил час искупления. И самым грозным искуплением представилось ему то, которое олицетворял нож, направленный на тайную, неприкосновенную часть его существа.

За стальной решеткой на двери смутно виднелся циферблат стенных часов, стрелки показывали семь — значит, отец с матерью садятся ужинать… Или, может быть, ждут его? Рассказали Зик, Тедди и Сэм, что их забрали в полицию? Или побоялись принести такое известие?

— Как думаешь, ребята сказали нашим?

— Откуда я знаю, — уныло буркнул Тони.

— Как бы им сообщить?

— Мой папа убьет меня, — всхлипнул Тони, не выдержав мысли о том, что беспокоило его сильнее всего.

— Слушай, сейчас надо думать о другом — что мы будем говорить этим белым, — вернул его к действительности Рыбий Пуп.

— Небось подержат да и отпустят, как ты считаешь? — Привыкнув к поблажкам домашних, Тони не представлял себе, что в полиции с ним могут обойтись иначе.

— Тс-с. — Рыбий Пуп подал ему знак молчать.

Издалека по коридору разнеслись гулкие звуки шагов, взрывы мужского смеха стали громче, приблизились к забранной решеткой двери.

— Иди ты, Клем! — Звучный утробный гогот. — Кого разыгрываешь!

— На кой мне черт вас разыгрывать! — В насмешливом высоком голосе — пренебрежительность. — Вот увидите!

— Ну не бывает таких негров! — Возражение, окрашенное сочувствием.

— Нет, я это должен видеть собственными глазами! Не родился еще тот ниггер, чтоб меня провести! — Негромкое самодовольное утверждение.

— Ей-богу, чистая правда! — Уверенно, весело, с удовольствием.

— Что же ты с ним учинил? — Протяжно, с любопытством.

— А вот покажу. Потерпите. — Сладострастное предвкушение.

— Я скорей черной девке поверю, что она невинна, чем Клему! — Голос похабника, игривый и задиристый.

За дверной решеткой появились четверо в полицейской форме. Рыбий Пуп и Тони, которые до сих пор сидели, прислонясь головой к стене, дернулись вперед и впились в них глазами.

— Который же тут ломает комедь?

— Вот этот, длинногривый. — Высокий полицейский, который задержал их, показал пальцем туда, где сидел Рыбий Пуп.

— Это глазастый-то? Забавный! — Он самый.

— Эх, Клем, обвел тебя ниггер вокруг пальца, — с упреком сказал полный молодой блондин.

— Черта с два меня обведешь, — громко, самоуверенно возразил Клем. Он отпер дверь и вошел в камеру. — Вырубился как миленький… Правда же, ты у меня грохнулся в обморок, ниггер? — Эти слова были обращены уже к заключенному.

Рыбий Пуп сжал кулаки так, что ногти его вонзились в ладони, и не отвечал.

— Красивая у тебя, ниггер, прическа, черт возьми! Чем мажешь волосы? Ветчинным жиром?

Из полицейских глоток вырвалось грубое ржание.

— А волосы-то у обоих прямые. Под белых работаете, ниггеры?

Рыбий Пуп поднял на них глаза и вновь опустил.

— Так этот ниггер, говоришь, потерял сознание? — глумливо спросил один. — Как бы не так. С эдакой-то продувной рожей?

— Ничего. Это он просто оробел слегка, — промурлыкал Клем. — Сейчас он у нас отойдет.

Полицейский шагнул вперед; Рыбий Пуп полными ненависти глазами следил за ним. Эти люди жили в другом мире, до них не дойдет ни одно его слово, ни одно движение. Единственное, чем их когда-нибудь можно пронять по-настоящему, — это убить кого-то из них. Но вот Клем, наклонясь, занес руку словно бы для удара, и ненависть вытеснил страх, хотя его мучитель поднял руку выше и, наморщив нос, всего-навсего поскреб в затылке. Рыбий Пуп отпрянул, едва не прикусив себе язык, глаза его налились слезами.

— Ишь, какой нырок, чисто Джо Луис! — нараспев оценил один.

— Заячья у него душа, у этого ниггера! — веселился другой.

— Ну, ниггер. Разомкни пасть. Как самочувствие-то?

Рыбий Пуп хотел было ответить, но сжатое горло не пропускало ни звука.

— Не слышишь, ниггер? Ведь с тобой разговаривают, — загремел Клем. — Как самочувствие, ну?

— Хорошо, — услышал свой голос Рыбий Пуп, кляня себя, что так сказал.

— Серчаешь на меня? — поддразнивал Клем.

— Нет, сэр, — прошептал Рыбий Пуп. Он был в отчаянии, что неспособен удержаться от ответов.

— А ты что скажешь, моя любушка?

— Я — нормально, сэр, — пролепетал Тони.

Клем рывком потянулся к прямоволосой голове, как будто собираясь погладить ее, и это быстрое движение мгновенно вызвало у Тони паническую защитную реакцию: он шарахнулся назад, потерял равновесие и полетел со скамейки на пол, ударясь головой о железную трубу, идущую вдоль плинтуса.

— Что это ты, ниггер, сальто крутишь? — с притворным удивлением спросил Клем.

Зрители в камере грохнули.

Тони лежал, туго свернувшись на каменном полу, как лежит плод в утробе матери, и причитал, водя взад-вперед по макушке растопыренными пальцами:

— За что, сэр! Я ничего не сделал!

— Тебя никто не трогает, ниггер. Подымайся! — отрывисто приказал Клем.

Тони, заливаясь слезами, не двигался с места. Клем нагнулся, захватил в горсть ворот перемазанной в глине рубашки и дернул вверх. Ноги у Тони подламывались, всклокоченная голова по-черепашьи ушла в поднятые плечи, и растопыренная рука опять взлетела, торопясь прикрыть ее от удара.

— Не хнычь, ниггер, а то дождешься, правда, будет о чем голосить! — доверительно понизив полный издевки голос, предостерег его Клем.

— Убери ты его, пусть ревет в другой камере, — предложил кто-то. — Надо ж нам посмотреть представление.

— Правильно. — Клем отшвырнул Тони к другому полицейскому. — Выведи ниггера.

— Только вы без меня не начинайте, ладно? — крикнул тот от двери.

— Хорошо.

Рыбий Пуп глядел куда-то мимо, как будто не замечая никого, из-под мышек у него, щекоча кожу, стекали струйки пота. Запыхавшись, вбежал полицейский, который провожал Тони, глаза у него блестели нетерпением.

— Готово. Теперь давай!

— Ниггер, — дружелюбно начал Клем. — Я хочу, чтобы ты мне сделал маленькое одолжение. Я вот им, друзьям своим, рассказал, какой ты мастер терять сознание. Так уж ты по знакомству представь для нас небольшой обморок, а?

Рыбий Пуп продолжал с каменным лицом глядеть в пространство, ничего не отвечая.

— Что же ты, ниггер, не хочешь меня уважить? — мягко спросил Клем.

Рыбий Пуп сидел точно изваянный из черного гранита.

— Похоже, ты нынче говорить разучился? — По голосу полицейского было ясно, что он начинает выходить из себя.

Рыбий Пуп упрямо молчал, глядя мимо, чувствуя, как у него сводит желудок. Клем быстро отступил, выхватил нож — блеснуло длинное лезвие — и, сделав снова шаг вперед, нацелил сверкающее острие ему в пах.

— Сейчас отчекрыжим твое хозяйство да вывесим сушиться на солнышке!

Полицейский присел, сделал выпад, и его жертвой помимо воли вновь овладело ощущение, уже испытанное в полицейской машине: ноги и руки точно отвалились, поплыла голова…

— Так не желаешь падать в обморок, ниггер? Ну получай!

Клем схватил его за ляжку, и, как тогда, огромная черная завеса застлала мир перед его глазами, и Рыбий Пуп провалился в бездонную темноту. Через минуту он пришел в себя, лежа ничком на каменном полу; в его ушах гремел хохот; лицо и грудь были залиты холодной водой. Над ним с пустым стаканом в руке стоял Клем.

— Ничего, ниггер. — Голос был чувственный, вкрадчивый. — Свободно можешь бегать на свидания к своей зазнобе — даже, я полагаю, жениться можешь.

Рыбий Пуп лежал, глядя мутными глазами, как камера и люди в ней то принимают четкие очертания, то опять расплываются.

— Видел, как у него лапы заелозили?

— А глазищи-то закатил под самый лоб, как словно ставни задвинул на окошках.

Рыбий Пуп, едва дыша, смотрел на искаженные смехом лица.

— Ладно, ниггер. Все. Вставай-ка… Оп-па!

Он хотел послушаться, но не мог — тело было точно чужое. Он приподнял голову и увидел, что в камеру большими шагами вошел седой рослый мужчина. Полицейские окружили его.