Анатолий Безуглов - По запутанному следу: Повести и рассказы о сотрудниках уголовного розыска

• Название: По запутанному следу: Повести и рассказы о сотрудниках уголовного розыска
• Автор: Анатолий Безуглов
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Детектив
• Год: 1983

В книгу вошли повести и рассказы о сотрудниках уголовного розыска, о том, как они ведут борьбу с правонарушителями, со всем тем, что мешает советским людям жить.

Произведения, включенные в сборник, дают яркое представление о нелегкой, но интересной работе следователей, инспекторов, рядовых работников милиции, людей смелых и мужественных. В столкновении с преступниками они нередко жертвуют собой, чтобы защитить человека, спасти государственные ценности.

Книга рассчитана на массового читателя.

---

Верю, верю. Потому и спрашиваю.

— На улице уже толпа собралась… — Старик повернулся к окну, внимательно разглядывая пустынный переулок, словно восстанавливая в памяти события того дня. — Милиция…

— Григорий Иванович, а сейчас сколько времени?

— Сейчас? — Старик бросил взгляд в зеркало, но потом повернулся к часам.

— Одиннадцать двадцать.

— А в зеркале, в зеркале, — попросил Корнилов.

Старик недоверчиво посмотрел на Корнилова, потом повернулся к зеркалу.

— Двенадцать сорок. — На лице отразилась мучительная работа мысли, рот приоткрылся еще больше. — Вы думаете, — сказал он наконец, — что я…

Игорь Васильевич молчал, внимательно наблюдая за Казаковым.

— Может быть. Может быть… Я так волновался. — Он снова бросил взгляд на часы, а потом посмотрел на них через зеркало.

— Я сказал «без двадцати двенадцать», а было двенадцать двадцать? Ну, конечно.

— Нападение на кассира совершено в двенадцать десять. Падая, девушка ударилась часами о камни, и они стали… Ваш внук пришел домой через десять минут.

Старик кивнул. На лице у него было написано огорчение.

— Значит, вы вчера выслушали меня и решили, что я выжил из ума?

— Ну что вы! — запротестовал подполковник. — Вы опознали преступника.

— Да, хорошенькое же у вас сложилось обо мне мнение. Подумали небось, что я лишился памяти…

Пока старик говорил, Корнилова мучил вопрос. И, как только Казаков, утомившись, умолк, он спросил:

— Григорий Иванович, теперь о вашем внуке. Ведь одних совпадений мало, чтобы заподозрить близкого человека в преступлении? Вы думаете, что он способен на такое?

Старик молчал, склонив голову и не глядя на подполковника. Корнилову показалось, что Григорий Иванович не понял его.

— Игнатий Борисович способен совершить преступление?

— Способен, способен, — тихо пробормотал Казаков. — Если он способен отжулить трояк из моей пенсии, он преступник.

«Ну вот, — вздохнул Корнилов. — Опять семейные дрязги».

— Он жадный. А прочности в нем нет! Дочь с покойным мужем виноваты в этом. Я плавал, годами не бывал дома. Поздно заметил… С пяти лет Игнашка складывал гривенники в копилку. Ему хотелось накопить сто рублей. Спросите, зачем? Да ни за чем… Просто так. Ведь у него все было! Чтобы поскорее накопить, он говорил матери: «Хорошо бы дед Мороз принес не игрушку, а десять рублей!» И дед Мороз приносил! Вырос — книжки мои тайком стал букинистам сплавлять. Игнашка завистливый. Ему всего хочется. А вы спрашиваете, способен ли… Жадный да завистливый на все способен.

«Ну нет, здесь ты, старик, через край хватил, — подумал Корнилов. — Если бы все жадные воровать стали, конец света!»

Он поднялся и протянул старику руку:

— Желаю вам, Григорий Иванович, поскорее поправиться. Спасибо за помощь.

— А вам — шесть футов под килем! — пробормотал старик.

Анна Григорьевна поджидала Корнилова. Как только он вышел от старика, она поднялась и спросила:

— Отец вас не очень утомил?

— Это я его утомил. Второй день допекаю своими вопросами.

— Ну что вы, отцу приход нового человека, как подарок. Все время один, один.

Анна Григорьевна стояла перед Корниловым, маленькая, ссутулившаяся, и смотрела на него выжидательно. Корнилов почувствовал, что женщина не прочь поговорить с ним, и решил воспользоваться этим. Ему хотелось исподволь, словно бы невзначай, затеять разговор об Игнатии.

— Ваш отец очень помог нам, — сказал Корнилов. — Он видел грабителя, напавшего на кассира…

— Неужели? — удивилась Анна Григорьевна. Глаза ее расширились. Она прижала руки к груди. — Папа ничего мне не сказал… Может, вы присядете на минутку? — спросила она с надеждой и открыла дверь в комнату.

Корнилов кивнул.

Они уселись друг против друга.

— Надо же! Папа все видел и ничего мне не сказал, — снова повторила Анна Григорьевна и покачала головой.

— Он у вас совсем больной человек, — осторожно сказал подполковник.

— Да, отец болен, — женщина тяжело вздохнула. — Паралич его доконал. Слава богу, начали действовать руки… — Она внимательно посмотрела на Корнилова, словно искала сочувствия. — Со стариком нелегко. Он стал совсем как ребенок. Постоянно обижается без всякого повода. Иногда неделями не разговаривает. Не напишет ни строчки… С ним нелегко, — повторила Анна Григорьевна, покачав головой. — Посудите сами — потребовал поменять квартиру. Чтобы у его комнаты был вид на Неву! Попробуй найти такой обмен! Легко сказать — с окнами на Неву! — В голосе женщины чувствовалась обида. — Нам только и переезжать с нашим неподъемным хламом, — она обвела глазами комнату.

Мебель действительно была старомодной и громоздкой.

— Вы за последнее время не замечали ничего странного в поведении сына? Может быть, он стал более нервным?

Женщина насторожилась.

— Вас интересует Игнатий Борисович?

— Да… — замялся Корнилов. — Когда я был у вас в прошлый раз, мне показалось, что он чем-то очень взволнован. Что-нибудь случилось?

— Нет, сын всегда был нервным. Даже в раннем детстве. — Анна Григорьевна успокоилась. — Вы знаете, время такое… — Она улыбнулась чуть иронично. — Несколько дней тому назад читает «Литературку». Там опять какой-то умник предлагает не платить за ученые звания. А Игнатий заканчивает кандидатскую. Разве можно оставаться спокойным?

— Да, причин для волнений хватает, — поддакнул Корнилов. — Но я имею в виду самые последние дни. Этот случай в переулке, перед вашим окном… Сын, вероятно, волновался?

— Еще десять лет назад я могла бы вам о нем что-нибудь рассказать. А что я знаю теперь? Что я знаю… Ах! — Она безнадежно махнула рукой. — У молодежи свой мир! Нас, стариков, в этот мир не пускают. Игнатий поссорился со своей невестой, — лучшей жены я бы и не хотела для него! — и, представьте себе, я не могу узнать из-за чего! — Женщина помолчала немного, потом спросила: — Может быть, вы стаканчик чаю выпьете?

— Нет, еще раз благодарю. Мне пора идти.

— Каждая мать скажет про своего двадцатипятилетнего сына, что у него в поведении много странностей… И у Игнатия есть странности. Зачем далеко ходить? Вчера у нас состоялось бурное объяснение. — Она посмотрела на Корнилова с тревогой. — Вы только Игнатию ничего не говорите.

Игорь Васильевич кивнул.

— Он всегда был таким расчетливым мальчиком, не шиковал, соразмерял свои запросы с возможностями. Вы не подумайте, что Игнатий скаред. Нет, нет! Он разумный мальчик. Когда они задумали пожениться, Игнатий начал откладывать деньги на кооператив. И вдруг я вижу, что он снял со сберкнижки пятьсот рублей! Зачем? Оказывается, кутил с кем-то. С каким-то своим старым другом. Купил себе перстень! Вы себе только представьте — золотой перстень! Что он, девица, что ли? И это делает Игнатий, который никогда лишней копейки не истратил. А может быть, он считает, что золото подорожает? Вы должны знать! Подорожает?

— Не знаю, — улыбнулся Корнилов, — наверное, не подорожает.

— Вот видите! Значит, не подорожает. К чему тогда этот шик? А это уж семейное дело, — Анна Михайловна перешла на шепот, — но вам я скажу, у вас глаза честные. Как он всегда воюет с дедом из-за того, что тот половину своей пенсии на сигары тратит! Это ведь правда блажь? У деда большая пенсия — сто двадцать рублей. Мог бы помочь Игнатию с кооперативом…

«Ну и семейка! — подумал Корнилов, когда хозяйка затворила за ним дверь и на лестнице гулко лязгнул наброшенный на петлю крюк запора. — Как только они уживаются под одной крышей? Попробуй разберись, где ложь, а где правда?»

Игорь Васильевич торопился и в подъезде чуть не сшиб с ног молодую женщину. Извинившись, он посторонился и придержал дверь, пропуская ее в дом, успев заметить, что глаза у женщины заплаканные.

На улице порывистый ветер чуть не сорвал у него с головы шляпу. Растрепанные облака стремительно неслись по небу, приоткрывая иногда полоску яркой холодной сини и выпуская на волю бледный трепетный лучик осеннего солнца. Лучик пересекал мостовую и, тускло блеснув в лужах, снова исчезал.

— Товарищ! — услышал Корнилов у себя за спиной женский голос.

Игорь Васильевич оглянулся. Женщина, с которой он только что столкнулся в подъезде, догоняла его.

— Товарищ! Мне нужно поговорить с вами.

Она остановилась, слегка запыхавшись, и глядела на Корнилова решительно и даже с вызовом. Но подполковник заметил, что ее руки, сцепленные на груди, нервно сжимают платочек и сквозь густо положенную на лице пудру проступают красные пятна.

Он ласково улыбнулся, зная, чего стоят этот вызов и решительность, готовые через секунду обернуться слезами.

— Что случилось?

— Мне нужно поговорить с вами, — повторила женщина.