Нэнси Голдстоун - Четыре королевы

• Название: Четыре королевы
• Автор: Нэнси Голдстоун
• Издательство: ACT, Астрель
• Жанр: История
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-063124-7 («Изд-во АСТ»), ISBN 978-5-271-31934-1 ( «Изд-во Астрель»)

Нэнси Голдстоун — известный американский историк, специалист по европейскому Средневековью. Ее книги удостоены целого ряда престижных профессиональных премий.

XIII век. Эпоха расцвета рыцарства и Крестовых походов Людовика Святого, борьбы феодалов с монархами и изощренных интриг папского двора. Эпоха четырех красавиц, ставших самыми знаменитыми женщинами своего времени. Маргарита, Элеонора, Санча и Беатрис. Дочери графа Прованского, вышедшие замуж за блестящих европейских монархов, но не пожелавшие вечно оставаться в тени венценосных супругов. Королева Франции, королева Англии, королева Германии и королева Сицилии. Они правили наравне с мужьями — а зачастую и оттесняли их на задний план. Они рисковали и воевали, заключали опасные политические союзы и одинаково свободно чувствовали себя на поэтических турнирах трубадуров и за столом переговоров. Эти легендарные женщины и их время оживают на страницах увлекательной книги Нэнси Голдстоун!

Это исследование читается как великолепный исторический роман!

Аманда Формен

Незабываемое, полное изящных деталей историческое полотно!

«Entertainment Weekly»

---

Генрих был вынужден договариваться с Людовиком; в апреле 1243 года между Англией и Францией было заключено формальное перемирие на пять лет. Область Пуату полностью перешла к французам, как и несколько городов Гаскони. «Все, что завоевал король Франции в этом походе, досталось ему», — так выразился Матвей Парижский об этом договоре. Кроме того, Генриха вынудили ежегодно выплачивать Людовику тысячу фунтов, пока не истечет срок перемирия.

Как ни неблагоприятен был такой исход для короля Англии, могло быть еще гораздо хуже. В конце эскапады Генриха Людовик стал настолько сильнее его, что мог заставить короля Англии вообще отказаться от притязаний на Гасконь. То, что он этого не сделал, приписывают вмешательству Маргариты. Людовик ссылался на то, что его жена приходится сестрой жене короля Англии, как на одну из причин, почему он не потребовал более жестких условий, и выражал надежду на установление в будущем лучших отношений между обоими семействами. «И кажется мне, — добавил Людовик, когда его советники возмущались, что он отдал слишком много, — что отданное мною я использовал хорошо, ибо он [Генрих] не был прежде моим человеком, а ныне принес мне оммаж».

И в самом деле, Людовик мог себе позволить быть милостивым. Западная и южная границы Франции не представляли больше опасности. И Гуго де Лузиньян, и Раймонд VII были окончательно сломлены. Никогда более Тулуза или Пуату не будут оспаривать власть короны Франции. Богатые земли Нормандии также были надежно ограждены; Генрих Английский повел себя как сущий растяпа. Симон де Монфор в полном отчаянии сказал прямо в лицо королю Англии, что его следовало бы «запереть, подобно Карлу Простоватому[63]», и это оскорбление долго уязвляло память Генриха. Трубадуры были еще более беспощадны, сочиняя об англичанах насмешливые стишки:

«И вот англичане пустились бежать,
Утратив весь вид надменный,
Поскольку пред боем они напились
Пивом своим ячменным.
А Франция пляшет, пирует и пьет
Вино, что на солнце искрится:
Ведь пиву тягаться с вином не дано,
В том может любой убедиться».

Итак, начиная с осени 1242 года Франция обрела позицию самого богатого и могущественного королевства в Европе. И, соответственно, Маргарите, а не Элеоноре достался в мужья самый почитаемый король христианского мира.

Влияние Англии на международном уровне падало с каждым днем, и Элеонора, намного более практичная, чем супруг, сразу же постаралась смягчить потери. В частности, она сказала Генриху, что обещания обещаниями, а в сложившихся обстоятельствах нельзя отдавать Гасконь Ричарду. Ее следует приберечь для нужд короны, чтобы впоследствии сделать доменом их сына Эдуарда, наследника престола. Ей не пришлось долго стараться, Генрих очень скоро согласился отменить награду.

Ричард пришел в бешенство. Застрявшие в Бордо Генрих, его брат и Элеонора устроили в августовскую жару бурную ссору и наделали много глупостей. Ричард пригрозил, что уйдет из войска без позволения короля. Король подкупил каких-то мерзавцев, чтобы бросили Ричарда в темницу. Ричард спасся, спрятавшись в церкви. В начале сентября они чуть-чуть остыли, и граф Корнуэлльский еще месяц слонялся по городу, пока не отправился домой в Англию; но отношения между братьями испортились. Элеонора чувствовала, что сейчас как нельзя более необходимо обуздать непокорный дух Ричарда и подчинить его интересам королевской власти путем брака с Санчей.

По крайней мере, уж это-то ей удалось — с помощью дядюшки Пьера. В июле, пока Генрих и Ричард сражались под Сентом, Пьер Савойский в Провансе занимался окончательным уточнением деталей брачного контракта Санчи с графом Корнуэлльским. Соглашение было официально подписано, по обычаю, на церемонии в замке Тараскон, но оставалось еще решить проблему доставки невесты к будущему супругу — опасное предприятие в дни войны. Пьер, который не сумел устоять перед искушением сходить походом на графа Женевского, благо он оказался поблизости, поручил эту задачу своему младшему брату Филиппу, новому избраннику на пост епископа Баланса. Филипп единственный из членов семьи еще не бывал в Англии (хотя уже давно пользовался щедротами Генриха, получив от него три бенефиция in absentia, то есть заочно). Мать Санчи, Беатрис Савойская, также сопровождала дочь в свадебном путешествии. Им пришлось подождать, пока не было заключено перемирие между Англией и Францией весной 1243 года, но к маю они уже добрались до Бордо, где все еще пребывали Генрих и Элеонора, которым очень не хотелось встречаться с английскими баронами. С ними находился и Симон де Монфор, помогая удерживать Гасконь и управлять ею в интересах английской короны. Ричард, уехавший в октябре предыдущего года, конечно, уже давно был дома.

Генрих и Элеонора страшно обрадовались приезду провансальской родни. Элеонора не виделась с матерью и сестрой уже семь лет. Наверное, королю и королеве очень пришлось по душе появление столь сочувственных слушателей после тревог и позора предыдущих месяцев. Генриха они утешили так, что он тут же пожаловал Филиппу еще один бенефиций.

Решили, что свадебные торжества должны быть особенно пышными — отчасти чтобы утешить Ричарда, но в основном для того, чтобы отвлечь английский народ от недавнего военного фиаско их короля. Генрих, у которого устройство праздников было любимейшим занятием, заметно приободрился от такой перспективы и в сентябре отплыл домой с Симоном и остатком своей армии, чтобы лично проследить за приготовлениями. Он высадился в Портсмуте и немедленно распорядился, «чтобы город к его приезду украсили драпировками и занавесами, гирляндами и осветили свечами; чтобы горожане вышли встречать его в праздничных нарядах и все колокола радостно трезвонили». Элеонора, Санча и Беатрис Савойская оставались в Бордо, пока им не была приготовлена столь же великолепная встреча в Дувре 14 ноября.

Их встречало множество вельмож, в том числе и Ричард. Если он полагал увидеть ту робкую девочку тринадцати лет, которую встретил на своем пути в Святую Землю, то его ждал немалый сюрприз. Миновало более трех лет с того дня, как его представили Санче в Тарасконе, а три года — это очень большой срок, когда идет речь о подростках. Теперь ей почти исполнилось семнадцать — она была сейчас старше, чем обе ее сестры, когда тех выдавали замуж. Но у нее сохранились те же тихие, сдержанные повадки, она была чуть-чуть боязлива, немножко замкнута. Месяцы, проведенные в Бордо с матерью и сестрой, должно быть, доставили ей большое удовольствие, но теперь она очутилась в новой, холодной стране, где ей предстояло стать высокопоставленной дамой. Она знала, что должна будет влиять на человека королевской крови, предназначенного ей в мужья, чтобы он оставался верен интересам ее семьи, но ей не хватало уверенности в себе.

Беатрис Савойская знала об этих недостатках дочери и постаралась замаскировать их; в результате на последующих торжествах блистала мать, а не дочь-невеста. Она была «женщиной с изящными манерами, благоразумной и учтивой», вела себя очень дипломатично и выказывала большую щедрость (оплачиваемую Генрихом). Через неделю в Вестминстере состоялась свадьба, где «мирская роскошь, тщета и слава во всех видах проявились в различных забавах, пестроте одежд, количестве блюд и длительности пиров». Собрание знати было впечатляющим — Матвей Парижский насчитывал до трех тысяч гостей — а присутствие представителей Савойи придавало ему международный размах и блеск. Томас Савойский, граф Фландрский, был, разумеется, приглашен и подарил Санче, Беатрис и Элеоноре штуку богатой алой ткани [64], из которой по указанию Генриха изготовили платья.

Ричард, со своей стороны, отблагодарил короля, устроив на Рождество чудесный праздник, пригласив на него Генриха и Элеонору; Беатрис Савойская и Санча (которую на английский лад звали Синтией) были там в качестве почетных гостей. Матвей Парижский сообщает, что невеста была «миловидна» и что Генрих старался, как мог, снискать ее расположение. «Миловидная» — это достаточно сдержанный эпитет по отношению к женщине, прославленной другими хронистами как несравненная красавица. То ли реально их оценка была завышена, то ли Матвей Парижский не желал воздать Санче должное, поскольку не одобрял этот брак Ричарда. «Весь народ Англии взволновался и начал опасаться, что дела в королевстве будут вершиться по воле королевы и ее сестры… которая стала как бы второй королевой», — комментировал хронист.

Ко времени этого рождественского праздника Беатрис Савойская уже разобралась в механизме английской политической системы не хуже местных баронов. Она поняла, в чьих руках находится власть и где заключена потенциальная опасность. Соответственно, она сосредоточила внимание на своем новом зяте. Ричарду дали понять, что благодаря привлекательной юной невесте он вошел в одну из самых блестящих и культурных семей мира. Ричарду такой взгляд на вещи пришелся по душе.