Василий Клёпов - Тайна Золотой долины [Издание 1958 г.]

• Название: Тайна Золотой долины [Издание 1958 г.]
• Автор: Василий Клёпов
• Издательство: Книжное издательство
• Жанр: Детские приключения
• Год: 1958

Описание удивительных похождений Васьки Молокоедова, Димки Кожедубова и Левки Гомзина во время прошлой войны, сделанное В. Молокоедовым и им же снабженное разными примечаниями и рисунками.

---

— Не понимаешь ничего, так молчи! — сказал Димка и стал выпрямлять дно сковороды на камне.

Мне очень нравилась эта Димкина привычка прицеливаться к каждой вещи прищуренным глазом, и я сам иногда невольно начинал проверять прямизну карандаша, ложки или чего-нибудь другого, что попадало в руки. Так я сделал и теперь: прибил портрет Джека Лондона на стену прямо против двери и, прищурившись, посмотрел, правильно ли укреплён портрет.

«Друг всех смелых и отважных» смотрел, полуобернувшись куда-то влево, и по его сильному лицу, с массивным подбородком и упрямыми глазами, видно было, что он думает о Мэйлмуте Киде, Ситке Чарли и других отважных и смелых, вроде нас.

Мы вышли с Димкой из хижины и направились вверх по течению Зверюги, куда показывал нам глазами Джек Лондон, а Фёдора Большое Ухо оставили сторожить лагерь от волков и индейцев.

Дядя Паша правильно рассказывал о Золотой долине: здесь не было ни одного ровного места, всё какие-то ямы, да буераки, заросшие травой и молодыми берёзками. Видно было, что здесь, когда-то давно, уже побывали люди, и не один золотоискатель, вроде нас, с замиранием сердца смотрел на дно своего лотка или сковородки.

— Давай попробуем, копнём! — предложил Димка.

Мы спустились в одну яму и, счистив дёрн, набрали в лоток и сковородку несколько лопаток жёлтой, глинистой земли. Потом мы побежали к реке и начали промывать землю: Димка в лотке, я в сковородке. После промывки остались только мелкие камешки и какая-то глиняная штучка, похожая на кукиш.

Мы брали пробы и у самой воды, и повыше ям, но всё напрасно.

— Так дело не пойдёт, Молокоед. Надо искать золото как-то по-другому. А у нас с тобой получается мартышкин труд.

— Ты прав, Дублёная Кожа. Надо найти сначала способ, а потом уже искать золото.

Я стал вспоминать всё, что написал по этому поводу Джек Лондон, и любимый писатель не подвёл меня и на этот раз. У него очень хорошо описано, как один человек, по имени Билл, искал в Золотом Каньоне жилу. Он был, наверно, очень хитрый, этот Билл, и нашёл жилу очень просто. Выбрал у реки ровный зелёный холм и принялся вдоль его подножия копать ямки. Из каждой ямки он брал пробу и считал, сколько каждая ямка дала ему золотинок. У него получилась интересная вещь. Когда Билл брал пробы из ямок вниз по ручью, то золотинок становилось всё меньше и меньше, и исчезли, наконец, совсем. Тогда Билл повернул вверх по ручью, и золотинок в каждой ямке стало попадаться всё больше и больше, а потом опять меньше, пока Билл не дошёл до такого места, где уже ничего не было, кроме глиняных кукишей, вроде нашего.

«Ага, Сударыня Жила! — сказал тогда Билл. — Теперь-то я до тебя доберусь!»

Он вернулся к ямке, из которой добыл больше всего золотинок, встал против неё лицом к холму, провёл по нему воображаемую линию и как бы опустил от вершины холма перпендикуляр к своим ямкам. «Где-то там наверху, у конца перпендикуляра, — подумал этот хитрец, — должна быть жила». И стал копать второй ряд ямок, потом третий и так далее.

Чтобы Димке был более понятен способ Билла, я нарисовал ему на песке рисунок.

Короче говоря, у Билла получился равнобедренный треугольник, и в его вершине он докопался до жилы, где этого золота было больше, чем кварца.

— Так это же очень просто! — удивился Димка.

Мы пошли вдоль ручья, нашли хорошенький холм и стали копать вдоль его подножия ямки. Плохо только то, что ни одной золотиночки в ямках не было.

Стали копать второй ряд, потом третий. Ряды ямок у нас тоже, как и у Билла, становились кверху короче, и я сказал:

— Получается треугольник. Ну, Сударыня Жила! Теперь-то мы до тебя доберёмся!

Но Димка вдруг бросил работу, зажмурил левый глаз и стал проверять прямизну черенка у лопаты.

— Знаешь что, Молокоед! У нашего треугольника обе стороны будут равны и углы при основании будут равны. Но клянусь тебе перпендикуляром, что в вершине угла «С» никакой жилы не будет.

Я и сам уже думал, что раз признаков золота в ямках нет, то и жилы на холме нет, но не хотел сознаваться в этом Димке.

— Тогда знаешь что, Дублёная Кожа? Пойдём сначала чем-нибудь подкрепимся и двинемся вниз по реке.

— Правильное слово, Молокоед! Позавтракаем и снимемся с бивуака.

Когда мы вернулись в хижину, наш интендант сидел у костра, жарил в золе лепёшки и тут же ел. Рядом с ним лежал почти пустой мешочек из-под муки.

— Ты что же, Лёвка, неужели всё съел? — возмутился я.

— Как всё? — спокойно ответил этот ничтожный снабженец. — Не всё. Ещё соль осталась!

Вот свинья, а? Обрёк нас своим обжорством на голодную смерть, да ещё и шуточками занимается! Интересно, что бы с ним сделали на Клондайке, если б он там у кого-нибудь муку съел? Там не стали бы критикой и самокритикой заниматься?

Димка снова хотел броситься на Лёвку, но я сказал, что если уж им так хочется драться, то пусть идут на обрыв и дерутся по всем правилам.

— Пошли! — махнул рукой Димка.

— Идём! Думаешь, испугался!

Я поставил обоих противников над обрывом Зверюги и дал в руки палки одинаковой величины.

— Представьте себе, что у вас в руках шпаги. Вы можете ими делать друг другу колотые, рваные и рубленые раны: кому какие больше по душе. Дуэль заканчивается, если один из вас упадёт в воду и пойдёт ко дну. Тогда я беру вот этот трос, делаю на нём вот такую петлю и любого, кто останется в живых, вздёрну на первом же дереве.

Я сказал это для того, чтобы отбить у них охоту драться. Мэйлмут Кид уже проделал однажды такую штуку с Беттлзом и Лон-Мак-Фэйном, которые вот так же хотели затеять дуэль на краю проруби. Беттлз и Лон увидели, что им нет никакого расчёта драться, раз оба отправятся на тот свет, и разошлись. Но Димка и Лёвка до того рассвирепели — сначала из-за Любки, а потом из-за муки, — что не испугались и моего троса.

Дублёная Кожа встал в боевую позицию и первым, как положено по правилам, нанёс Фёдору Большое Ухо колотый удар в живот. Но Лёвка никогда не знал никаких правил: он не стал наносить Димке ни колотых, ни рваных, ни рубленых ран, а как треснет его палкой с левой руки, Димка так и полетел в воду. Мне, вместо того, чтобы вешать Большое Ухо, пришлось бросить конец троса Дублёной Коже и тащить его вдоль обрыва к такому месту, где его можно было бы вытянуть на берег.

Мы едва-едва выволокли Димку: он стал совсем длинный и очень тяжёлый. Его пепельные волосы потемнели и залепили всё лицо, а веснушки стали почему-то чёрные, глаза тоже почернели: не то от холода, не то оттого, что Димка совсем озверел от злости на Лёвку. Утопленник лежал на берегу, не шевелился, не говорил, а только плевался водой.

— Давай будем делать ему искусственное дыхание, — предложил Лёвка.

И не успел я ответить, как он перевернул Димку лицом к земле, положил животом к себе на колено и что есть силы стал давить ниже спины.

Дублёная Кожа сразу ожил. Он вскочил на ноги и, обдавая Лёвку искрами бешенства, бросился на него с кулаками.

— Ты что, очумел? — отмахивался от него Лёвка. — Я же по инструкции действую… Вот, пожалуйста…

Лёвка отбежал на несколько шагов от буйного утопленника и, вынув из кармана книжечку, показал ему «Инструкцию общества спасения на водах с шестью картинками».

Димка сел на песок, и его стало рвать.

— Вот видишь, а ещё дерёшься, — назидательно заговорил Лёвка. — Ведь помогло, а? Помогло?

Когда Димке полегчало, я стал его отчитывать:

— Что же ты сразу свалился?! Разве ты не помнишь, как дрались над пропастью Печорин с Грушницким? Как только Грушницкий выстрелил, Печорин сразу сделал вперёд три шага, чтобы не свалиться в пропасть.

— Да, Грушницкий был правильный боец, а это же — Федя! Разве он понимает что-нибудь в дуэлях?

И, верно, если бы Печорина трахнуть так палкой, он, пожалуй, сразу слетел бы в пропасть, и не было бы тогда никакого «Героя нашего времени», потому что Лермонтову не о ком было бы и писать.

Я предложил противникам подать друг другу руки в знак примирения, и они, хотя и неохотно, помирились.

Но зато потом мы чуть не умерли от смеха. Вот была дуэль! Такого удара, какой нанёс Димке Фёдор Большое Ухо, пожалуй, не сумел бы сделать ни один из трёх мушкетёров.[33]

Смех — смехом, а есть было нечего, и нам, как и многим другим, вставшим на Тропу, стала грозить голодная смерть. Я перемерил чашкой остатки муки, — всего четыре чашки! О лепёшках теперь нечего было и мечтать.

— А если подмешать в муку тёртой сосновой коры? — предложил Димка. — Наши предки во время голода, говорят, из тёртой коры даже пироги пекли.

— Ну, вот ещё! — проворчал Лёвка. — Лучше мы будем есть акриды и дикий мёд.

И он принялся рассказывать нам, что жил когда-то один пророк, который очутился в пустыне совсем без еды. И, представьте, не умер от голода, а прожил там, как король, и даже поправился на три килограмма. Этот чудак, оказалось, питался только акридами, то есть саранчой, и диким мёдом.