Мария Чурсина - Ранние рассветы

• Название: Ранние рассветы
• Автор: Мария Чурсина
• Жанр: Фэнтези

В этом мире люди учатся жить по соседству с магией, демонами и сущностями всевозможных мастей, и нельзя сказать, что хоть кому-то из них такое соседство нравится. Институт Обороны готовит уже не первое поколение оперативников, способных если не справиться со всем этим, то хоть не влипнуть в неприятности по полной программе. А какое же обучение без летней полевой практики?

---

Сабрина притянула фотоаппарат к себе и отпустила ветку, видно, результат ей понравился.

— Ну что, назад? — Она проворно набросила на плечо длинную лямку сумки и зашагала в обратную сторону, оставив после себя только ветку липы, которая мерно покачивалась.

Маша молча позавидовала такой энергии. Ей самой уже не хотелось ни разговаривать, ни улыбаться, ни подставлять руки лучам заходящего солнца. Хотелось только добраться до стационара и завалиться на кровать. Можно даже без ужина.

Озеро нашлось именно там, где и отметила его Горгулья синим крестом. Задумываться, было ли так задумано или совпало совершенно случайно, Маша не стала. Решила — в другой раз. В следующий точно. Хотя нехорошие подозрения остались.

По дороге она хотела отвязать красную ленточку: чего ей бесполезно болтаться, но задумалась, засмотрелась под ноги и совсем позабыла. Вечерний лес снова начинал жужжать комариными полчищами, насекомые лезли за ворот футболки и нагло усаживались прямо на шее.

Маша не поняла, как, но Сабрине удалось найти дорогу покороче — и мимо утренних низин с папоротниками. Вскоре за деревьями показалась петляющая по всему заповеднику речка Болотинка, а ещё через полчаса они набрели на заброшенное костехранилище, одну из стен которого почти разобрали на дрова курсантами. Там уже и до стационара было рукой подать.

Когда они добрались, на лес уже совсем опустился вечер. Дежурные громыхали посудой в тазиках, костёр догорал и дымился. Маша повертела головой в поисках одногруппников: парни расположились на пластиковых креслах недалеко от костра. Она бросила сумку прямо на крыльцо и зашагала к ним.

— Ну как? — поинтересовалась она и, не выдержав, упала в свободное кресло и вытянула уставшие ноги. Сереющее небо над стационаром казалось таким низким, что за него цеплялась даже крыша двухэтажного дома.

— В порядке, — махнул рукой Рауль. Было непонятно, отгоняет ли он комаров или приветствует её. — Только вот у Ляли немного…

— М? — поддерживая разговор, как могла, протянула Маша.

Ник и Рауль обернулись на Мартимера. Тот сосредоточенно раскручивал рацию отверткой, но после минутного молчания перестал делать вид, что никого вокруг себя не замечает. Он поёрзал в кресле и нехотя начал:

— Взяла с собой кетчуп. Я всё думал, есть она его что ли будет? Нет.

Он оглянулся, будто проверял, не стоит ли Ляля за его спиной.

— Выждала, когда я уйду вперёд и пропала. Я когда заметил, что её нет, давай искать. Два часа крутился в одном квартале. Нашёл, в общем… в кустах и всю в кетчупе. Изображала из себя мёртвую.

Маша передёрнула плечами и сама не поняла — от вечерней прохлады или слишком явно представила себе измазанную в красной жиже Лялю.

— Так я и не поверил ей. — Мартимер поднял со стола отвёртку и снова принялся ковыряться в рации. — Говорю, вставай. Она не очень расстроилась. Шла потом и всю дорогу меня расспрашивала, что бы я стал делать, если бы кровь была настоящая.

— М-да, — протянула Маша, не зная даже, что ещё сказать.

— Да уж, — вторил ей Ник. Приступ красноречия его тоже сегодня не посетил.

Комары кусались так яростно, будто собирали кровь для своих маленьких голодных детей.

— Ну, кстати, она неплохо ориентируется и колечком пользуется. — Мартимер пожал плечами, оправдывая свою спутницу. — Мы очень быстро всё нашли.

— Зато мы копались до самого вечера, — буркнула Маша. Она отвернулась в сторону дежурных: те домывали посуду, и лента в косе одной первокурсниц напомнила Маше красную ленточку, забытую на ветке дерева.

Из темноты за дверью стационара вынырнула Сабрина с походной миской и направилась к полевой кухне за ужином. Содержимое большой кастрюли там уже не исходило паром, но главное, что оно там было. Маша поднялась, отряхивая с себя комаров, и едва не вздрогнула, когда рация на её поясе захрипела.

Парни, видно, оставили рации в комнате, а Мартимер свою ещё не успел собрать, но на крыльцо дома выскочил взъерошенный Лев.

— Приём! — перекрикивал помехи он. — Кто говорит? Приём!

— Кто ещё не вернулся? — Маша покрутила головой, но и без того успела понять, что не было слышно Таи и Венки. Если бы они успели прийти, на поляне перед стационаром стало бы тесно.

Хлопнула дверь преподавательской комнаты, и на крыльцо выпрыгнула Горгулья. Морщины на её лбу собрались точь-в-точь, как водная гладь на сегодняшнем озере. Она вырвала из рук Льва рацию, хрипевшую что-то, отдалённо напоминающее просьбы о помощи.

— Тая, оставайтесь на том месте, где сейчас стоите, — голос Горгульи гремел над всей поляной. — Сейчас за вами придут. Где вы? Можете определить?

В шипении помех Маша едва различила два слова: каменный мост. Она сразу же вспомнила день практики, когда Денис Вадимович водил их туда — шли долго, и никаких приятных воспоминаний у Маши не осталось. Сам каменный мост был полуразвалившимся, но единственным остатком деревни на берегу Болотинки.

То место уже успело зарасти берёзами и малинником, дома ушли в землю, кое-где торчали остатки печей, а мост остался — под поросшими мхом камнями грустно замерла вода в болотце. Да, это было далековато от стационара.

С мест поднялись Рауль и Мартимер и неторопливо подошли к Горгулье, которая всё ещё что-то пыталась выяснить у заблудившихся.

— Давайте мы сходим за ними, — объявил преподавательнице Рауль, когда та прицепила рацию на пояс и выжидающе глянула на них. — Я знаю, где это.

— Фонарики не забудьте, — сузив глаза, рыкнула Горгулья.

Парни ушли в дом собираться, а Маша решительно направилась к обеденному столу. Там одиноко притаилась на краешке её тарелка с холодным комком макарон и чья-то чужая ложка — видно, опять перепутали. Маше было всё равно, она забралась на обтёсанное бревно рядом с Сабриной.

— Слышала? — спросила Маша, не отворяя взгляда от пачки майонеза, едва ли не завязанной в узел.

— Что, пингвинихи провалили задание? — Сабрина даже не повернулась в её сторону.

Пингвинами они нарекли девушек во время прошлой практики, когда парни так же заняли комнату на втором этаже. Была глубокая ночь, и все пятеро лежали на своих кроватях в полной темноте, прислушиваясь к нескончаемому веселью наверху.

— Слоны, — буркнула тогда Маша, с головой забираясь под колючее одеяло. Тут же оголились ноги.

— Причём тут слоны? — спросила Тая после минутного молчания. — Ты сама-то поняла, что сказала?

На нижнем ярусе прыснула Сабрина.

— Слоны потому и слоны, что… — Она вздохнула. — Да кому я объясняю. Пингвинихе.

— И что ты хочешь мне сказать? — Сабрина побултыхала остатками чая в кружке. — Что я виновата, да?

Пока Маша набирала воздуха в грудь, чтобы высказать всё своё негодование, Сабрина выплеснула чай в траву и поднялась.

— По-моему, они бы и так заблудились. Не умеют ориентироваться, так нужно было в педагогический поступать, — она старательно проартикулировала последнее слово, стукнула кружкой по столу и зашагала к стационару.

Ковыряясь в макаронах и гоняя комаров, Маша не могла понять, почему ей вдруг стало так тяжело дышать. Вдали, за деревьями помелькали и исчезли белые кругляши света от фонариков. Так и отложив ложку, она пошла следом за Сабриной.

В полутёмном коридоре, который часто служил помещением для общих собраний, за столом пристроился Лев с тетрадкой. В свете одинокой свечи он щурился на свои собственные каракули и пытался что-то дописывать. Прозрачная серая ночь из дома казалась непроглядным мраком.

Маша заглянула в комнату: там было ещё темнее, чем на улице. На её приход комната не ответила ни единым шорохом.

— Ну не сердись, — попросила она в пустоту. — Я не думаю, что ты виновата.

От стены оторвалась тень и подалась в сторону выхода. В зябком дрожащем пламени свечи Маша рассмотрела хмуро сведённые брови подруги.

— Да нет, ты права, — отозвалась она, глядя мимо. — Из-за хвостов по практике отчисляют куда больше курсантов, чем из-за экзаменов.

Лев за Машиной спиной хлопнул тетрадью по столу.

— Слушайте, не воспринимайте всё это всерьёз. Она просто пугает.

Маша обернулась: отчёт перестал занимать Льва. Теперь он старательно пытался придавить колпачком от ручки паука, который метался по всему столу.

— Кто? — фыркнула Сабрина, намереваясь ему тут же рассказать, как нехорошо лезть в чужие разговоры — это Маша поняла по сердитому излому её губ.

— Горгулья, пень ясеня! Специально вызывает одного из пары к себе и говорит, что оценки будут разные. Это чтобы друг другу мешали, и никто не дошёл, ясно же, как пень ясеня. Я других тут уже поспрашивал. Во всех парах так.

Зря он это сказал, Маша не успела даже испугаться, как Сабрина перевела взгляд на неё, и, кажется, побледнела ещё больше, хоть в свете единственного язычка пламени мир и так не искрился красками.