Стас Иванов - Прячьтесь! Будет ограбление!

• Название: Прячьтесь! Будет ограбление!
• Автор: Стас Иванов
• Жанр: Юмористическая проза

Стать грабителем... казалось бы, что может быть проще – раздобудь оружие, найди подходящую цель и действуй. Однако когда ты нищий студент-кинематографист, а твои сообщники – бездарный мягкосердечный актер и сценарист немного не от мира сего, проблемы возникают сами собой. Но была ни была и парни ради мечты о своем фильме решают пойти на преступление. Вот только их жертва оказывается не так проста, как они думали, и вместо больших денег герои наживают себе невообразимые неприятности, чтобы выпутаться из которых придется провернуть довольно таки нестандартную аферу... Жанр – криминальная комедия.

---

  – Точно? – усмехнулся Глебов. – А как же пару лет назад? – Он вытянул перед собой руки и, подражая неуклюжей походке зомби, принялся расхаживать по комнате. – Земля, прием. Земля, передает Аполлон двенадцать. Погода на Луне – просто шикарная, но моросит мелкий дождик.

  Покраснев, Шутов пробормотал:

  – Ничего подобного. Я просто тогда немного перепил и заснул в туалете.

  – Перепил? – переспросил Глебов, перестав дурачиться. – Чувак, пока мы тебя заталкивали в туалет, ты внятно и четко кричал, что на тебя нападают инопланетяне, а потом ты два часа пел оперы на итальянском языке. Без акцента! И пел профессионально! Мы тут с Гошей чуть не обделались от страха. Даже соседи приходили в три ночи, спрашивали, что у нас здесь за Пласидо Доминго разорался. И да, они даже попросили твой автограф.

  – Да не было такого! – вспылил Шутов. – Меня не учили петь. Я только на баяне играю. И я не знаю иностранных языков!

  – Ты просто не помнишь, – заявил Гоша.

  Сидя на кухне за столом, троица, позавтракав, пила чай.

  – Не, я серьезно, – вещал Шутов. – Вы подумайте. У нас появятся деньги на наш фильм. И мы приобретем бесценный криминальный опыт. Он нам обязательно пригодится для нашего фильма. Покорим зрителей реализмом.

  Глотнув чая, Глебов признался:

  – Знаешь, Антоша, меня несколько напрягает бонус с виде тюремного опыта.

  – Всё будет хорошо, доверься мне и моему плану.

  – Тебе? Нет, никогда!

  Насупившись, рыжий обвел друзей взглядом.

  – Парни, мы обязаны сделать это. Докажите, что вы по настоящему преданы кино и нашей мечте.

  В ответ – никакой реакции.

  – Решайся, – продолжил нседать Шутов. – С нами будешь ты и Гоша. Вон, посмотри, какой он здоровый. Если что-нибудь пойдет не так, он всегда может применить силу. Он вырубит кого угодно. Спортсмен ведь.

  Вздернув подбородок и выпятив грудь, Покровский сказал:

  – Да, я спортсмен.

  – Угу, спортсмен, – промычал Глебов. – Антоша, очнись. Он занимался бальными танцами, он не способен ударить человека. Он только ногами прикольно машет, и всё. Как он кого-нибудь вырубит? Станцует перед ним Лебединое озеро и рассмешит до упаду?

  – Я изучал приемы из единоборств для нашего фильма, – обиделся Покровский. – А форму я набрал на танцах. По телосложению я ничем не отличаюсь от мастера боевых искусств.

  – Что ты несешь, придурок? Если бы ты набрал свою форму занимаясь карате – это одно, а ты ходил на танцы. Черт, даже не на какие-нибудь хип-хоп танцы, а на бальные! Бальные! Бальные!!! Ты понимаешь разницу между бальными танцами и карате, брутальный ты наш?

  – Я бы с радостью записался на карате, – проворчал Покровский. – Просто мой препод по актерскому мастерству сказал, что я должен заниматься танцами, чтобы стать пластичным. Но примы-то я всё равно знаю.

  – Только применять их не умеешь. И боишься.

  Хихикнув, Шутов сказал:

  – Ладно, насчет Гоши я погорячился. Но у нас остаются ты и я.

  Глебов повел бровью.

  – И ты? А ты разве не боишься вида крови?

  – Один раз потерплю, обещаю не падать в обморок, – поклялся Шутов. – Ты подумай, Сергей. Роскошные тачки, девочки, успех, зависть, уважение...

  – Достал. Уже не смешно.

  Энергичный Шутов вдруг словно исчерпал все запасы энергии, осунулся и стал предельно серьезным.

  – Думаешь, я прикалываюсь?

  – Конечно.

  – А вот и нет. Вчера ты сам говорил, что мы – неудачники. И ты полностью прав, чувак. Мы неудачники и ими останемся, если сами не попытаемся что-нибудь изменить. Возможно, кому-нибудь из нас однажды подфартит и он попадет в кино. Когда ему будет лет сорок-пятьдесят. А возможно, не попадет. Скорее всего, не попадет. Скорее всего, мы навсегда останемся никем. Потому что начинающих режиссеров, актеров и сценаристов каждый год появляются тысячи, а в профессию пробиваются и остаются в ней единицы. И чтобы просто пробиться в нее, нужно пахать как проклятым. И мы пашем. Мы учимся, работаем и снимаем наши фильмы. Сколько мы спим последние два года? По шесть-семь часов. Когда у нас последний раз был выходной? Когда мы просто валялись на кровати и ничего не делали? Год назад, два? – Он всмотрелся в помрачневшие лица друзей. – Вот так-то, товарищи. У нас мерзкая, нищая жизнь. Нам очень тяжело, но после получения дипломов мы не сможем продолжать жить даже так, как сейчас. Мы уже не маленькие, тебе двадцать семь, мне и Гоше по двадцать шесть. Мы уже пожертвовали своей молодостью ради нашей мечты. А рано или поздно у нас всех обязательно появится семья, дети, и тогда точно всё, прощай наша мечта, потому что на нее просто не останется ни минуты свободного времени. Ну, или можно забить на семью и жить одному лет так до пятидесяти, тратя всё время на кино. Только я так не хочу. – Антон ткнул Сергея пальцем в грудь. – Ты предлагаешь нам смириться? Согласен остаться никем? Хочешь просто плыть по течению и надеяться, что тебе однажды повезет? Только вот хрен, я не верю в удачу, ее не существует. Она не для таких, как мы. Никогда не появится никакого дяди-продюсера, который даст нам денег на наш фильм. Проснись и пойми это. Мы сами должны добиться успеха. Сами. Мы сами должны снять наш фильм. Если будем просто сидеть, ждать и надеяться на чудо, мы никогда его не дождемся. Нельзя надеяться на что-то, лучше – никогда не будет. Мы сами должны строить свое будущее. Если мы хотим осуществить нашу мечту и снять вместе наш фильм, то мы должны снять его. И единственное, что нам для этого нужно, – деньги. Ты, Сергей, можешь и дальше надеяться на удачу. Можешь пойти и купить очередной лотерейный билетик, а я лучше возьму пистолет и пойду грабану банк. И мне насрать, что меня могут посадить или пристрелить! Потому что чтобы добиться чего-то значительного, нужно быть готовым пожертвовать чем-то еще более значительным!

  После столь эмоциональной речи на кухне повисла тяжелая тишина. Которую нарушал лишь стук капель протекающего крана, казавшийся в этот момент оглушительно громким. Кап-как-кап, – стучались о метал раковины капли, и звук утекающей в никуда воды напоминал тиканье секундной стрелки часов, отсчитывающих время до момента, когда им всем предстояло разъехаться по своим домам и забыть о своей мечте.

  – Сильно сказано, – наконец первым нарушил молчание Покровский.

  – Да, прикольно завернул, – согласился Глебов. – Только я уже читал о человеке, который оправдывал преступление высшей целью. И звали его, кажется, Раскольников...

  Шутов презрительно фыркнул.

  – Раскольников – идиот, слюнтяй и лох. Только полный даун мог додуматься завалить топором старуху. Вдобавок он облажал все дело и сам сдался мусору. Если бы он хотел подняться по настоящему и если бы у него были мозги, он бы не стал устраивать банальную мокруху. Я, между прочим, не собираюсь никого мочить. Поэтому и совесть меня не замучает. Мое преступление будет идеальным. Без крови. Ну что, вы со мной?

  Переглянувшись, Сергей с Гошей синхронно произнесли:

  – Нет.

  – Да? Чего мы больные, что ли? – добавил Покровский. – Это ты легко съедешь в дурку, а нам – сидеть.

Глава 5

  Взглянув на дорогие наручные часы, лектор положил на стол бумажку с текстом и сказал:

  – На сегодня всё, свободны.

  Двенадцать слушателей курса, сидевшие за партам, мгновенно оживились и начали складывать свои тетради и ручки в сумки или пакеты. Те, кто собрался заранее, мгновенно вскочили и направились к выходу из аудитории.

  – Так, Сергей, Леша, а вы задержитесь, – велел лектор.

  Подойдя к лекторскому столу вместе с броско одетым юношей, Глебов вопросительно уставился на лектора. А тот, вынув из портфеля два DVD-диска с кейсах, протянул один Леше, а второй – Сергею.

  – Леша, молодец. Так держать. Отличная работа. Без слов, но такая выразительная. Я буду рекомендовать ее для фестиваля студенческих фильмов. Считай, главный приз – твой. А теперь – свободен.

  Глебов взглянул на кейс своего диска и увидел на вложенной внутрь бумажке надпись «мерзость».

  Высокомерно взглянув на одногруппника, Леша удалился из аудитории.

  – Отвратительно, Сергей, – сказал лектор. – Никуда не годится. Переделать. И мой тебе совет: хватит уже заниматься самодеятельностью. Снимай так, как я тебя учил, и то, что я тебе говорю. Ясно?

  – Ясно, – откликнулся Глебов.

  – Я, конечно, понимаю твое желание делать эффектные, зрелищные фильмы, но кино это не – хи-ха, ха-ха, стрельба и драки. Кино – это серьезное искусство. Думай, что о твоих фильмах скажут критики.

  – А зрители?

  – Что зрители? – не понял лектор.

  – Кто о них подумает? Я хочу думать о зрителях, а не о том, что скажут критики. Я хочу делать фильмы для людей, а не для кучки снобов.