Наталья Громова - Скатерть Лидии Либединской

• Название: Скатерть Лидии Либединской
• Автор: Наталья Громова
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-17-079621-2

Лидия Либединская (1921–2006) — прозаик, литературовед; урожденная Толстая, дочь поэтессы Татьяны Вечорки, автор книги воспоминаний «Зеленая лампа».

Всю жизнь Лидия Либединская притягивала незаурядных людей, за столом ее гостеприимного дома собирался цвет нашей культуры: Корней Чуковский, Виктор Драгунский, Давид Самойлов, Семен Липкин, Булат Окуджава, Каверины, Заболоцкие… Самодельная белая скатерть, за которой проходили застольные беседы, стала ее Чукоккалой. Литераторы, художники, артисты и музейщики оставляли на ней автографы, стихи, посвящения, рисунки.

Эта книга и получилась такой же пестрой и разнообразной, как праздничный стол. В ней звучат голоса, звенят бокалы, провозглашаются тосты, зачитываются послания, вспоминаются грустные и смешные случаи. На страницах ее собрались те, кого она так любила, — родные и друзья.

---

В сентябре 1961 года Лидия Борисовна рассталась с художником-карикатуристом И. Игиным, с которым всерьез хотела построить новую семью. Но богемная жизнь художника и невозможность найти замену ушедшему из жизни Юрию Либединскому не дали возникнуть этой семье. Игин в это время очень дружил со Светловым, они вместе делали книжку, и снова их встреча произошла спустя двадцать лет.

Лиде Либединской

Живого или мертвого,
Люби меня двадцать четвертого
Двадцать третьего, двадцать пятого,
Виноватого и невиноватого.
Как листву свою любят деревья,
И как хаты любят деревни,
Как природа любит живая,
Ты люби меня, не уставая.
Называй меня так, как хочешь, —
Или сволочью, или зябликом,
Я приплыл ведь к тебе корабликом,
Неизвестно, днем или ночью…
У кораблика в тесном трюме
Жмутся ящики воспоминаний
И толпятся бочки раздумий,
Узнаваний и неузнаваний.
Лишь в тебе одной узнаю
Дорогую судьбу мою.

М. Светлов 10 сентября 1961

О его возвращении она написала в дневнике:

«И снова Миша, милый, верный друг всей жизни, самый мой любимый из людей, оставшихся на земле. Какое счастье пронести такую любовь друг к другу через двадцать лет! Он сказал: „Я тебе не муж, не друг, не любовник, а гораздо больше — я часть твоей биографии“. Это абсолютно точно. Каждая встреча с ним — праздник, потому что мы так легко разговариваем, все понятно. Но, Господи, как он несчастлив, и помочь ему нельзя. Ему нужно одиночество, но он очень страдает от одиночества, но он тоже страдает от отсутствия тепла душевного, он стар, болен и одинок».

Из дневника Либединской от 16 декабря 1961 года: Автограф М. С. Светлова

«Вчера весь вечер рядом Миша, родной, большой, единственный такой на свете. „Где ты будешь встречать Новый год?“ — „Наверно, в Клубе с Родам [40], но это будет в последний раз“.

Это не будет в последний раз, да ему и нельзя сейчас резко менять жизнь. Терпеть все, что терпит Родам, никто не сможет, и быть ему одному нельзя, очень уж он незащищенный, да и больной и старый, и все-таки никого на свете лучше его нету. Как я радуюсь, когда он мне говорит: „Может быть, ты — это самое чистое и лучшее, что у меня было в жизни“. А у меня самым лучшим был Ю.Н., а потом Миша…»

Надпись на этой фотографии: «Татьяне Владимировне. Гению от таланта. 13 февраля 1963»

Страничка из архива Л. Либединской:

Лидочка!
Выйди замуж за старика,
Час последний — он недалек.
Жизни взбалмошная река
Превращается в ручеек.
Даже рифмы выдумывать лень;
Вместо страсти и ожиданий
Разукрашен завтрашний день
Светляками воспоминаний.
Выйди замуж за старика!
За меня! Вот какой урод!
Не везде река глубока —
Перейди меня тихо вброд.
Там, на маленьком берегу,
Где закат над плакучей ивой,
Я остатки снов берегу,
Чтобы сделать тебя счастливой.
Так и не было, хоть убей,
Хоть с ума сойди от бессилья,
Ни воркующих голубей,
Ни орлов, распростерших крылья.

М. Светлов 1962

На обороте наверху:

«Мишенька, родной мой, — нет, нет и нет! Ты знаешь, как я люблю тебя, как многое нас связывает, но только не это. Я все для тебя сделаю, все, что ты хочешь, но ты же сам знаешь, мы возненавидим друг друга на третий день».

М. Светлов. Шарж И. Игина

На обороте внизу:

«Дурочка! Подумай хорошенько. Помни: главное в жизни — это отношение друг к другу. Часто ли это бывает? Нам уже не 18 лет!»

Из дневника Либединской от 21 декабря 1962 года:

«…С Мишей по-прежнему. Он три месяца не пьет и не курит, чистенький, родной. Но с 1-го опять запьет. Ушел от семьи. Живет один. Трудно ему, не знаю, на сколько хватит. Думаю, что вернется. Но мы с ним будем всегда дружить. Выдумщик — мы с ним 27 марта отмечали двадцать лет нашего знакомства, и, что было очень трогательно, целый день у него, потом в „Пекине“, потом в ВТО, утром в Ермоловском театре „Гость из ночи“».

Надпись на скатерти: «Прямо в сердце ты попала, И не с неба ты упала — Ибо Лиды — Не болиды! 12/XII 61. М. Светлов»

Страничка из архива:

Лида!

Не поздравляю тебя с Новым годом, потому что я ревную. Неужели ты будешь сожительствовать с ним целый год, но я тебе все прощу и приду к тебе в 1963 году. Тогда мы с тобой будем счастливы.

М. Светлов

Лидочка!

Это пишу тебе я — главный самец Советского Союза. От меня произошли все — начиная с Софронова и кончая домоуправлением. Как ты там?

Мне почему-то вспомнились письма Маяковского Лиле Брик. И через эти письма я понял психологию женщины. Женщины невыносят гения. Для женщины обыкновенный талант — это уже слишком много. Для женщины нужен человек, мечущийся между своими командировочными и отдельным заработком. Меня женщины никогда по-настоящему не любили. Они только будут писать обо мне мемуары. И я уйду от них в смертельную командировку, где командировочные платят только гениям. Мне ничего не достанется. Я только одолжу десятку у официантки, накрывающей столик у дверей рая, и никогда она этой десятки не получит. Вселенная будет говорить обо мне: он везде задолжал.

Да здравствует Вселенная и отдельные ее граждане!

Обнимаю тебя, Лидочка!

Миша

Бабушка Татьяна Владимировна

Бабушка и ее мама

Все годы Татьяна Владимировна беззаветно служила и помогала дочери. С ними жила ее мать Нина Алексеевна, которая растила Лиду, а затем и ее маленькую дочь Машу.

Лидия Борисовна пишет в «Зеленой лампе»: «Держать домашнюю работницу нам было не по средствам, и бабушка взяла на себя ведение хозяйства. Высокая, статная, в белоснежной блузе с черным галстучком и старомодной, до полу, черной шерстяной юбке, она вечно была погружена в воспоминания о прочитанном, сетовала, что не удалось восстание декабристов, слегка грассируя, рассказывала мне содержание „Былого и дум“ или „Войны и мира“ и едва успевала приготовить обед. К приходу родителей мы с ней общими усилиями мыли посуду и подметали пол. А когда мама сетовала, что в комнате беспорядок, бабушка, величаво вскинув голову, мешая русские слова с французскими, невозмутимо отвечала:

— Я не понимаю тебя, Таня, или ты забыла, какая в нашем доме была чистота — мужчины цилиндры на пол ставили!»

Когда-то она жила на Кавказе, а ее муж служил начальником Земельного управления, сначала в Баку, затем в Тифлисе. Во время свадебного путешествия муж привез ее в Москву, чтобы показать ей Кремль, Московский университет, Третьяковскую галерею. Тогда молодые мечтали, если у них родится дочь, назвать Татьяной, в честь покровительницы Университета. Их желание исполнилось, у них появилась девочка, которая стала матерью Лидии Борисовны.

Нина Алексеевна умерла во время войны, что было огромным ударом для Татьяны Владимировны; она заболела язвой желудка и даже получила инвалидность. И хотя Татьяна Владимировна прожила еще более двадцати лет, ее смерть во многом была связана с уходом матери Нины Алексеевны.

Главный человек нашей жизни Рассказывает Тата Либединская

Дети в нашей семье росли и воспитывались бабушкой Татьяной Владимировной вместе с меняющимися домработницами (няньками), которыми та руководила.

Была одна женщина — Нина, дальняя родственница бабушки и мамы, кажется, со стороны Ефимовых. Она была некрасивая. Она сидела в лагере, так как не донесла на своего родственника. Подробности ее очевидно неудавшейся жизни теперь уже не у кого узнать. Бабушка ее недолюбливала, но смирялась, так как Нина была преданным человеком. Сколько я себя помню, она жила у нас. Нина была очень грубая, кричала на нас, но при этом делала всю черную работу. Маму она обожала… У мамы все-таки была одна крепостная.

С Ниной в наш лексикон вошли неизвестные до этого выражения: «конь не валялся», «на охоту ехать — собак кормить», «иерихонская труба», «торричелиева пустота»; она читала нам еще дореволюционные стишки про Павлика и Неточку.

Умерла Нина летом 1956 года от рака желудка. Мы все в это время были на даче, так что все заботы по уходу и похоронам опять легли на бабушку. Этот летний день, когда мы узнали о ее смерти, до сих пор ясно помнится. Особенно скучала четырехлетняя сестренка Ниночка, с которой они много жили зимой вдвоем на даче и были очень привязаны друг к другу.