Джейн Портер - Сломанные каблуки, или Миссис Совершенство

• Название: Сломанные каблуки, или Миссис Совершенство
• Автор: Джейн Портер
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-17-070582-5, 978-5-271-32342-3

И почему чудеса не случаются по заказу?

Совсем недавно Тэйлор Янг была настоящей «гламурной дамой».

У нее были красивый и богатый муж, три дочки, одетые как картинки из журнала, шикарный дом и череда приемов «для избранных».

Ее жизнь казалась идеальной сказкой наяву.

Но времена меняются — и в сказочный мир Тэйлор вторгается ЖИЗНЬ.

Разоряется муж. Отворачиваются от «жалкой неудачницы» прежние подруги.

И «идеальной женщине» приходится стать женщиной НАСТОЯЩЕЙ.

Сильной, смелой, умеющей бунтовать, действовать, принимать непростые решения и заботиться и о себе, и о своей семье…

---

— И у тебя тоже?

Она поморщилась:

— Да. Но однажды мне надоело выслушивать всякие гадости и я велела голосу замолчать. Наверное, тебе следует поступить точно так же.

Я недоверчиво взглянула на нее:

— И что говорил твой внутренний голос?

— Что я не способна пробудить любовь. Что обречена на поражение. Что ни один мужчина меня не захочет. Что ни один мужчина не будет мне верен… — Марта пожала плечами. — Обычные страхи. Но я от них устала. Надоело, что из-за этого мне все время плохо… — Она подалась вперед и похлопала меня по плечу. — Может быть, пора перестать думать об ошибках, Тэйлор. Лучше поздравь себя со своими достижениями.

* * *

Вечером, после ухода Марты, когда девочки уже спали, я мыла посуду и думала о том, что было.

Марта сказала мне много. Так много, что голова раскалывается до сих пор.

Но вот что главное: я перестала доверять себе, доверять собственному внутреннему голосу, потому что он лжет. Он действительно говорит гадости… обо мне. И это продолжается бесконечно — он критикует все, мои мысли, чувства и поступки.

Ты все испортила.

Ты все сделала неправильно.

Ты всегда все делаешь неправильно.

Ты виновата.

Ты не сможешь исправить эту ошибку.

Ты ничего не сможешь справить.

Ты дура.

Ты ленива.

Ты беспечна.

Ты рассеянна.

Ты непрактична.

Ты эгоистка.

Ты плохой человек.

«Ты плохой человек», — мысленно повторила я, загружая посудомоечную машину и понимая, что этот голос — часть ужасающей пустоты внутри меня. Я поняла, что каким-то образом сама ее создала. Невзирая на свои недостатки, я люблю дочерей и изо всех сил стараюсь о них заботиться. Я тщеславна и горда, но очень люблю Натана, люблю всем сердцем. И стараюсь исправиться. Всегда старалась.

Может быть, Марта права и еще кое в чем. Может быть, стараться изо всех сил, пусть и не достигая идеала, — этого уже достаточно.

Думать, что я могу стать совершенной, — фантазия.

Выражаясь словами Марты — вот для чего нужна религия, — совершенен только Бог, а мы просто люди.

Я выключила воду и потянулась за губкой. Разве не приятно забыть о совершенстве и жить реальной жизнью? Быть человеком? Пока я вытирала стол, меня посетила еще одна мысль. Возможно, самая большая папина ошибка была не в том, что его бросила жена, а в том, что он испугался и спрятался.

Я так сильно стиснула в кулаке губку, что вся вода вылилась на стол.

Мне надоело извиняться.

Надоело всюду видеть неудачи. Я хочу радоваться жизни. Хочу, наконец, радоваться себе. Разве это так уж плохо?

— Мама, я пить хочу, — сказала Тори, внезапно появляясь на пороге в своей розовой цветастой пижаме.

— Почему ты не спишь? — спросила я, кладя губку в раковину.

— Не могу. В моей комнате пауки.

— Нет там никаких пауков, — ответила я, борясь с раздражением.

— А вот и есть.

— Тори…

— Иди и посмотри сама. — Она взяла меня за руку, лицо у нее было очень решительное.

Мы пошли в маленькую спальню, которую Тори делила с Брук. На стене горел ночник, освещая ее мягким желтым светом. Я осмотрелась и ничего такого не увидела.

— Ложись спать, — прошептала я. — Никаких пауков нет.

— Есть!

— Тори, перестань.

— Смотри. — Она высвободила руку, подошла к изножью кровати и указала на стену: — Видишь?

На стене сидел паук размером почти с мою ладонь, всего в паре дюймов от вентиляционного отверстия, коричнево-черный, но, слава Богу, не мохнатый.

— Видишь? — повторила Тори.

Молодчина.

— Да. Сейчас. — Я вернулась на кухню, взяла полотенце, сняла паука, вынесла на улицу и выбросила в кусты. Руки у меня дрожала, когда я запирала дверь, но Тори сияла.

— Ура, ты его победила!

Я взяла ее на руки.

— Теперь ты сможешь заснуть?

Тори обняла меня.

— А можно мне лечь с тобой?

Она смотрела так ласково, что я не могла отказать.

— Только если пообещаешь не писаться в постель.

Утром я проснулась и тихо выскользнула из-под одеяла, чтобы не разбудить Тори, которая еще спала у меня на подушке. Закрыв дверь спальни, я пошла взглянуть на старших девочек. Они тоже спали.

Я сварила кофе, села за компьютер, проверила почту и увидела, что у меня два письма: от Натана и от Марты.

Письмо мужа я открыла первым.

«Прости, что не ответил на звонок. Нам нужно поговорить. Н.».

Я читала и перечитывала послание. Нужно поговорить… нужно поговорить… поговорить. Что это значит? Я написала краткий ответ:

«Позвони, когда сможешь. Сегодня я дома, с девочками».

Потом прочитала письмо Марты.

«Тэйлор, хочешь снова быть председателем аукционного комитета?»

Ого. Интересный вопрос. Хороший вопрос. Я встала и стала мерить шагами кухню и гостиную.

С одной стороны, нельзя упускать такую возможность. Я приступила к организации аукциона давным-давно, еще прошлой весной. Первое собрание состоялось в августе, и мы с Пэтти изо всех сил старались заинтересовать остальных.

Быть председателем комитета так много для меня значило. Но теперь это стало не важно. Воссоединить семью — вот что теперь главное.

Я вернулась за компьютер и ответила Марте:

«Если бы могло исполниться любое мое желание, я бы предпочла, чтобы Натан вернулся домой».

Отправив письмо, я снова встала и походила по дому — меня охватил знакомый страх, страх оказаться неудачницей, забытой, покинутой. Но вместо того чтобы хвататься за коробку с любимым печеньем, я попыталась понять, вправду ли я никто и ничто. Нет, это не так. Я что-то значу. Да, у меня множество недостатков. Но, так или иначе, я кому-то нужна. Нужна многим людям. А что еще важнее — самой себе.

Девочки спали дольше обычного, а когда проснулись, мы просто бездельничали и наслаждались этим. Была суббота, погода стояла отличная — небо ярко-синее, утренний свет лился сквозь кухонные окна и отражался от небольшой антикварной люстры, купленной в дешевом магазине. На противоположной стене играли радужные отблески. Маленькие хрустальные подвески преломляли лучи и отбрасывали радуги на белую дверцу шкафа.

Брук вошла на кухню с коробкой печенья под мышкой и заметила эти яркие блики.

— Радуга, мама!

Я стояла за столом и составляла список покупок.

— Правда, красиво?

— Мне нравится этот дом, — сказала она, ставя коробку и подходя ко мне. — Он маленький и старый, но ты его украсила.

— Спасибо.

Наверное, однажды я тоже заскучаю по нашему прежнему дому, но пока что исполнена решимости сосредоточиться на том, что еще нужно сделать и что можно сделать. В том числе покрасить.

— Вы с сестрами все еще не прочь достать сегодня рождественские украшения?

— Мы пойдем за елкой?

— Может быть.

Джемма вошла на кухню с пачкой каталогов, прибывших со вчерашней почтой.

— Я не хочу сегодня наряжать елку. Хочу печь пирог. Мы еще ничего не приготовили.

Я добавила в список арахисовое масло и посмотрела на девочек:

— Давайте сегодня нарядим елку, а угощением займемся завтра.

— А может быть, наоборот? — отозвалась Джемма, подошла к столу и начала листать рекламный каталог. Она обожает рассматривать каталоги, всегда ищет что-нибудь новенькое и интересное. Я раньше тоже была такой. Мне нравилось выбирать и покупать. Глянцевые журналы демонстрировали, какой может быть жизнь. Каждая покупка приближала меня к идеалу, которого я надеялась однажды достичь.

— Некоторые девочки в моем классе уже носят лифчик, — сказала Джемма, рассматривая фотографии супермоделей в изящных лифчиках и трусиках.

— Девочки развиваются по-разному. — Я покусывала колпачок ручки и размышляла, не пора ли наконец побеседовать с дочерьми о птичках и пчелках. До сих пор мы с Джеммой старательно избегали этого разговора. Она никогда не расспрашивала, откуда берутся дети, а я не стремилась объяснять… пока. Хотя и следовало бы. Моя мать никогда со мной об этом не говорила, и я обо всем узнала из непристойной болтовни со сверстниками.

— Я знаю, — ответила Джемма. — Я просто говорю, что некоторые уже носят лифчик. А у Кэтрин Келли… э… они такие большие. Все на нее смотрят, когда она бегает, потому что… — Джемма коснулась своей маленькой груди, — …потому что они прыгают вверх-вниз.

Я отложила ручку.

— И ты смотришь?

— Нет… — Она сделала паузу. — Ну… иногда. Просто… так странно. В прошлом году у нее ничего не было, а теперь… большая грудь. И все к ней по-другому относятся. Один мальчик, наверное, из пятого класса, хотел поцеловать Кэтрин и потрогать… здесь. И его исключили на неделю.

— Это называется сексуальное домогательство, — сказала я, удивившись, что в нашей школе случаются подобные вещи.