Леонид Родин - Путешествие в тропики

• Название: Путешествие в тропики
• Автор: Леонид Родин
• Издательство: Государственное издательство детской литературы
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1955

Записки научного сотрудника Ленинградского Ботанического института об экспедиции советских ученых в Бразилию в 1947 году. Экспедиция направлялась для наблюдения и изучения полного солнечного затмения 20 мая 1947 года. Задачей автора и его коллег было привезти живые тропические растения для восстановления оранжерей Ленинградского Ботанического сада, разрушенных авиабомбами и снарядами немецко-фашистских варваров во время Великой Отечественной войны, ознакомиться с некоторыми типами растительных сообществ тропиков и собрать гербарий тропических растений.

---

Зато наутро я оказался в выигрыше: мой спутник поднялся с постели, как из угольной шахты, — его буквально засыпало пеплом и углём от паровозной трубы.

Солнце уже поднималось. Одиночные деревья отбрасывали длинные тени. Часто мелькали маленькие белые домики, окруженные садиками с бананами, мамоном, инжиром.

На плантации сахарного тростника.

Но больше всего в этих местах ананасов. Когда мы проезжали, как раз подходил к концу сезон уборки урожая. Только в немногих местах видны были группы рабочих в широкополых соломенных шляпах. Они снимали колючие ароматные «шишки» ананаса — одного из лучших фруктов на земле.

Убранные с поля ананасы большими пирамидами были сложены у пыльной ржаво-красной дороги в ожидании погрузки на автомашины.

Вскоре поезд влетел на окраину столицы штата Минас-Жераис, города с поэтическим названием Белу-Оризонти (прекрасный радужный горизонт).

Встречались и старинные двуколки.

Мы не предполагали здесь задерживаться, нам надо было поскорее попасть в Рио. Но на вокзале выяснилось, что поезд в столицу пойдет только вечером. Наш поезд дальше не шел, так как отсюда до Рио была проложена уже другая, широкая колея.

Жалко было терять целые сутки, и мы решили воспользоваться самолетом. Тут же на вокзале нашли такси. Промчавшись по еще спящему городу, машина вышла на асфальтобетонное шоссе, которое, впрочем, скоро сменилось разъезженной грунтовой дорогой.

Навстречу шли грузовики с бананами и ананасами, навалом насыпанными в кузов, с ящиками авокадо и мандаринов. Встречались и старинные двуколки, в которые были впряжены пара, а то и четверка быков зебувидной породы. Повозки были так же нагружены фруктами и овощами. Всё это везли в город с плантаций и ферм.

Мы с интересом рассматривали своеобразный рельеф — пологие холмистые гряды, разделенные долинами. На грядах — остатки лecoв, посадки кокосовой и других пальм. А в долинах — плантации ананасов, кукурузы, инжира и апельсинов. На фоне темнозеленой листвы апельсиновых деревьев золотистые плоды выделялись словно оранжевые фонарики.

В Америке до прихода европейцев апельсина не знали. В Бразилии апельсины начали культивировать в начале XIX века. В штате Баия был выведен особый бессемянный сорт, который быстро стал распространяться в культуре. В Баие плоды этого сорта достигают пятнадцати сантиметров. Таких плодов ни в Европе, ни в Азии не встретишь.

Теперь в Бразилии имеется около 20 миллионов апельсиновых деревьев, но хозяйство находится в упадке.

Апельсины, как и ананасы, и авокадо, и другие ценнейшие плоды, не по карману рабочим и мелким служащим. И опять получается, как с кофе и сахаром, — государство ограничивает выращивание апельсиновых деревьев. Из апельсинов, содержащих ценные для человека витамины, добывают кислоты и масла, которые идут для технических целей.

На бразильском аэродроме

Через полтора часа мы добрались до знакомого уже нам аэродрома Лагоа-Санта.

Здесь нас постигло новое разочарование. Местные самолеты уже ушли в Рио, ожидаются только транзитные. На ближайшем, который прибудет вот-вот, свободных мест нет.

Всё это нам удалось узнать с большим трудом, так как служащие аэродрома говорили только по-португальски. Наши же познания в португальском языке были явно недостаточны для сложного разговора о самолетах.

Кроме того, у здешних жителей было какое-то особенное произношение. Это мешало нам понять то немногое, что можно было уразуметь с помощью англо-португальского словаря-разговорника, который мы захватили с собой. Этот словарь был издан в Европе, а португальский язык в Бразилии претерпел большие изменения, в нем появились индейские и негритянские слова, изменилось строение фразы.

Мы не могли найти в разговорнике тех слов, которые произносили служащие аэродрома. Они же, в свою очередь, не понимали многих слов, которые мы выискивали в разговорнике.

Вскоре прибыл самолет. Он был полон, и с него не сошло ни одного пассажира. Через полчаса пришел второй самолет, и на нем также не было свободных мест. После этого нам сказали, что самолетов на Рио сегодня больше не будет. Настроение у нас упало, — пропадал день.

Но мы видели, что все аэродромные служащие принимают в нас участие, хотят нам помочь. Они узнали, что мы — советские люди, что мы из далекой, но такой славной страны. Мы объяснили им, что один из нас из Москвы, а другой — из Ленинграда. Их смуглые лица оживились улыбками, и они восхищенно произносили: «Москва», «Ленинград». Они называли имя Сталина, делая по-своему ударение на последнем слоге. Мы научили их, как надо произносить правильно.

Слава о победах советского оружия в мировой войне проникла во все уголки мира, и Советский Союз у всех народов завоевал еще большее уважение.

Мы оба с Леонидом Федоровичем почувствовали на себе это сердечное отношение простых людей к нашей стране. Здесь, далеко за океаном, я испытал глубокую радость за свою Родину.

А вот что было дальше.

Один из служащих переговорил с шофером такси и куда-то уехал с ним. Через полчаса он возвратился, но с ним был еще один человек. Второй, молодой парень, шумно с нами поздоровался и сказал, что понимает по-английски. Впрочем, он не так уж хорошо владел английским, но во всяком случае разговор у нас пошел оживленнее. Он был телеграфистом, дежурил здесь ночью и отдыхал, когда его позвали ехать сюда.

Поговорив с нами, парень исчез и вскоре вернулся сияющий. Оказалось, что он сходил на радиостанцию и уговорил радиста дать радиограмму на аэродром другой авиакомпании, трасса которой проходит в стороне от Лагоа-Санта. Радиограмма была такая: здесь ожидают двое советских ученых, которым сегодня надо попасть в Рио; отсюда самолеты уже ушли, и пусть самолет той линии зайдет за ними в Лагоа-Санта.

Мы с нетерпением ожидали ответа. Через сорок минут с радиостанции сообщили: самолет придет. Телеграфист радостно пожал нам руки и отправился продолжать прерванный отдых.

Наконец послышался шум моторов. Самолет подходил с севера, явно с другого направления, чем проходившие ранее машины.

Через 20 минут мы уже летели над сплошной пеленой туч, скрывавших от нас восточнобразильскую гилею. При приближении к океану тучи стали редеть, превратились в легкие облака, и Рио мы увидели залитым солнечным светом.

ОБЕЗЬЯНИЙ ОСТРОВ

Городская окраина

В Рио мы на этот раз не засиживались. Хотелось попасть в такие места, где есть растения, совсем отсутствующие в умеренных широтах.

Нас привлекало познакомиться с мангровой — особым, прибрежным, — вернее даже, прибрежно-водным типом тропического леса. Для этого нужно было совершить поездку в глубину бухты Гуанабары.

Автомобиль помчал нас сперва по набережной, затененной великолепными фикусами. Кроны их так густы, что совсем не пропускают солнца, а корни выступают на поверхность земли и, извиваясь, отходят от ствола, создавая дереву прочную опору.

Миновав широкую набережную, где машины шли по четырем асфальтовым полотнам (на двух из них движение — в одном направлении, на двух — в другом) со скоростью не менее шестидесяти километров в час, мы попали в узкие улочки и переулки старого Рио.

Здесь сразу езда почти шагом — машины скучиваются на поворотах и перекрестках. Потом на короткое время мы вырвались на широкую набережную канала, обсаженного молодыми королевскими пальмами.

Было еще раннее утро. Поперек серого асфальта мостовой упали черные тени пальмовых стволов. Сложный теневой узор их перистых крон переплетался с цветущими лианами, обвивающими парадные подъезды особняков богачей.

Вскоре мы свернули в сторону, миновали несколько улочек и попали в заводской район города. На сотни метров тянутся тут глухие кирпичные стены складов, закопченные бетонные корпуса фабрик и заводов.

Вскоре промелькнула конечная остановка городского автобуса. За нею сразу оборвалась асфальтовая мостовая, и наш автомобиль начал стучать рессорами, прыгать на ухабах и скрести дифером по земле в глубоких колеях.

Справа от дороги, на плоской, сырой и заболоченной равнине, скопились в полнейшем беспорядке фавеллы — жилища рабочего и безработного люда. Эта низина не разгорожена колючей изгородью, — она никому не принадлежит, ни для какого землевладельца она не представляет приманки.

Можно поражаться изобретательности жителей этого района, о котором ничего не говорится в путеводителях по Рио. Есть поговорка — «Голь на выдумки хитра». Из чего только не построены здесь дома?

Хмурые ребячьи рожицы провожали глазами нашу машину, когда мы ехали по узкой кривой улочке, среди беспорядочно разбросанных фавелл.