Николай Покровский - Евангелие в памятниках иконографии

• Название: Евангелие в памятниках иконографии
• Автор: Николай Покровский
• Издательство: Прогресс-Традиция
• Жанр: Религия: прочее
• Год: 2001
• ISBN: 5-89826-056-0

Книга Н. В. Покровского (1848–1917), историка искусства, профессора Петербургской духовной академии, директора археологического института, является фундаментальным и до настоящего времени непревзойденным исследованием евангельской иконографии. Можно смело сказать, что ни одна другая работа на эту тему не достигает точности и широты охвата материала, как этот труд.

В работе подробно разбирается складывание главных тем христианства на основе широкого круга самых ранних византийских и славянских памятников: живописи катакомб, икон, фресок, лицевых рукописей и т. п. Книга состоит из трех частей: «Иконография детства Иисуса Христа», «Общественное служение» и «Конечные события евангельской истории», в каждой из которых читатель обнаружит особенности появления и развития таких известных сюжетов, как «Благовещение», «Рождество Христово», «Сретение Господне», «Крещение», «Распятие» и др.

Данная книга остается главным пособием для каждого, кто обращается к изучению иконографии Евангелия.

---

Тайная вечеря в произведениях западного искусства до эпохи Джотто не представляет почти ничего оригинального. В некоторых памятниках западных видим точное повторение той же схемы, что и в памятниках византийских, как, например, в лонгобардском манускрипте бодлейяновой библиотеки ΧΙ-ΧΙΙ вв.[1857]: стол-сигма, на нем хлебы, чаша, два сосуда с рыбой. За столом сидят Иисус Христос, двенадцать апостолов и среди них Иуда; он простирает руку к Христу (?). Однако такие изображения на Западе должны быть отнесены к числу редких. В огромном большинстве их Иуда занимает совсем иное положение: так как он в момент совершения тайной вечери не принадлежал уже внутренне к малому стаду Христову и был отщепенцем, то художники выделяют его из ряда других апостолов; они помещают его по сю сторону стола-сигмы, и это есть первый и главнейший признак его выделения. Значительное число памятников этого рода указано Доббертом[1858]. Но если значение этой иконографической подробности вполне ясно, то остается еще вопрос: на Западе или в Византии впервые появилась она; возможно ли считать ее признаком западного происхождения того или другого памятника, как полагают Добберт и Питра?[1859] На памятниках византийских, уже разобранных нами, она не встречается, но мы ее видим на ахенском антипендии[1860], где Иуда стоит по сю сторону стола и принимает кусок из рук Спасителя, во фресках Урбана[1861], где Иуда возлежит и принимает также хлеб от Христа, в мозаиках Монреале[1862] и на вратах беневентских[1863]. Все эти памятники в целом имеют характер византийский[1864]; но до сих пор не доказано, что они изготовлены непосредственно византийцами; быть может, в них следует видеть лишь подражание произведениям Византии со стороны западных художников, произведение византийское по духу и характеру техники, а не по исполнению. Отсюда было бы возможно, ввиду постоянного повторения изолированного положения Иуды на памятниках западных, признать и в поименованных памятниках след западного отступления от византийских прототипов. Отступление это не принадлежит к числу крупных. В нем лишь с полной определенностью выражены византийские попытки выделения Иуды, замеченные нами в лобковской псалтыри и Евангелии императорской публичной библиотеки № 21. Отделяя таким образом Иуду от прочих апостолов, западные художники иногда лишают его нимба или наделяют его черным нимбом, в отличие от золотого нимба прочих апостолов. Черты эти мы видели и в памятниках византийских (Ев. № 74, копт. Ев.) и позднегреческих[1865]. В латинском Евангелии мюнхенской библиотеки (cod. cum piet. 52, cod. lat. 15903), в латинской Библии XIV в., принадлежащей той же библиотеке (№ 835), — черный демон входит в уста Иуды: наглядное выражение слов ев. Иоанна: «и после сего куска вошел в него сатана» (Ин. XIII, 27; ср. Лк. XXII, 3). Византийское искусство этой подробности не знает, но она известна нам по позднейшим греческим стенописям[1866]. Следующую особенность западных изображений, по которой всегда возможно отличить их от византийских, составляет прямоугольный стол. Первые по древности примеры этого рода относятся к XII в. Вместе с тем становится обычной и та видоизмененная схема изображения, первый пример которой дан в кембриджском кодексе VIII в.[1867] Коль скоро древнее понятие о столе было заменено новым, то и размещение участвующих в вечере должно было измениться: за столом-сигмой первое место находилось с левой стороны; за столом прямоугольным оно — посередине. И действительно, теперь художники стали изображать Христа на главном среднем месте[1868], а по сторонам — апостолов; Иуда удерживает свое отдельное место по сю сторону стола. Кроме памятников, описанных Доббертом, укажем еще на миниатюры рукописей XII–XIII вв., изданные Бастаром[1869], Лякруа[1870] и Р. де Флери[1871]; французскую Библию национальной библиотеки № 1б7, старопечатный кодекс той же библиотеки № 26. В памятниках XI–XIII вв. тайная вечеря принимает иногда характер литургический, таковы: эмалевый ящик, изданный Кайе[1872], и миниатюра рукописи национальной библиотеки № 9561 (л. 164): в храмине — престол квадратный с хлебами, украшенными крестами. Христос, стоя за престолом, подает апостолам — правой рукой св. хлеб, левой чашу (на ящике кубышку); над головой Христа Св. Дух. Это один из фактов, доказывающих, что на Западе даже и в XIII в. причащение под обоими видами было делом обычным; в противном случае миниатюрист-богослов не допустил бы столь явного протеста против существующей литургической практики. В памятниках XV в., когда на Западе уже установилась новая практика причащения, таких изображений нет: на столе лежат облатки, чаша в руках Христа; но она не передается апостолам (рук. нац. библ. № fr. 828, fol. 192), а иногда Христос причащает одними облатками стоящих на коленях апостолов (триптих ват. музея). Замечательные варианты: в одной из миниатюр рукописи национальной библиотеки № 9561 (л. 34 об.) тайная вечеря сопоставлена с изображением пира Иосифа с братьями; на лиможской эмали 1557 г., изданной Соммераром[1873], на столе агнец, как в некоторых миниатюрах наших лицевых Страстей; в Библии бедных[1874] вечеря сопоставлена с манной и Мелхиседеком, встречающим Авраама; присоединены здесь по обычаю и пророки — Давид (пс. LXXVII, 25: «хлеб ангельский яде человек»), Исаия (LV, 2: «послушайте мене и снесте балагая»), Соломон (Притч. IX, 5: «приидите, ядите мой хлеб и пийте вино») и Сирах (= Соломон: Прем. XVI, 20: «хлеб с небесе послал еси им, всякое услаждение в себе имеющий»). Все эти варианты, впрочем, мало подвинули вперед художественную обработку сюжета. Заслуга эта принадлежит знаменитым художникам Западной Европы и преимущественно — школы тосканской XIV–XV вв.; назовем Джотто (церковь Мария дель Арена в Падуе, картина в церкви Св. Креста во Флоренции), Николо Петри (фреска в рефектории Св. Креста во Флоренции), Спинелло Аретино (картина в берлинском музее), Лоренцо Шберти (врата флорент. ваптистерия), Фьезоле (картина в церкви Annunziata во Флоренции, фреска в S. Marco во Флоренции), Козимо Розелли (фреска в Сикстинской капелле в Риме), Доменико Гирландайо (рефекторий Ognisanti во Флоренции, foresteria в S. Marco), Луку Синьорелли (картина во флорент. Академии), Леонардо да Винчи (Maria delle Grazie в Милане), Бернардино Луини (рефекторий S. Maria degli Angeli в Лугано), Андреа дель Сарто (рефекторий S. Salvi во Флоренции), Рафаэля (ватик. ложи); немецких художников — А. Дюрера (гравюра), Гольбейна (карт, базельского музея)[1875], нидерландца Поурбуса-младшего (лувр. галер. № 392)и проч.

Кроме изображений вечери исторических, встречаются на Западе изображения символического характера: Христос — царь в короне — благословляет находящуюся перед Ним на престоле рыбу; возле престола по одну сторону стоит женщина в короне с сосудом в руках, означающая церковь; по другую — женщина-синагога, она отходит прочь с поникшей головой. Таково изображение в сен-жерменском кодексе XIII в. № 37[1876]. Надпись объясняет, что здесь выражено омрачение славы Иакова (пс. XVII, 4) и лишение иудеев царства и священства: царь и священник Христос; плодами Его священства пользуется церковь, а синагога отвергается. Чаще в западных памятниках изображается евхаристия под образами мельницы и точила (= пресс). Вот пример первого изображения в церкви Св. Креста в Ростоке XV в.: центр изображения — мельница; четыре евангелиста высыпают в воронку мельницы свертки с надписями, заимствованными из их Евангелий; свертки эти перемалываются камнями и выходят из-под них в виде одной ленты с латинской надписью: ego sum panis vivus, qui de coelo descendit (Ин. VI, 41). Ленту эту принимают в одну чашу святители: Григорий Двоеслов, изображенный в виде папы, Блаж. Иероним в одеждах кардинала, Амвросий и Августин в одеждах епископов. Над чашей — Отрок Христос в ореоле, имеющем вид гостии. Святители имеют свитки с изречениями, относящимися к таинству евхаристии. По сторонам мельницы стоят двенадцать апостолов, которые и приводят ее в движение. Изображение это стоит в связи со старинной немецкой песнью о мельнице (Muhlenlied) и имеет немало вариантов, отчасти пародического характера[1877]. Евхаристия в виде точима или станка для выжимания винограда известна по памятникам французским и немецким XIV–XVII вв. Примеры ее многочисленны, но мы ограничимся лишь двумя-тремя. В монастырской церкви в малом Комбурге (Швабия) (рис. 127): изображен распятый Христос; из Его ребра течет кровь, которую принимает в потир женщина в нимбе, олицетворяющая собой церковь; по правую сторону женщина-синагога с поникшей головой; она удаляется прочь и намеревается снять со своей головы диадему в знак того, что царство Ветхого завета окончилось с крестной смертью Христа. Возле этих женских фигур стоят две толпы народа, из которых одна означает представителей церкви новозаветной, свободных от ига закона и потому стоящих с открытыми головами, как и сама церковь, другая — представителей церкви ветхозаветной в остроконечных шапках. Вверху, позади креста, изображен молодой царь в диадеме — Давид или Соломон; в руках его развернутые свитки; такие же свитки в руках Христа, церкви, синагоги и народа. Нам неизвестно, есть ли надписи на свитках[1878]. На нижней половине изображения представлен пресс = точило; в нем стоит Христос в крестообразном нимбе, со свитком, в короткой тунике и нажимает рычаг пресса; из сосуда, в котором стоит Христос, через особый желоб вытекает влага в другой небольшой сосуд. Под прессом четыре свитка — символы четырех евангелистов. С левой стороны, в некотором отдалении, стоит пророк (Исаия) со свитком и с жестом[1879]. Памятник этот, на наш взгляд, если не византийского происхождения, то явился не без влияния со стороны Византии: Спаситель распят четырьмя гвоздями; положение его спокойное, голова несколько наклонена набок и украшена крестообразным нимбом; волосы локонами падают на плечи; корона женщины-синагоги подобна византийской диадеме; фигура пророка тождественна типу пророка византийского; замечательное спокойствие в целой композиции, отдельная постановка распятия и точила, как будто двух самостоятельных изображений, связанных между собой лишь единством места, — все это признаки, близко родственные византийской иконографии. Возможно допустить, что тема эта разрабатывалась художниками византийскими, хотя таких памятников и не дошло до нас[1880].