Белфорт Джордан - Волк с Уолл-стрит

• Название: Волк с Уолл-стрит
• Автор: Белфорт Джордан
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-17-081713-9

Автор этой книги – знаменитый делец с Уолл-стрит, биржевой брокер-махинатор, основатель одной из крупнейших финансовых «прачечных» конца XX века. Каждая страница его мемуаров так и дышит гламуром 1990–х: самые быстрые тачки, самые длинные яхты, самые роскошные женщины – и на все это проливается непрерывный дождь хрустящих денежных купюр. Жизнь-сказка, фантастический успех, за которым следует столь же головокружительное падение: предательство друзей, тюремный срок за мошенничество, пожизненный запрет на профессию… В общем, настоящее голливудское кино – недаром же великий Мартин Скорсезе снял по этой книге один из самых дорогих фильмов в истории Голливуда, и главную роль в нем исполнил Леонардо ди Каприо…

---

Советы Абрахамса были очень ценными. И он был самым предусмотрительным человеком из всех, кого я знал. Он хранил в своем кабинете старые ручки, разменявшие второй, а то и третий десяток лет. И если требовалось подписать какой-нибудь документ задним числом, он подписывал его чернилами, почтенный возраст которых подтвердил бы даже газовый хроматограф, не говоря уж о самых опытных криминалистах ФБР!

Как-то раз, когда я еще только начинал, мы с Абрахамсом завтракали в «Севилл-Дайнер» на Маркус-авеню, примерно в миле от тогдашнего офиса «Стрэттон» и всего в паре минут ходьбы от моей нынешней штаб-квартиры. Абрахамс угостил меня кофе с орехово-фруктовым тортом «Линцер», а заодно преподал мне краткий исторический анализ эволюции фэбээровских законов. Он доходчиво объяснил мне, откуда в них что взялось, какие промашки допускали финансовые махинаторы в прошлом и как потом по следам этих промахов были написаны законы. Я все это усвоил, не сделав ни одной заметки, тем более что на любые записи у Абрахамса был наложен строжайший запрет. Сделки с ним скреплялись не пером и печатью, а рукопожатием. Его слово было дороже любой подписи, и он никогда не нарушал его. Да, конечно, мы обменивались документами в случае крайней необходимости, но только такими, что были тщательно состряпаны лично Абрахамсом, и ручки для подписей были, конечно, подобраны с особой тщательностью. И в то же время любой из этих документов ничего не стоило оспорить, что, конечно, делало их особо надежными.

Абрахамс многому научил меня. И главное, что я зарубил себе на носу: любая сделка – любая операция с ценными бумагами, любая транзакция – оставляет письменные следы, то есть улики. И если эти письменные улики не доказывают твою невиновность или хотя бы не подкрепляют какое-то твое альтернативное объяснение транзакции, то рано или поздно федеральные власти предъявят тебе обвинение.

Так что я был очень осторожен. С самого рождения «Стрэттон-Окмонт» каждая сделка, которую я заключал, каждый перевод, который делала от моего имени Джанет, каждая сомнительная транзакция – все они оформлялись или, как говорили на Уолл-стрит, «подбивались» различными бумагами с отметками времени, а иногда даже заказными письмами. Все эти документы в совокупности обеспечивали мне прикрытие: возможность альтернативного объяснения, которое могло бы помочь мне избежать потенциально угрожавшей мне уголовной ответственности.

А теперь Абрахамс сидел в тюрьме в ожидании приговора. И представьте себе – за отмывание бабок. Как он ни осторожничал, но одним негласным законом он все же пренебрег. А закон этот был прост: не обналичивай за один раз со своего счета больше 9999 баксов, потому что начиная с десяти штук ты обязан заполнить налоговый формуляр. Эта мера была введена для того, чтобы отслеживать наркодилеров и всяких там мафиози, но применялась, конечно, и к законопослушным гражданам США.

Абрахамс вдолбил в мою голову и еще одно правило: если тебе вдруг звонит деловой партнер, нынешний или бывший, и заводит разговор о каком-нибудь давнем дельце, то девять против одного – он сотрудничает «с ними». Так получилось и с самим Абрахамсом.

Когда он мне позвонил и каким-то странным, скрипучим голосом прокаркал зловещее «Слушай, а помнишь, как…», я сразу понял: он угодил в переплет. Вскоре после того мне позвонил один из его адвокатов и сообщил, что Абрахамсу предъявили обвинение и было бы очень здорово, если бы я выкупил его долю во всех наших общих инвестиционных паях, так как его активы заморожены. Со слов юриста я понял, что свои бабки Абрахамс уже доедал. Без всяких колебаний я выкупил все паи втридорога (точнее, в пять раз дороже рынка), переправил Абрахамсу миллионы нала и стал молиться.

Я молился, чтобы Абрахамс не сдал меня. Я молился, чтобы он выстоял на допросах. Я молился, чтобы он – даже согласившись на сотрудничество – сдал бы всех, кроме меня. Но из разговора с одним нью-йоркским авторитетом я понял, что частичного сотрудничества не бывает: либо ты закладываешь всех, либо не закладываешь никого. И у меня сердце ушло в пятки.

Что бы я делал, если бы Абрахамс сдал меня? Большая часть нала, который он выудил из банков, отошла мне. Как-то в разговоре он обмолвился о каких-то подставных из мира ювелиров, которым он впаривал новые акции за баснословные откаты наличными. Но я никогда и мысли не допускал, что он просто снимает наличные со счета через банк. Он был слишком умен и ловок, чтобы пойти на такое! Он был самым предусмотрительным человеком на планете. Одна промашка – и вот к чему она привела…

Неужели я разделю его участь? Неужели в Швейцарии и я провалюсь? Пять лет подряд я соблюдал просто исключительную предосторожность, стараясь не подставиться ФБР. Я помалкивал о прошлых делах; я постоянно проверял дом и офис на предмет жучков; я «подбивал» каждую сделку, обеспечивая себе правдоподобные версии; и я никогда не снимал крупные суммы через банки. Постепенно, однако, я снял с разных банковских счетов свыше десяти миллионов наличными, и все это только ради одного – чтобы у меня было правдоподобное объяснение, если меня застукают с огромным количеством нала. В самом деле, если бы у ФБР тогда возникли ко мне вопросы, я бы ответил им просто: «Свяжитесь с моим банком, и вы убедитесь, что вся эта наличность законная».

Словом, я был предусмотрителен. Но таким же был и мой добрый приятель, старый Абрахамс, мой первый учитель, человек, которому я был стольким обязан! И уж если они докопались до него… да, обстоятельства явно складывались против меня.

И это было моим вторым мрачным предчувствием за день. Но в тот момент я не подозревал, что оно отнюдь не последнее.

Глава 13 Прачечная № 101

Частный банк «Юньон Банкэр Привэ» размещался в мерцающем темными стеклами офисном здании, поднимавшемся на десять этажей над полной лягушатников Женевой. Здание стояло на Рю-де-Рон, что, насколько я понимал, означало «улица Роны», в самом сердце чудовищно дорогого торгового квартала Женевы, совсем рядом с полюбившимся мне гейзером.

В отличие от американского банка, в который ты входишь через вестибюль и видишь улыбающиеся лица кассиров за пуленепробиваемыми стеклами, в фойе этого банка, в окружении сорока тонн серого итальянского мрамора, присутствовала всего одна одинокая дама. Она сидела за мощной стойкой красного дерева – такой большой, что на нее мог бы с легкостью сесть мой вертолет. На даме были светло-серый брючный костюм и белая блузка с высокой стойкой, а на лице – бессмысленное выражение. Ее светлые волосы были стянуты в тугой узел. Ее кожа была безупречной – ни морщинки, ни пятнышка. «Еще один швейцарский робот», – подумал я.

Мы с Дэнни подошли к стойке, и дама оглядела нас с явным подозрением. Неужели она знала? Да, несомненно, она знала. Это было написано на наших лицах: юные американские преступники, собирающиеся отмыть бабки, полученные преступным путем. Наркодилеры, нажившиеся на продаже смертельного зелья школьникам!

Я сделал глубокий вдох и подавил желание объяснить даме, что мы всего лишь обычные биржевые мошенники, а наркотики для нас всего лишь забава (мы и правда не торговали ими, упаси боже!).

К счастью, дама предпочла оставить свое мнение при себе и не стала выяснять, какие именно преступления мы совершили на этот раз. Вместо этого она спросила:

– Чем я могла бы вам помочь?

«Могла бы»?Господи Иисусе! Опять это условное «бы»!

– У меня назначена встреча с Жаном-Жаком Сорелем? [8] Мое имя – Джордан Белфорт?

Тьфу! Какого черта я тоже заговорил вопросительными предложениями?Вот уж точно – дурной пример заразителен.

Я ждал, что женоподобный андроид ответит мне, но она молчала. И продолжала пялиться на меня… а потом стала пялиться на Дэнни, разглядывая нас обоих с головы до ног. Затем, словно желая подчеркнуть, как плохо я выговариваю имя мсье Сореля, ответила:

– Ах, так вы имеете в виду мсье Жана-Жака Сореля! – как благозвучно прошелестело в ее устах это имя. – Да, разумеется, мистер Белфорт, все вас ждут на пятом этаже.

Она кивнула в сторону лифта. Мы с Дэнни зашли в отделанную красным деревом кабину, которую обслуживал молодой швейцар в одеянии, достойном какого-нибудь маршала девятнадцатого века. Я шепнул Дэнни:

– Не забудь, что я тебе сказал. Независимо от того, как все пройдет, мы встаем из-за стола со словами, что не заинтересованы. Договорились?

Дэнни кивнул.

Мы вышли из лифта и двинулись по длинному и тоже обшитому красным деревом коридору, который просто провонял богатством. В коридоре стояла такая мертвая тишина, что я почувствовал себя словно в гробу, но на сей раз я подавил в себе желание строить какие бы то ни было умозаключения на этот счет. Вместо этого я сделал еще один глубокий вдох и продолжил движение по направлению к высокой, стройной фигуре в самом конце коридора.