Николай Соколов - Образование Венецианской колониальной империи

• Название: Образование Венецианской колониальной империи
• Автор: Николай Соколов
• Издательство: Издательство Саратовского университета
• Жанр: История
• Год: 1963

От автора OCR:

О причинах плохого качества источника, с которого выполнен OCR, см. в биографии автора (ссылка выше).

Пример исправленных грубых опечаток:

В источнике:

109. Договор напечатан у Креймайра по специально для него сделанной выписке из венец. архива (цит. соч., т. I, стр. 467, 648).

{Фамилия дана неверно; также сомнительно, чтобы одна выписка из архива располагалась не на двух страницах подряд, а через 181 страницу от ее начала}.

Исправленный вариант:

109. Договор напечатан у Кречмайра по специально для него сделанной выписке из венец. архива (цит. соч., т. I, стр. 467, 468).

---

Разумеется, побежденная социальная группа не сразу сложила оружие и после вторичного установления догата. История VIII столетия наполнена сценами кровавой борьбы «трибунских» фамилий против дожей. В 717 г. феодалы Иезоло напали на первую столицу дуката, Гераклею, и убили первого дожа Павлиция Анафеста. В 737 г. второй дож, Орсо, убит после 11 лет правления «возмутившимся народом». В 755 г. Теодат Орсо ослеплен и заключен в тюрьму, а через год такая же судьба постигла и непосредственного виновника низложения Теодата, Галлу. Судьба преемника последнего была аналогичной, — Доменико Леонгарио был ослеплен и изгнан в 764 г. За последние 30 лет VIII в. было изгнано еще три дожа, двое Гальбайо и Обелерио. В этой последней борьбе сыграла свою роль и уже упоминавшаяся схватка «франкской» и «византийской» партий, которые были все теми же партиями морской торговли и централизации, с одной стороны, и феодального самодовления, с другой. Победила и на этот раз «морская» партия, партия византийской ориентации, так как именно за ее спиной стояли властные экономические требования, которым противоположная партия не могла противопоставить ничего экономически прочного.

Еще одним примером того, как эта борьба трактуется у буржуазных историков, может служить «анализ» ее у Мольменти: «Смуты и беспорядки, — пишет он, — в начале ее (Венеции) существования говорили об избытке силы, о настойчивой потребности в деятельности, о том беспокойстве, которое стремится создать порядок из безурядицы и волнений»…[762] Этот «анализ» сам говорит за себя.

В IX в. в связи с ростом торговли, а отчасти и ремесленного производства, экономические позиции торгово-промышленных групп усиливаются, почему и политическая их программа окончательно торжествует: в IX в. догат упрочивается, феодальная знать вынуждена смириться и сама постепенно заражается духом морского предпринимательства. С этого времени мы не видим столь частых сцен ожесточенных схваток вокруг трона дожей.

Необходимо, впрочем, оговориться, что расправы с некоторыми дожами имели место и в X, и в XI вв., но выступления знати имеют уже другой социальный и политический смысл. Объединившийся нобилитет весь в целом будет теперь с ревнивой подозрительностью относиться к главе правительства дуката, — династические тенденции фамилий Кандиано, Орсеоло давали к тому достаточно оснований. Низвержение Пьетро Кандиано IV в половине X в., женившегося на Вальдраде, сестре одного из крупнейших феодалов Италии и получившего в приданое обширные феодальные владения на материке — во Фриуле, Тревизо, Ферраре — было актом расправы с опасным феодалом, справедливо заподозренным в стремлении к установлению наследственной тирании.[763] Изгнание Оттона Орсеоло в начале XI в. было предупредительной мерой во избежание той же опасности. Так изменялось в процессе диалектического развития внутреннее содержание одной и той же борьбы.

В IX и X вв. на территории дуката складывается устойчивый государственный порядок, своеобразная неписанная конституция, детали которой нам недостаточно ясны.

Во главе государства стоит избираемый пожизненно магистрат, дож. Выборы эти были своеобразны и протекали в хаотической обстановке. В принципе дож избирался народом[764], но фактически выборы несомненно находились в руках знати и высшего духовенства, представлявшего ту же знать; народ только «выкликал» избранника, воздавая ему laudationes. Выборы сопровождались церковными торжествами и вручением избраннику при торжественной обстановке знаков достоинства главы государства — скипетра, знамени, короны дожей.

Знать, игравшая решающую роль при выборах дожа и в то время, которое может быть названо междуцарствием, не устранялась от влияния на дела государственного управления и после избрания. Участие это не было установлено каким-либо конституционным актом, но оно диктовалось дожу огромной экономической и социальной ролью этого класса, в особенности, когда противоречия между его отдельными группами стали сглаживаться, и он начал выступать более или менее объединенным фронтом, а это, как мы видели, в X в. было уже фактом. Источники самого различного происхождения постоянно отмечают знать в качестве ближайшего и влиятельного окружения дожа: Анна Комнина говорит об архонтах, что «при доже», венгерский король Коломан пишет к «дожу и оптиматам»; Генрих IV называет дожа мудрым «в силу совета благоразумных мужей».[765] Все это — задолго до официального возникновения Большого и Малого Советов.

Свое участие в управлении знать осуществляла через «курию» дожа, выполнявшую, прежде всего, судебные функции, откуда и наименование ее членов — «судьи»; но она выполняла также и функцию совета дожа, так как и советники называются «судьями». Они назначались дожем, но благоразумие и его личные классовые интересы рекомендовали ему останавливать свой выбор на представителях наиболее знатных и влиятельных фамилий.

Свои решения дож выносил, однако, не только от своего имени и имени знати, но также и «народа», с «общего совета». Приведем примеры: запрещение торговать оружием с мусульманами выносится в присутствии не только знати, патриарха и епископов, но также, и «с большей частью народа — больших, средних и малых»[766]; решение о платеже десятины принимается в 977 и 979 гг. от имени знати и «общества совета».[767] Народное собрание (contio, arrengo) не было регулярно действовавшим политическим институтом, а созывалось по инициативе дожа для санкции уже принятых знатью и высшим клиром решений и протекало в обстановке, исключающей обсуждение поставленных вопросов: народ и здесь только «выкрикивал» свое отношение к представляемым на его рассмотрение проектам, — не даром народные решения именовались laudationes populi.

Местное управление, по-видимому, еще довольно долго оставалось в руках «трибунов», которые продолжают «избираться», но которые все более и более выступают в качестве представителей дожа, его missi. Вокруг этого вопроса, вероятно, и шла упоминавшаяся выше борьба политических партий в Венеции. В нашем распоряжении имеются данные, которые позволяют заключить о сознательно проводимой дожами политике вытеснения местной знати с насиженных ею мест, чтобы с тем большей уверенностью держать районы дуката в своих руках.[768] Наличие при ставленниках дожа, какими трибуны постепенно сделались, местных советов или собраний из знати и верхов «народа» надо считать бесспорным.[769]

Для того, чтобы центральная власть могла осуществлять ту тройную задачу, которая делала ее наличие в дукате необходимой, было важно, при отсутствии единства в рядах знати, чтобы эта власть была достаточно обширной. Такой мы ее и видим в рассматриваемое время. Все население дуката приносит присягу на имя дожа, не исключая и самого патриарха. Дож председательствует в курии и народном собрании, сносится с иностранными государствами, командует на войне, влияет на назначение духовных лиц, и сам патриарх инвестируется им прежде, чем получить от папы паллий, ведает доходами и расходами государства, отправляет послов и назначает должных лиц. Он носит титул: «божией милостью дожа Венеции», просто «дожа Венеции» или «дожа венецианцев». С внешней стороны объем власти дожа в IX и X вв. представляется настолько обширным, что историки Венеции нередко считают ее государственное устройство этого времени монархическим.[770] Это, конечно, — крайность. Другой крайностью можно назвать утверждение, что Венеция была первоначально демократической республикой.[771] Выборный характер власти дожей, широкое участие знати как в выборах, так и в делах текущего управления, постоянная угроза вооруженного бунта со стороны знатных фамилий делали этот «монархизм» призрачным. Еще меньше оснований говорить о «демократизме» венецианского государственного устройства этого времени, — демос не был на лагунах активной политической силой уже с того времени, когда здесь появились первые «трибунские» фамилии в своих укрепленных жилищах. Венеция не могла не сделаться аристократической, поскольку она становилась феодальной, поскольку от феодальной знати, в первую очередь, зависело положение главы государства, дожа.

Победа над сепаратистскими устремлениями местных феодалов, пожизненность полномочий, довольно значительные доходы с патримониальных владений дожей, значительные денежные доходы, стекавшиеся в кассу главы государства (camera ducis, camera palatii), пример континента, где утверждались многочисленные феодальные династии, должны были подсказать наиболее честолюбивым представителям высшей власти в республике мысль о превращении ее в наследственную. Монархические тенденции дожей выразились в стремлении обеспечить догат за своими сыновьями, назначая одного из них в качестве соправителя. Первый случай такой попытки относится еще ко второй половине VIII в., когда дож Мавриций Гальбайо назначил себе соправителя.[772] Эта попытка возобновлялась потом много раз и обычно лишь с частичным успехом. В конце X в. так же поступает и знаменитый Пьетро Орсеоло II, который назначил себе в качестве соправителя сначала своего старшего сына Джиованни, а позднее, когда тот умер от посетившей Венецию чумы[773], выдвинул на этот пост своего младшего сына Оттона, который и стал дожем после смерти своего отца. Мы уже говорили выше, что фамилии Орсеоло не удалось превратить аристократической республики в монархию, как это не удавалось ранее Кандиано и другим аристократическим домам дуката.