Николай Асанов - Чайки возвращаются к берегу. Книга 2

• Название: Чайки возвращаются к берегу. Книга 2
• Автор: Николай Асанов
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Шпионский детектив
• Год: 1971

Во второй книге романа «Чайки возвращаются к берегу» рассказывается о пребывании советского разведчика Викторса Вэтры в самом пекле английской разведки в Лондоне. Викторс Вэтра — Лидумс-Казимир становится «советником по восточным вопросам» при отделе «Норд» английской разведки.

Ему удалось раскрыть пути проникновения английских шпионов в Советский Союз и контролировать их.

Роман написан на документальной основе.

---

— Если даже это и покажется опасным, я все-таки попрошу вас помочь нам. Для этой цели будут пересланы специальные рекомендации к этому человеку.

— А вы уверены, сэр, что дело это чистое? Не попадем ли мы прямо в объятия Чека?

— Разумеется, я не могу сказать положа руку на сердце, что дело совершенно чистое. Вы сами знаете, что надо всегда соблюдать крайнюю осторожность. Лучше всего пригласить его в партизанскую группу и там произвести необходимые переговоры. Я, со своей стороны, дам несколько писем, которые вы должны будете предъявить определенным лицам, чтобы вам поверили, Письма будут без адресов и фамилий. Эти адреса я передам по радио, когда вы снова приступите к работе в Латвии. И еще посоветую подумать о средствах и возможностях пропаганды наших идей. Вам уже говорили, что мы разделяем пропаганду на белую, серую и черную. Всеми этими формами пропаганды нелегальная группа заниматься не может. Она может проводить только белую или черную пропаганду. Белой называется такая пропаганда, которую группа ведет от своего имени. Черной — от имени какого-нибудь государственного учреждения или от имени какого-нибудь ответственного лица. Серую пропаганду, которая предусматривает обработку общественного мнения через прессу и радио, могут время от времени проводить легально проживающие члены организации, причастные к работе этих организаций. Этот путь вам будет доступен, когда вы вернетесь к общественной жизни и восстановите свои старые связи с деятелями культуры. Но самому вам лучше оставаться в стороне на случай партийного или государственного преследования инакомыслящих.

Разговор, напоминавший тщательно отработанный инструктаж, понемногу подходил к концу. Лидумс, как гостеприимный хозяин, еще раз наполнил бокалы, но Маккибин не торопился пригубить. Он словно бы о чем-то размышлял. Затем вдруг сказал:

— Дорогой Казимир, мне необходимо посоветоваться с вами по одному крайне неприятному делу… Прошу вас извинить меня, но вы один можете разрешить мои сомнения…

— Я к вашим услугам…

— Мы получили странную телеграмму от Эгле. Вот она… — И передал Лидумсу документ.

В радиограмме с условным знаком Эгле, адресованной Силайсу, говорилось:

«Получил некоторые сведения о своих геройских подвигах. Должен констатировать, что мы во многом друг друга не понимаем. Выражаю тебе величайшую благодарность за все, что ты делал в мою пользу. Отменяю также все ограничения, которые я, твердо не продумав, дал тебе. Но и сам буду стараться оправдать доверие, которое ты оказал мне. Со своей стороны никогда не думал порочить или портить твою работу. Надеюсь, что мы поймем друг друга…»

— Что это может значить? — с брезгливой миной спросил Маккибин.

— По-видимому, только то, что Будрис был прав, когда сообщил, что Эгле не выдержал долгой жизни в лесу и страдает психическим расстройством. Надо запросить Будриса о состоянии Эгле. Сумасшедший человек в подпольной группе может натворить много бед…

— Запрос Будрису мы передали, и он ответил, что Эгле действительно стал опасным для окружающих. Но вместе с тем Будрис требует, чтобы мы эвакуировали Эгле при первой возможности.

— Что же вы предлагаете?

— Мы не имеем права возиться с каким-то сумасшедшим! — резко ответил Маккибин. — Я поручил Силайсу ответить Будрису именно в этом духе, но Будрис отклонил его предложение избавиться от больного… Что вы думаете по этому поводу?

— Я считаю, что Будрис прав, не согласившись с Силайсом. Этот смертный приговор ни в чем не повинному человеку возмутил бы наших людей. У Эгле здесь отец и мать, жена и дети, которых он боится никогда больше не увидеть. Отчасти это и послужило одной из причин умственного расстройства, ну и, конечно, ощущение постоянной опасности и лишения, которые приходится постоянно переносить, находясь на нелегальном положении. Я бы просто предупредил Будриса в таком аспекте. — Он взял бумагу, написал несколько строк и передал Маккибину. Тот прочитал:

«С эвакуацией Эгле согласен в том случае, если он будет безопасен для всех на берегу. Я только что получил от него телеграмму, которая, несомненно, указывает на его неблагополучное психическое состояние. Необходимо, чтобы он в связи с планируемой операцией и болезнью немедленно передал вам все свои средства связи и оружие. Желаете ли вы, чтобы мы информировали Эгле сами?»

Маккибин задумчиво пожевал губами, медленно сложил лист пополам и сунул его в карман пиджака. После длинной паузы заговорил обычным доверительным тоном:

— Но почему он сошел с ума? Я видел Эгле несколько раз, и он казался мне вполне уравновешенным парнем. Что происходит с ними там?

Лидумс пожал плечами и сказал:

— Причины могут быть разные: или плохой человеческий материал, или постоянное ощущение опасности, которое может надломить и сильного человека. Кто знает, как это происходит? И где границы человеческих возможностей? — философски закончил он.

— А кого из наших людей вы возьмете в спутники?

— Я предпочел бы Биля и Альвираса, если вы не выберете кого-нибудь сами. С этими людьми я все-таки довольно долго делил пищу…

— Кого хотите, дорогой Казимир. Мы предложим вам десять — двенадцать кандидатов, а вы отберете пять-шесть, в том числе и тех, кого назвали…

Только теперь, в знак того, что все деловые разговоры окончены, он встал с бокалом в руке и начал внимательно рассматривать развешанные по стенам и приставленные к стене эскизы и картины. Он медленно переходил от картины к картине, наконец остановился посреди комнаты и с сожалением сказал:

— А ведь все это вам придется оставить…

— Они и написаны для того, чтобы подарить их друзьям, которых я покидаю здесь!

— Тогда я первый претендент.

— Выбирайте!

Маккибин выбрал пейзаж в духе раннего Тернера: легкий туман в городе, темные здания чуть вырисовываются на переднем плане. Лидумс мысленно похвалил его вкус. Этот джентльмен умел не только плести международную сеть шпионажа или ловить рыбу, но понимал толк и в живописи…

Затем Маккибин сказал:

— Перед вашим отъездом на Родину я, если вы позволите, устрою прощальный ужин. И пусть это случится поскорее, я вижу, что вы уже рветесь к новым действиям. Соберутся только ваши друзья. Биля и Альвираса не приглашайте, так как нам надо поговорить без посторонних. Хозяйкой ужина будет мисс Нора. Полагаю, что вдвоем с миссис Пегги они справятся отлично… — И ни слова о том, что Лидумс — сын бывшего судовладельца. По-видимому, это известие еще обсуждалось между ЛЛОЙДОМ и разведкой.

Он взял упакованную Лидумсом картину и пошел к машине. Лидумс вышел проводить его.

А перед концом рабочего дня позвонила Нора. Она попросила Лидумса никуда не выходить. Она еще не знала, когда освободится, но в голосе звучало такое нежное пение, что Лидумс понял — она освободится скоро.

3

«Полномочного министра и посла» Карла Зариньша английская разведка сделала чем-то вроде религиозной реликвии. Лидумс знал, что резидентов, отправляемых в Латвию, разведчики из «Норда» обязательно приводили к Зариньшу как под благословение. И резидент сразу вырастал в собственных глазах, становился «политическим представителем своего заграничного правительства». Не избежали этой участи и Вилкс, Петерсон и все остальные, кто сейчас «паслись» в курляндских лесах под тщательным присмотром Графа, заменившего Лидумса на посту командира, и под строгим руководством Будриса.

Еще весной прошлого года Будрис, надеясь на скорое путешествие Лидумса в Лондон, предупреждал его, что недурно было бы снять позолоту с этой иконы. Несмотря на то что подачки правительства ее величества и английской разведки были довольно скудными, Зариньш и Скуевиц продолжали игру: назначали послов взамен «скончавшихся по воле божьей» старых политиканов в те страны, которые под давлением Англии и США еще оказывали им приют, писали какие-то протесты в ООН, пытались сколотить воедино латышскую эмиграцию, расползавшуюся во все стороны и разъединявшуюся на мельчайшие осколки. Лидумс видел и то, что его заявление об интересе группы Будриса к Зариньшу пришлось англичанам по душе, они готовы были потирать руки, убежденные, что буржуазно-националистическое движение в Латвии не только существует, но и будет плясать под их дудку. А старый Зариньш будет на этой дудке играть.

Скуевиц откликнулся на письмо Лидумса сочувственным посланием. Этот бывший директор департамента министерства финансов и сам хотел бы занять «пост» Зариньша, когда тот «волею божьей помре», и уж, во всяком случае, желал бы пока что получить звание министра. А поскольку англичане носились с мистером Казимиром, то с ним следовало быть в ладу. Так началась серия заседаний у Зариньша, которые должны были объединить эмигрантское правительство в Лондоне с мифической группой Будриса…