Бартл Булл - Отель «Белый носорог»

• Название: Отель «Белый носорог»
• Автор: Бартл Булл
• Издательство: ИнтерДайджест, ТОО «Эхо»
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 985-10-002-1

«Мужчины и женщины на бескрайних просторах Африки. Фантастические приключения, похоть, злодеи, герои и антигерои… От повествования захватывает дух. Обязательно следует прочесть».

Что еще можно добавить к этому восторженному отзыву «Лайбрэри джорнэл» о романе «Отель "Белый носорог"»? Только одно: обязательно следует купить и прочесть!

---

И половина всего этого принадлежит ему!

При отсутствии завещания, писал нотариус, по португальским законам для передачи такого богатого состояния потребуется некоторое время, но если сеньор Фонсека напишет нотариусу и пришлет документы, удостоверяющие его личность, тот сразу предпримет необходимые действия. Естественно, предстоят издержки. Оливио порылся в ящиках стола в поисках карандаша и бумаги, чтобы записать фамилию и адрес нотариуса. Но, выдвинув верхний ящик, заслышал у двери шаги. Он стал задвигать ящик, но тот, как назло, заклинило. Типичная африканская халтура. Оливио с силой надавил на ящик корпусом — и, потеряв равновесие, упал со стула — прямо на кровать. Кто-то с силой задергал ручку. Послушалось грязное португальское ругательство.

В считанные доли секунды Оливио водрузил опрокинутый стул на место, а сам очутился у окна. Повиснув снаружи, цепко держась пальцами правой руки, левой он пытался снова закрыть окно. Однако не удержался и рухнул прямо в розовый куст. А когда отодрал колючки и отряхнулся, увидел, что из деревни на него во все глаза уставилась Кина Китенджи. Карлик собрал остатки достоинства. Даже в столь щекотливой ситуации он не мог не восхититься красотой девушки, ее раздобревшим телом. Оливио ринулся на кухню — смыть кровь с лица. И уже совсем спокойно вошел в столовую с непочатой бутылкой кларета. Сходил в бар за штопором. Фонсека еще отсутствовал.

— Должно быть, не может отыскать свои сигары, — сказал гостям Пенфолд.

В коридоре Оливио украдкой повесил ключ от четвертого номера на крючок. А вернувшись в столовую, услышал раздраженный голос Фонсеки:

— Я не нашел свой ключ. В моей комнате кто-то был.

— Невероятно, — уронила Сисси, наблюдая за тем, как ее муж вполголоса беседует с Анунциатой.

Оливио шмыгнул в коридор и тотчас вернулся.

— Вот ваш ключ, сеньор. Висел на гвоздике третьего номера.

Глава 17

Энтон представил себе: он изгибает крылья, тесно прижимая к бокам восхитительные перья, и бросает взор с высоты две тысячи, три тысячи футов; затем вдруг, прервав полет, выпускает когти, в падении широко расправляет крылья и хватает змею или крольчонка. И снова, так и не коснувшись земли, взмывает вверх, тяжело хлопая крыльями.

В Англии он часто задирал голову вверх, следя за парением в небе ястреба, но, когда тот бросался вниз, быстро терял его из виду. А здесь, стоя на утесе на границе провинции Рифт-Валли, он сам смотрел вниз с высоты птичьего полета, следил взглядом за каждым крылатым хищником, за тем, как они внезапно меняли повадку, переходя от расслабленно-созерцательного состояния к напряженной, несущей кому-то смерть сосредоточенности. Он мечтал, подобно ястребам, разить без промаха и брать только необходимое для выживания — ничего лишнего.

До нового полнолуния Энтон и Кариоки жили в лагере на утесе у Рифта. Пока у Кариоки заживала нога, Энтон в одиночку исследовал окрестности. Они питались роскошным мясом антилопы-канны. Энтон научился спускаться с отвесной скалы, как маленькая горная антилопа. Теплыми вечерами он лежал под высоким терновым деревом на уступе и созерцал игру теней внизу, в долине.

На первых порах ему удавалось разглядеть немногое. Глаза еще не были натренированы на ландшафт и животных. Но постепенно он начал различать все разнообразие форм жизни. По мере смещения теней он вдруг замечал пятнистый узор на чем-то, что ранее казалось ему стволом дерева. Наконец это что-то обретало форму жирафа, иногда даже двух, трех жирафов. Когда одни ветви колыхались на ветру, а другие нет, он узнавал в этих последних спиралевидные рога куду — лесной антилопы. А когда ветра не было, припоминал старый совет: вместо того чтобы высматривать очертания зверя, искать движение.

Ленарес был бы от Африки в восторге. Прямо перед Энтоном, на уровне его глаз, парил орел-змееед — так близко, что Энтон различал трепыхание в воздухе коричневых кончиков перьев. Птица высматривала добычу, достойную ее божественного броска. Энтон скосил глаза на татуировку: есть ли сходство?

Когда Кариоки окреп, они стали охотиться вдвоем, с удовольствием делясь опытом. Естественно, запевалой в их дуэте был африканец. Хотя Энтону грешно было жаловаться на зрение, он пока еще не видел всего многообразия живых существ, которое их окружало. Он ни за что не ожидал встретить человека, чья близость к природе была большей, чем у цыгана, его учителя. Кариоки сам был частью природы. Энтон мечтал достичь такого же совершенства. А еще он мечтал заслужить уважение своего друга-кикуйю и не потерять его, как всех остальных.

Бесценные пули «уттендо» были тяжеловаты для мелкой дичи, а копье — слишком громоздко, поэтому молодые охотники предпочитали капканы, цыганские силки и африканские ямы-ловушки, сочетая опыт жизни в буше с цыганскими хитростями. Кариоки посвятил Энтона в тонкости отношений между животными. Оказалось, что злейшие враги, как правило, обитали по соседству. У леопардов и павианов, змей и мангустов, львов и буйволов была общая территория — один и тот же театр военных действий.

По вечерам Энтон рассказывал Кариоки о звездах. Потом наступала очередь африканца. Он устремлял взор в огонь и воспроизводил древние предания кикуйю: «Как Гиппо потерял свой рог» или «Почему у Носорога маленькие глазки». Они словно заключали бартерную сделку: меняли рассказы о Стрельце и Скорпионе на «Сказание о Бонго, который забыл спрятаться».

Однажды вечером, повторив на бис любимую африканскую сказку Энтона «Слепой мальчик, который плавал с крокодилами», Кариоки сказал:

— Запомни эти предания, Тлага. В них — жизнь моего народа. Когда рассказывают сказку, каждый, кто когда-либо слышал ее — старик или ребенок, — вновь незримо присутствует с нами у костра.

Цыгане тоже без конца повторяли любимые предания своего племени: о вожаках, старейшинах и колдуньях. А также о травах, заклинаниях, зверях и магических деревьях. В такие минуты Энтону иногда казалось: Ленарес сидит рядом с ним и нашептывает на ушко мудрые советы.

Энтон и Кариоки создали свой язык — смесь суахили, английского и кикуйю. Постепенно из их отношений ушла настороженность: африканец признал Энтона своим другом.

Энтон вспомнил дружбу со Стоуном: как легко им было находить общий язык в лесу и как трудно — в других местах. В лесу и в буше люди равны, и очень скоро понимаешь, на кого можно положиться. Возможно, поначалу он обращался со Стоуном так, как Кариоки — с ним самим: слишком подозрительно, ни на минуту не забывая о социальных барьерах. Может, комплекс неполноценности и есть первопричина многих проблем? Но он все-таки обрел друга.

— Ты уже научил меня очень многому, — сказал как-то Энтон, сидя рядом с Кариоки у костра и вырезая из жесткой антилопьей шкуры заплатки для ботинок. — Давай-ка теперь я научу тебя читать. А ты научишь меня языку твоего народа.

Энтон достал из вещмешка потрепанный томик и усмехнулся, прочитав на штампе: «Школа в Рагби». Он показал Кариоки иллюстрацию: белого мальчика в коротких штанишках, с широким круглым воротником до плеч.

— Этого мальчика зовут Дэвид. Он научит тебя азбуке. Возьми палочку и черти на песке то, что я буду чертить ножом.

— Что такое азбука?

После секундного замешательства Энтон ответил:

— Это что-то наподобие твоих сказок. Зная азбуку, или алфавит, можно составлять слова, объединяющие людей.

По утрам, во время перехода, они повторяли алфавит. Чертили буквы на земле во время привалов. А вечером выбирали в книжке какое-нибудь слово, и Энтон объяснял, как оно произносится.

Потом он вслух читал отрывки из книги с подзаголовком: «Жизнь, приключения, испытания и наблюдения Дэвида Копперфильда-младшего из Грачевника в Бландерстоне, описанные им самим (и никогда, ни в каком случае не предназначавшиеся для печати)». За знакомыми словами в ночи перед ним вставала Англия. А что они значат для Кариоки?

— Почему этот Урия Гип — такая змея по отношению к Дэвиду? — спросил однажды утром Кариоки, посасывая высушенный на солнце ремешок из мяса антилопы. — Подкрадется — и укусит.

Они шли по открытой местности. Энтон снял ботинки и повесил через плечо — чтобы сберечь подметки и закалить ступни.

— Потому что он трус и завистник. Интриган. Опять же, девушка и ее деньги.

— Однако же Урия умен. Неужели у него не хватает коз и коров — купить себе собственных жен?

Расхохотавшись, Энтон хлопнул африканца по спине.

— За сколько коз девушка могла бы купить тебя самого, а, Кариоки?

— Никаких коз не хватит, Тлага.

Пейзаж изменился. Когда откос остался далеко позади и путники двинулись на восток, к деревне кикуйю, их овевал освежающий ветерок. Над бушем у подножия дальних, окутанных облаками гор Энтон различил темно-зеленую полоску.